В первый раз ее сознание прояснилось настолько, что она задумалась о том, что он делает в ее квартире так долго и зачем вообще приехал. Но она ни о чем не спросила, потому что ей не слишком понравился его сумрачный взгляд, да и каждое слово давалось ей с трудом.

Сжав зубы, Фанни закрыла глаза, почувствовав, что не в силах справиться с подступившими к ним слезами. Но все же она дождалась, когда за ним захлопнулась дверь, после чего разрыдалась, а наплакавшись, крепко заснула.

— Ты выглядишь лучше.

Фанни открыла глаза и обнаружила, что Ральф сидит на краешке ее постели. Ей и вправду было уже лучше, чем когда он пришел в первый раз. Однако она не знала, благодарить ли ей за это его, с улыбкой глядящего на нее, или его врача и горькую микстуру.

Наверное, всех вместе, подумала она, принимая из рук Ральфа восхитительно ароматный апельсиновый сок и с жадностью делая первый глоток.

Пока она спала, он успел открыть окно, и в комнату теперь вливался прохладный вечерний воздух, было уже не так душно, В керамической вазе, которую Ариадна получила в качестве свадебного подарка, но почему-то возненавидела и отдала Фанни, стояла дюжина великолепных лилий.

— Цветы! — воскликнула, не удержавшись, Фанни, не понимая, зачем ему надо было покупать ей цветы.

— Надо же было хоть чем-то украсить твое мрачное жилище. Если не радоваться красоте, то зачем вообще жить? — произнес Ральф Задумчиво.

Нахмурившись, он взял стакан из ее рук, и Фанни тотчас вспомнила, как Полли говорила о его любви к красивым вещам, что точно так же относилось и к женщинам, и тяжело вздохнула.

— Почему ты живешь так… аскетично? — мрачно спросил он. — Мне казалось, твое дело приносит тебе неплохие деньги. Ты не считаешь, что можно было бы устроиться получше? А? Или ты совсем о себе не думаешь? — Не давая ей вымолвить ни слова в свою защиту, он, не меняя тона, продолжал: — Или это тоже отголоски твоего детства, когда тебя окружали три прелестные сестры и ты чувствовала себя Золушкой? Если так, то тебе нужно срочно менять свое представление о себе и о жизни. Срочно. Срочно нужна добрая волшебница/..

Он резко поднялся и, взглянув на нее без тени улыбки, отправился на кухню мыть стакан.

Фанни опять готова была заплакать, мгновенно вспомнив, как он учил ее вере в себя И тут снова ее бросило в дрожь. Ну, что ему от нее надо?! И почему он сердится? Почему ему не безразлично, где она живет? И как? И почему ей не безразлично его отношение ко всему этому? Когда Ральф вернулся в комнату, она, тем не менее, с вызовом заявила:

— Если вам не нравится мой дом, вы знаете, что вам делать! Я вас не звала. И вообще, я не понимаю, зачем вы приехали. И как вам удалось заполучить ключ?

Ральф спокойно засунул руки в карманы своих светлых летних брюк и улыбнулся ей, совсем не сердито. Это было похоже на то, как иногда пасмурным зимним днем проглядывает сквозь тучи солнышко, освещая и преображая все вокруг…

В это мгновение, в это ужасное мгновение Фанни окончательно поняла, что любит, всем своим глупым и неопытным сердцем безумно любит Ральфа Кейхела. И нечего от этого открещиваться, мрачно сказала себе Фанни, глядя, как он в два шага одолел расстояние до стола, занимавшего чуть ли не большую часть комнаты.

Фанни подумала, что, пожалуй, Ральф не самый неотразимый мужчина, которого она видела в жизни. И с моральной стороны, если учесть его безнравственную женитьбу, он тоже далек от идеала. Просто такова ее судьба. Ничего не поделаешь. Телом и душой Фанни предана ему. Вот так. Она принадлежит ему, а он принадлежит другой женщине.

Открытие было трагическим.

— Я приехал в город, Фанни, потому что мы с вами не договорили… — произнес он с укором. — Вы обещали подождать меня в Кейхел-Корте. Я ведь просил у вас всего один час. Один час!

Воспоминание о том, что произошло между ними накануне того дня, в самую последнюю ночь, которую Фанни провела под крышей его дома, привязало ее к нему с немыслимой силой. Ведь они тогда едва не легли в постель, доведенные до абсолютного безумия порывом страсти.

