— Нет. — Фанни была совершенно в этом уверена. — Когда я была девочкой и еще жила с сестрами, никто не обращал на меня внимания. Они… правда… Они очень красивые.

Сначала я расстраивалась, а потом спокойно попыталась найти свой путь в жизни…

— Какой же?

— Независимый. Мне захотелось добиться чего-нибудь такого, чем можно было бы гордиться. Знаете… Когда каждой из нас исполнялось восемнадцать лет, папа… Он у нас бывший банкир и любит доставлять удовольствие своим женщинам… Папа тогда просто расцветал. Мы могли получить все, что хотели… в свой черед. Драгоценности, машины, платья. Мои сестры всегда любили привлекать к себе внимание. А я, когда пришел мой срок, попросила денег, чтобы основать свою фирму «Цветы для влюбленных». К тому времени финансовую сторону дела я уже изучила, но поначалу довольно трудно было заполучить клиентов. Сейчас все в порядке, и я ничуть не жалею о своем выборе. Тем более что ни одна из моих сестер не может похвастаться тем, что довольна своей жизнью. Особенно Ариадна. У них с мужем не так давно дело чуть не дошло до развода…

Слова сами срывались с языка, и Фанни просто не могла остановиться. Что-то было такое в этом человеке, отчего она легко откровенничала с ним. А ведь такой дар на вес золота в его профессии!..

— Ей стала скучна семейная жизнь, и она кого-то там встретила. Мне она сказал, что ничего серьезного не было, и поэтому она не понимает причины конфликта. Ну а я ей посоветовала решить, что для нее важнее и чего она хочет: либо дурацкие флирты, либо стабильное замужество. У нее, кстати, очень хороший муж — Ральф провел пальцем по ее руке, отчего у нее сладко заныло под ложечкой.

— Все они, Фанни, такие… — многозначительно произнес он.

Фанни облизала кончиком языка мгновенно пересохшие губы и мысленно взмолилась, чтобы ее не подвел голос. Не нужно ему знать, как на нее действует прикосновение его рук.

— Кто «они?» Почему «все такие»? — наконец выдавила она из себя.

Ральф не улыбался.

— Красивые женщины. Особенно, когда становятся женами.

Ах вот оно что! Фанни внимательно посмотрела на него отрешенным взглядом, словно вспоминая, с кем это она сидит рядом и болтает вот уже добрых полчаса. Теперь она многое поняла, или, по крайней мере, ей показалось, что поняла…

Наверное, он обожает красивых женщин — достаточно поглядеть на его так называемый гарем и на то, как он общается со своими «пленницами», — однако он не доверяет им. И все это, видимо, из-за его матери, которая не слишком хорошо поступила с ним и с его отцом. Может, из-за этой глубоко засевшей в душе занозы Ральф и хочет взять в жены дурнушку Мейбл? Ему хочется покоя, уверенности в том, что его не предадут, а заодно он получит и ее богатое наследство…

Неожиданно в Фанни проснулось какое-то чувство, близкое к состраданию… Да, да, сострадание к человеку, у которого в прошлом была своя трагедия! По крайней мере, она поняла, что прошлое Ральфа и люди, которые его тогда окружали, включая обиженного отца, так или иначе все еще влияют на его сегодняшнюю жизнь… У нее все было иначе. Но в то же время было много похожих переживаний и поэтому она ощущала духовную близость с ним, которая не могла ее не радовать.

Их взгляды встретились, и они долго всматривались друг в друга со все возрастающим интересом и взаимопониманием. Похоже на то, со вздохом облегчения подумала Фанни, будто мы без слов делимся нашими тайнами. И это нас связывает.

Потом в его глазах вновь вспыхнул озорной огонек, красиво очерченные губы расплылись в улыбке, и все вдруг смешалось в голове Фанни, потому что Ральф снял внезапно с нее очки и прошептал:

— Знаешь, девочка, что бы тебе там ни внушали, а ты очень красивая. Очень.

И он поцеловал ее.

6

Ничего приятнее в жизни Фанни не знала… и даже вообразить не могла, в силу своего весьма ограниченного опыта, голова у нее кружилась, словно она, совершенно невесомая, плыла среди вспыхивавших и ослепляющих своим блеском звезд.

