Когда незнакомец наконец позвонил, Агнесса заперлась в гардеробной.

- Мадам Агнесса Буссардель?

- Это я. Вы хотите мне что-нибудь передать?

- Да. Вы одни?

- Как сказать... Дайте-ка мне номер вашего телефона. Я выйду и позвоню вам из кафе.

- Это невозможно, я говорю из автомата. И очень тороплюсь.

- Хорошо. Тогда подождите минуточку... Эмиль, - крикнула Агнесса, приоткрыв дверь. - На площадке второго этажа у вас по-прежнему есть переключатель? Пойди, отключи его. Так, чтобы никто не мог слышать наш разговор или позвонить по телефону.

Она прикрыла дверь, взяла трубку, подождала, когда щелкнет переключатель.

Теперь все в порядке. Слушаю вас.

- Я вам звоню по поручению из Ле Лаванду. Ваша подруга из Кань получила повестку. И пошла по вызову. С тех пор ее больше не видели.

Агнесса еле удержалась, чтобы не крикнуть. А ее собеседник повесил трубку.

Через пятнадцать минут она уже была на улице Ренкэн. Дядя Александр как раз вернулся домой обедать. Луиза, заметив неестественную бледность племянницы, оставила их наедине. Когда Агнесса вкратце рассказала ему всю эту историю, о которой старик архивист ничего не знал и поэтому мог судить обо всем происшедшем здраво и объективно, он заявил, что, по всей вероятности, существует непосредственная связь между обнаружением трупа инспектора и арестом Мано. К сожалению, правдоподобно предположить, что полиция связала убийство инспектора с подругой Агнессы и цыганом, которого разыскивали в Кань и в Пор-Кро, но который успел скрыться. Тот факт, что Агнессе звонили по поручению господина Казелли, который связан с той же группой, служит лишним подтверждением этого. Под конец дядя Александр высказался вполне категорически: Агнессе сейчас незачем ехать на юг.

- Устройся в Париже. Где угодно. Оставайся в гостинице, попроси, чтобы тебя с сыном и нянькой приютили на авеню Ван-Дейка, поищи себе квартиру с мебелью или без таковой; найти в конце концов можно. Мы охотно поселили бы тебя у нас, но это решение не из лучших. Тем более что у тети на четвертом этаже снимают квартиру оголтелые коллаборационисты. Обе дочки и сынок состоят в организации дарнановской молодежи. Разгуливают в голубых рубашках и вечно ищут повода для ссоры. Нет ничего хуже этих квартирных диктаторов. Итак, поселись где-нибудь, ничем не занимайся, растворись в среде парижской буржуазии, веди светский образ жизни. Возможно, мои слова тебя покоробят, но зато совет я тебе даю правильный. - Что, не убедил? - осведомился он, взглянув на Агнессу, которая сидела напротив него, потупив взор, с застывшим лицом.

- Что? Нет, почему же? Но я думаю о своей бедняжке подруге. Что они с

Александр Жанти, меньше всего склонный к платоническим утешениям, ограничился тем, что сжал своими ладонями руку Агнессы и уверил ее: уж, во всяком случае, Мано сейчас, когда они о ней говорят, благословляет небеса, что Агнессы нет на Лазурном берегу.

И действительно, в Париже сдавались внаем квартиры. На воротах были наклеены соответствующие объявления. Немецкая и французская администрация льстилась только на просторные помещения, расположенные в фешенебельных кварталах. Да и то в последнее время случаи реквизиции становились все реже. Что касается квартир средних размеров, то больше половины их перешло в руки властей полтора года назад, в момент массового угона тридцати тысяч парижских евреев, и эти частные дома вполне удовлетворяли потребность оккупантов в жилье. Агнесса нашла то, что искала, на площади Брезиль, на пересечении авеню Ваграм и Виллье. По фасаду дома шли высокие коринфские колонны с канелюрами, что облагораживало постройку, а площадь с перекрестками служила ей живописным фоном, создавая целый ансамбль, возникший еще во времена Османа.

Вот здесь-то она и приглядела четырехкомнатную квартиру в нижнем этаже, очень солнечную и казавшуюся еще светлее из-за садика, который выходил на площадь. Мальчик мог играть в садике один, без присмотра, в те часы, когда он не гулял в парке Монсо. Ибо он тоже будет ходить в парк Монсо, привяжется к нему, как и все маленькие Буссардели, которые были до него и будут после него. Решетка Шартрской ротонды находилась в двух шагах от площади Брезиль, если идти по улице Прони. Естественно поэтому, что Агнесса начала поиски жилья в своем родном квартале, и то, что ей посчастливилось найти такую квартиру с исключительным правом пользования садиком, показалось ей добрым предзнаменованием.

Да и вообще в новом помещении многое было исполнено для Агнессы особого смысла, или ей так просто казалось. Из садика железная калитка вела на авеню Ваграм, таким образом, можно было не проходить под аркой ворот, мимо сторожки привратника. Осмотрев свои владения, Агнесса попросила ключ от калитки, и так как замок не работал, она решила еще до переезда заняться им, починить и смазать. Когда наконец благодаря ее усилиям калитка открылась, прочертив борозду по песку запущенного сада, Агнесса внезапно замерла на месте, даже не глянула на авеню Ваграм, и в памяти ее пронеслась ночная сцена, незабываемая сцена уже шестилетней давности: погруженный в сон особняк Буссарделей, тишина и фонари на авеню Ван-Дейка, тень женщины, которая скользит по саду, осторожно открывает калитку, почти такую же, как эта, подзывает кого-то движением руки, безмолвно руководит похищением умирающего юноши.

Теперь она готова была пойти на любые жертвы, лишь бы снять эту квартирку на площади Брезиль. Впрочем, жертв не потребовалось. Из-за частых налетов союзной авиации на Париж и на северо-западную его окраину Семнадцатого округа сторонились. Сидя у управляющего домом и проверяя пункт за пунктом договор найма, содержавший двадцать параграфов составленных по всей форме, как в старину, Агнесса сделала еще одно открытие. Она стала квартиранткой некоей госпожи Перейра, баронессы Нефвилль, урожденной Перейра. Имя это она слышала с самого детства, оно было связано с благосостоянием Буссарделей и с легендой о его возникновении. Это с банкирами Перейра во время Второй империи близнецы Буссардели - два прадеда Агнессы - совершили выгодную операцию по обмену земель вокруг парка Монсо, которые были неудачно поделены между этими двумя процветающими фамилиями.