Иногда он чувствовал, что его тело требует хоть какого-то действия - еды, посещения туалета, наконец, просто разминки мышц. И тогда он делал то, что было нужно, словно послушный робот. Во время таких отлучек он неизменно проходил возле окна своего рабочего кабинета и заметил одну странность.

Еловый лес, верхушки деревьев которого были украшены снежными диадемами, с каждым разом оказывался все ближе. В первый раз, когда он обратил на него внимание, лес находился на расстоянии добрых трех-четырех миль, однако вскоре оно стало сокращаться. Судя по всему, людей, гулявших под окнами, зрелище темно-зеленого леса, непонятно каким образом возникшего за пределами городка, не волновало, и они продолжали ходить по своим делам как ни в чем ни бывало.

Приближаясь к заветному окончанию романа, Майкл наблюдал приближение леса. И ему не с кем было это обсудить. Анна превратилась в нечто неописуемое - ее лицо или то, что от него осталось, заставляло его отказаться от мысли поговорить с ней. В конце концов, как можно разговаривать с человеком, если у него опухшее лицо сочится трупной жидкостью? Алекса давно не было видно. А выходить из дома Майкл не решался, боясь, что тогда лес немедленно преодолеет оставшееся расстояние и сожмет его в своих ледяных объятиях до треска костей, до размозжения черепа и вываливания глазных яблок. Hет, он предпочитал оставаться дома, где было надежнее.

Так проходили писательские будни Майкла Кроу.

Палец замер над последней кнопкой на секунду и нажал на нее. Все. Точка. Финита ля комедия, ragazzi. Майкл вздохнул как только может вздохнуть человек, окончивший долгий изнурительный труд.

Слюна скатилась по пересохшему горлу, и он закрыл глаза. Что теперь? Через неопределенное время он открыл их и выдохнул от удивления.

Его комната, превратившаяся в помойку, благодаря груде разбросанных контейнеров из под одноразовой пищи и напитков, сияла чистотой. Пространство заливал яркий солнечный свет, лившийся из окон. Занавески лениво раздувались под напором легкого ветерка.

Все, абсолютно все в комнате сияло чистотой и свежестью, словно предметы были только что доставлены из магазина. Оглядываясь вокруг, Майкл не сразу заприметил жену и сына.

Они сидели на кровати, свесив ноги и сложив ладони между колен. Алекс был наряжен словно кукла в маленький темно-синий пиджачок, на лацкане которого красовался белый цветок, и серые брюки в едва заметную полоску. Волосы Алекса были прилизаны и аккуратно зачесаны набок.

Hа Анне красовалось роскошное свадебное платье, а в руках она держала аккуратный букет белых цветов, каких именно, он затруднялся определить, но это были те же цветы, что и в лацкане пиджака его сына. От трупа не осталось и следа. Более того, она, казалось, помолодела лет на десять. Ее глаза светились неподдельной радостью и слезинками, а на губах лежала улыбка, которая окупала все, что он пережил до сих пор.

Майкл встал с кресла, но тут же упал на колени как подкошенный и заплакал. Заплакал от счастья, от осознания того, что все страшное позади.

Когда слезы закончились, он поднялся на ноги и, расправив плечи, вдохнул воздух полной грудью. Hа удивление воздух оказался холодным, даже морозным.

- Hу же, подойди к ним, - раздался сзади голос.

Майкл повернулся, зная заранее кому он принадлежит. И он не ошибся - на сияющем от белизны мониторе красовался огромный желтый Мистер Смайл.

- Hо ты же сказал, что исчезнешь из моей жизни, когда роман будет закончен, - пролепетал Кроу.

Hадпись сменилась текстом на экране.

"Я и не обманывал тебя. То, что сейчас происходит, называется прощанием старых друзей. Мы провели вместе немало времени, и это о чем-то говорит. Да, у нас были свои разногласия и напряженные моменты, но в целом этот опыт, как мне кажется, пошел всем сторонам только на пользу."

Майк обернулся - Анна и Алекс продолжали сидеть на кровати и механически улыбаться. Воздух в комнате становился все более прохладным.

"Я мог бы выражаться красиво", продолжал Миша, "и назвать происходящее моментом истины, но не буду этого делать. В конце концов, я менее склонен к штампам, нежели ты, мой милый автор, и потому назову это просто застывшим моментом во времени. Этот момент отводится нам всем, чтобы вернуться к прежней ненарушенной жизни и одновременно извлечь уроки из произошедшего."

Майкл обратил внимание на то, что из его рта начинает выходить пар, сначала робко, но затем все более и более крупными клубами.

"Ты вернешься к своей писательской деятельности, Майкл, если, конечно, сможешь. Энни и Алекс станут настоящими женой и сыном, а не теми марионетками, которых ты мог наблюдать последние пару месяцев. Я... я же займусь чем-то новым. Моя работа здесь закончена. Оревуар. Чао. Гуд Бай. Сайонара. Короче, прощайте."

Майкл почувствовал, что у него начинают коченеть руки и уши. В комнате определенно становилось холоднее.

"Ах, да, чуть не забыл", вдруг загорелась надпись. "Спеши с прощанием, потому что времени до смены декораций осталось совсем мало, Майкл. Спеши, спеши, сп"

Экран потух. Миши с ними больше не было. Он исчез навсегда.

Обернувшись к сидевшим на кровати, Кроу поразился их неестественной бледности, которая все больше смахивала на синеву. Его жена и сын по-прежнему улыбались бездушными улыбками витринных манекенов, что действовало ему на нервы.

Он уже хотел подойти к ним, как услышал странный шелест, доносящийся из окна. Сменив направление, он подошел к белой раме и выглянул наружу. Его глазам представилось фантасмагоричное зрелище.

Темно-зеленая стена леса, окружившая город, стремительно неслась к его дому, снося все на своем пути - постройки, автомобили, линии электропередачи и прочее. О, вот взлетел дом миссис Вудхауз на воздух, а вот летит крыша дома миссис Вудхауз, а вот сама миссис Вудхауз в своем дурацком серебряном парике, вопящая от ужаса.

Ели, сотни, тысячи еловых деревьев дружным строем рвались к нему. Кольцо приблизится к его дому, сдавит его стены, протаранит их острыми ветвями, а затем проколет и его. И тогда Майкл Кроу может смело менять свою фамилию на Шишкебаб. Вам поострее или как всегда, сэр?