Кстати, пожалуй самым крутым и горным был именно спуск с Эрцо к Цхинвали. У Анки порвался тросик тормоза, но, к счастью, на пологом месте. У меня же обломились палочки, привязанные к багажнику в качестве как бы его удлиннения.

В Цхинвали народ был действительно послевоенный. Половина города - руины, это можно было видеть от поста ГАИ на выезде. Однако, выглядел он гораздо жизнерадостнее, чем люди в Они. Из чего я сделал вывод, что осетины веселее грузин. Скорее всего неворный. Главная улица = Сталина.

Выехать нам удалось только со второй попытки - ломанулись не туда, зато проехали какими-то совершенно удивительными переулками, подобные которых я видел только в старых фильмах, скорее итальянских.

В переулках, однако, валялись гильзы от калашникова.

Потом наступил, как его назвал Антон, специфический участок пути. Мы были останавливаемы на каждом посту - а их хватало = миротворцы, таможня, погранконтроль, просто милиция... И расспрашиваемы да зазываемы на шашлык, который сейчас будет, есло мы согласимся остаться ночевать здесь...

Однако, мы были верны своим планам и остановились на окраине сливового сада, на берегу реки Патара Лаахви, или что-то вроде.

Еще одна деталь, связанная с дорожными указателями - они на двух языках, но в одних местах замазан грузинский, а в других - русский. Ближе к центру - Тбилиси - не замазано ничего.

10 км до этой реки мы проехали быстрее, чем за 0,5 часа, был очень пологий и ровный спуск.

Места стали совсем равнинными, предгорья виделись теперь в отдалении. Кругом полыхали зарницы, иногда доносились и раскаты. У нас же установился слабый моросящий дождик, от которого укрывались под полиэтиленом, приделанным к торцу палатки и пирамидальному тополю, ряд которых обозначал границу сада. Мы ели персики и груши, закусывая лавашом. Кажется, это был последний трезвый день.

Письмо 4.

Привет.

Шину и я колол тут как-то. Не верилось, что СО МНОЙ это может произойти, хотя на дорогах сплошь да рядом попадаются люди, снимающие колесо.

Значит, просыпаемся мы на границе сада. Доедаем фрукты и выходим. Оказалось, что от шоссе упилили чуть ли не на 2 км. Кроме того, подтвердилось мое подозрение, что пузатый мужик, ходчщий вокруг = сторож.

Едем. Кругом сады. По бокам - все те же тополя.

Гори. Прямо на станцию, мои попытки затащить народ в музей были встречены в штыки. Ограничились заходом в гастроном на площади с памятником.

Электричку ждать часа полтора, провел их бродя по окрестностям, наблюдая за накрывающимися в садах столами, за игрой в бильярд, почему-то под вывеской "Продукты", за игрой в нарды и шахматы на лавочках перед калиткой. Присмотрел Ахашени, но продавца не было, решил, что перерыв и вернулся через 0.5 часа, оказалось, что продавец среди толпящихся рядом, он минут 10 ходил за ключами, после чего я уплатил 2 лари и ушел, довольный и счастливый. На перроне купили еще Напареули и уминали все это с лавашом. Ахашени действительно было чудесным. Напареули - так себе, но, может, оттого, что после. Его пили в вагоне с мужиком из Гори.

Электричка представляла собой зрелище. Там не было половины сидений (что нам очень удобно). Не закрывались двери. На какой-то станции в нее не смог подняться какой-то, очевидно основательно поднабравшийся человек, и она терпеливо ждала, пока его посадят. А как-то посреди пути она вообще остановилась, т.к. на путях была корова.

В Мцхете поезд стоял минут 5. Дело в том, что через полчаса дороги Анка вдруг стала очень быстро грустнеть. Причиной являлось чрезмерное количество выпитого, не в смысле алкоголя, а в смысле жидкости. Так вот, в Мцхете им удалось это дело поправить, правда, на виду у всего поезда, ну, может быть, спрятавшись от первого вагона...

Тем не менее, в Тбилиси мы прибыли все вместе, правда, я немного испекся на солнце. В электричке сказали, что комнату можно снять чуть ли не за 1 лари, в итоге это стоило 4, но оказалось очень здорово.

Хозяйка была русской и постепенно прониклась к нам материнской нежностью. Поведала свою историю - дочка и ребенок живут с ними, а муж дочки уехал в Москву на заработки, а теперь звонит и говорит, что девочки их там кормят, поют, прибирают и спать с ними ложаться, на что дочка отвечает - ну так там и оставайся, а он, по-видимому, там и остается.

Но я забежал вперед. Итак, прежде чем мы доехали до этого Зазишвили, 55 (узенькой горной улочке, серпантинещейся метров на 150 вверх), мы долго шатались по привокзальному рынку, на сколько я понял = самому оживленному месту в городе.

Идя на прогулку, мы снова шатались по рынку, потом уехали на Руставели. В каждом вагоне метро по 4 солдата... Метро до 11. Почтамт тоже на Руставели. В гостинице Иберия живут беженцы из Абхазии.

К этому моменту мандат российских миротворческих сил в Абхазии продлили до 1 января, как Грузия этому не противилась. Но, говорят, грузин туда уже стали пускать. Так что должны начинать возвращаться.

Руставели был подсвечен желтым и зеленоватым. Из окна дома правительства торчала пальма. Мы сидели под зонтичным кафе и кока-колой с мороженым я приходил в себя после электрички...

Позвонил домой - как всегда, в автомате что-то не сработало и разговаривал минут 15 совершенно бесплатно, правда, крича.

На обратном пути купил эту самую злополучную бутылку Хванчкары...

Дома все было теплым, южным и, почему-то, невыносимо знакомым. Может быть, по духу напоминало Гантиади, куда мы несколько лет ездили на море...

Несколько раз ко мне обращались по грузински с вопросом = сколько время? Особенно забавно это выглядело, когда такой вопрос задал мужик, вышедший на балкон с кукушечными часами. Нас как раз провожала соседка-мороженщица (там довольно много продавщиц, тащущих картонную коробку и кричащих мааароженоеееее, в стааакааанчиках...) Мороженое было классным.

Ну да ладно, съехали мы на рынок, позавтракали различными дынями, лавашами, хачапурями и пивом, да тронулись. Жара. У монастыря в Мцхете посадили Анку в тень, а сами пошли добывать воду. Потом стало легче. Проехали таблички - "Рокский перевал закрыт" и "Крестовский перевал открыт". Это нас устраивало.