Когда губы Ральфа коснулись ее губ, она словно познала райское блаженство. Для нее больше не существовало никаких загадок собственного бытия, потому что она получила волшебный ключ к ним. А когда он нежно коснулся ладонями ее лица и запустил пальцы в золотистую гриву ее волос, то губы ее сами собой приоткрылись, с жадностью предаваясь неведомому доселе наслаждению.

Она отдавалась своей страсти, не испытывая ни сожаления, ни стыда, положив руки на крепкие широкие плечи Ральфа и прижимаясь к нему все сильнее и сильнее, потому что только он мог погасить пожар в крови, сжигавший ее изнутри. Фанни длила и длила наслаждение, забыв обо всем на свете и желая еще большего…

Неожиданно она ощутила, как он весь напрягся. Она затаила дыхание в ожидании еще более сладких ласк и замерла, заранее подчиняясь его воле. Сердце девушки гулко стучало, когда он ласково, но твердо отстранил ее от себя, продолжая обнимать за плечи.

Поначалу Фанни никак не могла сосредоточиться. Она была переполнена наслаждением, которое внезапно омрачили тень скорой разлуки и мгновенно вспыхнувшее ощущение вины. Она увидела, как Ральф крепко стиснул зубы, как померкли его глаза, из которых будто ушла бьющая через край жизнь, и подумала, что он разделяет и ее злость, и ее ощущение вины, потому как то, что случилось, не должно было случиться…

И тот час поняла, что ошиблась. Безнадежная дурочка!…

Его глаза снова стали теплыми и добрыми, когда он, смеясь, водрузил на ее нос очки.

Фанни побелела как мел, с великим трудом сдерживая слезы досады. Да, вот так, по-своему он пытался что-то внушить ей или объяснить.

Слова Ральфа подтвердили ее догадку. — Ты прелесть, Фанни. И тебя чудо как приятно целовать! Наверное, оттого что ты полагала, будто сестры получили все лучшее от природы и ничего не оставили тебе, ты никогда не притворялась, не хитрила, не приукрашивала себя. — Он взял ее руки в свои и нежно погладил их. — Ты есть ты. Другой такой нет. Ты одна такая. Очень красивая. И не позволяй никому и никогда обижать себя. И помни мои слова.

Фанни очень старалась не заплакать. Изо всех сил старалась. Еще она старалась найти какие-нибудь слова, чтобы побольнее ударить его, поставить на место. Но быстро поняла, что этого делать не следует. Да и поздно уже… Этот мужчина околдовал ее и разрушил всю ее систему защиты, от которой камня на камне не осталось. Фанни никак не могла прийти в себя после пережитого потрясения, и тем не менее здравый рассудок уже брал верх над чувствами.

— Мне надо идти, — проговорила она так твердо, как только сумела. — Мне хотелось бы осмотреть окрестности, раз я не нужна тут до завтра.

До самой последней минуты она вовсе не собиралась никуда ехать, но ничего другого придумать не могла, а оставаться с ним наедине было просто невыносимо.

Фанни вскочила. Ральф молчал, и она остановилась в растерянности. Он откинулся на спинку скамьи и сидел с закрытыми глазами. К своему глубокому изумлению, она обнаружила, что черты его лица стали жестче, словно он тоже пережил стресс. Неужели?!

Убегая, Фанни размышляла о том, не надо ли было ей сказать ему что-нибудь легкомысленно-необязательное. Ну, что-нибудь вроде: «пока, увидимся за обедом!» Чтобы он не воображал, будто перевернул ее жизнь своим поцелуем. Ничего особенного. Всего один поцелуй. Было бы из-за чего переживать!..

Однако она решила, что поступила разумно, промолчав, ведь кто-кто, а он-то уж точно не переживал по поводу поцелуя, подаренного ей с такой легкостью. Фанни бежала к дому и уже не сдерживала слез. Она оплакивала что-то бесценное, мелькнувшее на горизонте ее жизни и исчезнувшее, должно быть, навсегда. Ну, почему она такая несчастная?!

Не встретив по дороге ни единой души, Фанни укрылась в своей комнате, торопливо стянула резинкой роскошные волосы и вновь влезла в унылые и неожиданно опостылевшие юбку и блузку.

Она знала, что должна чувствовать себя ужасно виноватой. Приехала в Кейхел-Корт, чтобы с помощью своих организаторских способностей устроить незабываемое свадебное торжество для счастливой пары, а дело кончилось тем, что влюбилась в жениха… Влюбилась в него и хочет его так, что больше ни о чем думать не может.