-- Варвар -- всегда варвар. Ты мог бы хлебать не так шумно?

Мрак понимающе кивнул, спросил шепотом:

-- Понял. Вино краденое?

-- Да при чем тут краденое? Не стоит пить, шлепая губами, как верблюд.

-- А-а-а-а, -- понял Мрак. -- Тогда буду пить, как ты: процеживая сквозь зубы, как осел.

Когда на столе от поросенка -- какой там кабан, судя по остаткам, -и жареной птицы, которую заказал Олег, остались только груды обглоданных косточек, а три кувшина лежали под столом пустые, Мрак довольно рыгнул и отвалился от стола.

-- Малость червячка заморил... Оказывается, диспуты мудрецов -- дело стоящее.

Повар подошел уже опасливо.

-- Три... гм, две с половиной монеты.

Мрак удивился:

-- Мил-человек, ты продаешь всю корчму? Нам недосуг, возьми одну, но принеси еще поросенка. С яблоками.

Повар исчез, не взяв монету. Мрак икнул, поковырялся в зубах. Олег съежился, ожидая неприятностей. Он даже не вздрогнул, только еще сильнее втянул голову в плечи, когда от двери раздался могучий голос, похожий на рев разъяренного быка:

-- Где, где это мерзавец?

Таргитай продолжал обгладывать косточку, а Олег сказал негромко, пересилив себя:

-- Мрак, это ищут тебя.

-- А почему не тебя? -- огрызнулся Мрак.

Таргитай услужливо вмешался:

-- Тогда бы искали шарлатана, жулика, пускателя пыли, мошенника, труса...

-- Таргитай, -- произнес Олег медленно и угрожающе.

-- Все-все! Молчу, как рыба об лед.

За офицером вошли стражи, громко стуча подошвами. Хозяин корчмы кинулся навстречу.

-- Вон те трое варваров не хотят расплачиваться!

Начальник стражи быстро пошел, гневно раздувая ноздри, к столу, где в ожидании драки набычились и опустили руки на ножи трое чужаков. Самый могучий, черный и злой, раздвинул грудь, тугие шары на широких плечах вздулись. Шея у него была, как ствол старого дуба, битого молниями, исхлестанная ветрами и бурями, в темных глазах плясало злое веселье.

Второй варвар, с удивительно красной как пламя костра головой кашлянул, осторожно потянулся к Жезлу. А третий подвигал плечами, проверяя, на месте ли меч, хотя о таком оружии ни один мужчина не забудет.

Начальник остановился, смерил взглядом всех троих. Он был немолод, опытен, видывал всякое, бывал во всяком, людей знал. Умел владеть мечом, знал когда и как вступать в сражение. Потому оглянулся на своих помощников, подумал, кивнул хозяину:

-- Ладно, я заплачу за них.

-- Но...

-- Гости все-таки. Да и что с них взять, если в самом деле страусов ловят так здорово?

Их комната была под крышей, наверху урчали и шумно топтались голуби, вниз летели перья, шлепались лепешки, как из коров, только чуть меньше. Олег сердился, что глупым урчанием отвлекают: он-де не дурак и не оборотень, дабы спать, как бревно. На самом же деле был слишком возбужден, чтобы заснуть так сразу.

Внизу в журке и на улицах все так же бурлила жизнь. Не затихала. Те же песни, выкрики, скрип колес и мычание огромных рогатых зверей, впряженных в телеги с высокими колесами.

Таргитай с криком проснулся. Вскочил весь в холодном поту, сердце билось так, что заболели ребра. Мрак мгновенно оказался рядом, хищные глаза зорко осматривали. комнату, рука потянулась к секире.

-- Что? Где?

-- Сон... -- пролепетал Таргитай. -- Страшный сон....

Мрак плюнул, тут же завалился спать. На соседней постели поднялся Олег. Спросил сонно, но с надеждой:

-- Вещий?

-- Еще какой...

-- Ты что видел?

-- Как мы все умираем. Как умирает весь мир!

Таргитай сел, обхватив руками колени. Его трясло, зубы стучали. Олег набросил ему на плечи душегрейку, Таргитай зябко кутался, его передергивало.

-- Олег, это было так страшно.

-- Что ты видел? -- допытывался Олег. -- Как видел? -- Всмотрелся в бледное лицо. -- Ладно, не рассказывай. Знаю.

Таргитай с недоверием повернулся.

-- Откуда?

Олег молчал долго, а когда заговорил, лицо было бледнее, чем у Таргитая, а голос стал хриплый и сдавленный, словно рука смерти сжала горло:

-- Ты умирал.... А я умираю каждый раз, когда засыпаю. Я с ужасом вижу, как гаснет свет, как исчезают мир, земля, деревья... Исчезаете вы с Мраком... Потом начинается самое жуткое. Я зависаю в полной тьме, зависаю в пустоте, я вижу и чувствую Ничто... И в этом Ничто начинают исчезать мои ноги, руки, мое тело... Остаюсь только сам я со своими мыслями, чувствами... но и те постепенно блекнут, растворяются, как клочья тумана... Это так страшно, что я начинаю дергаться, возвращаю себе руки и ноги, выныриваю из сна... преддверия смерти!.. Однако, Таргитай, человеку надо спать. И я все-таки засыпаю, измучившись так, что засыпаю раньше, чем коснусь земли.

Таргитай порывисто обнял и поцеловал молодого волхва. Тот с неудовольствием отстранился, вытер щеку.

-- Ладно, спи. Завтра день непростой. Это не Лес -- Город!

Он лег, натянул одеяло. Таргитай долго сидел, обняв колени. За окном ночь была темная, ни луны, ни звезд. Но он чувствовал за окном движение воздуха, в щели печально стрекотал сверчок. Неужели... неужели все это когда-то исчезнет?

Рано утром, войдя в конюшню, Мрак долго рассматривал своего коня. Тот стал вроде бы поменьше ростом, брюхо отвисло, как у стельной коровы, стоял обпершись о стенку. Но в то же время это был именно тот конь, который до Рашкании... Где эта Рашкания, забыл спросить.

Спросил у кузнеца:

-- С моим конем все в порядке?

Тот прищурился, похлопал по холке, брезгливо вытер пальцы. Те стали черными. Даже Мрак догадался, что коня выкрасили черной ваксой: вороные во всех племенах и народах считаются самыми быстрыми и выносливыми.

-- Гм... Все в порядке с левой задней подковой. Ее еще можно использовать. Если переплавить и перековать на гвозди.

Мрак почесал в затылке.

-- С конями мне и раньше не везло...

Кузнец смотрел подозрительно в его рябое некрасивое лицо.

-- А в чем тебе, варвар, везло?

-- Ну, с бабами, к примеру.

Кузнец с сомнением покачал головой.

-- Врешь. С твоей-то харей?

-- Клянусь! Ради меня одна красавица даже рисковала жизнью.

-- Врешь?

-- Сказала, что скорее бросится в пропасть, чем выйдет за меня.

Бочком-бочком к нему подошел сгорбленный горожанин. Лицо у него было желтое как лимон, дряблое, хотя был еще в средних годах.