Слава Богу, она тогда взяла себя в руки и напомнила ему о его обязанностях.

У Фанни вдруг заурчало в животе, и она смущенно закусила губу. Что ей сказать? Что она трусливо бежала, потому что не желала слушать, как он будет умолять ее ничего не говорить Мейбл? Ведь слова Ральфа неизбежно опошлили бы то, что она испытала в его объятиях…

В отчаянии она покачала головой, с трудом удерживая себя от извинений, но, к счастью, он не ждал от нее объяснений, по крайней мере, еще не ждал.

Он заговорил снова, но уже не так мрачно: — Когда я приехал к вам в офис, ваша помощница сказала мне, что вы дома, с температурой. И она же дала мне ваш адрес, когда я ей честно признался, что у меня к вам жизненно важное дело, которое не терпит никаких отлагательств. Если она решила, что это касается свадебной церемонии, пусть думает так.

Едва Ральф упомянул о свадьбе, как у Фанни стало тяжело на душе. Но она постаралась взять себя в руки, боясь опять разрыдаться у него на глазах при жестоком напоминании о том, какой он, в сущности, негодяй.

Фанни вновь заставила себя посмотреть на него.

— И не устраивайте скандала своей милой помощнице. Она долго сопротивлялась. Настаивала, что достаточно опытна и сама может решить любую проблему. Однако я был настойчив.

Как будто Фанни не знала, каким он может быть!

— И ключи вы достали таким же способом, насколько я понимаю? — пробормотала она, холодно усмехаясь.

— Правильно. Но старик оказался более сговорчивым. — Ральф отошел от стола и взглянул на часы. — Я чуть было не пропустил время. Вам пора пить ваше лекарство. Но сначала вы должны поесть. Как насчет вареных яиц?

Фанни отрицательно покачала головой. При одном упоминании о еде ее затошнило. И голова опять закружилась. Наверное, от слабости.

— Уходите, — устало проговорила она. — Спасибо за все, что вы для меня сделали. Но вам пора идти. Я не хочу, чтобы вы тут оставались. У вас могут быть неприятности из-за меня…

Фанни упала на подушку, прекрасно понимая, что говорит неправду. Она хотела, чтобы он остался навсегда, вошел в ее жизнь и любил бы ее, как она его любит. Но это было невозможно.

— Мейбл будет вас искать. Она сказала это не столько затем, чтобы напомнить ему о его обязанностях, сколько для того, чтобы напомнить себе о них и защитить себя от него. Однако от этого у нее только сильнее разболелось сердце. И Фанни закрыла глаза, пряча набежавшие слезы,

— Никуда я не пойду, пока вы в таком ужасном состоянии, — твердо проговорил он. — Вот вы поправитесь, мы поговорим и тогда, может быть…

Фанни была слишком слаба, чтобы спорить и настаивать, поэтому она отвернулась к стене, не понимая, зачем ему нужно оставаться тут… а он, судя по его словам, собирался пробыть тут долго… Неужели только затем, чтобы заставить ее все же выслушать себя?

Она решила не думать об этом сейчас. Еще будет время…

Фанни слышала, как он долит по комнате, приподнялась на локте, чтобы принять лекарство, потом выпила еще полстакана апельсинового сока, который он ей принес, опять повернулась к стене и постаралась заснуть.

Она то спала, то просыпалась, то опять забывалась беспокойным сном. Ей нужен был покой. Хотелось забыть Ральфа, но он постоянно врывался в ее тревожные сны.

Наверное, ему отчаянно нужно, чтобы она держала язык за зубами насчет той ночи… Он во что бы то ни стало хочет жениться на бедняжке Мейбл, естественно, из-за ее поместья… Ей, Фанни, он ничего не может дать, хотя сам не знает, как сильно подчинил ее себе… А Мейбл? Что их связывает? Что бы ни связывало, это очень серьезно, если она не может уйти от него к любимому мужчине… Как Мейбл сказала? Есть другие соображения, которые делают ее свадьбу неизбежной… Имущество?..

Когда Фанни проснулась в очередной раз, комната тонула в темноте, если не считать лампы на столе, освещавшей угол и часть кухня с холодильником, газовой плитой и поцарапанной раковиной. Ральф спал в кресле. Спал тихо и спокойно, как младенец. Хотя Фанни не представляла, как можно спать в этом неудобном кресле с поломанным подлокотником.