- Здесь я, успокойся, - ответила я сверху, уже хватаясь за толстый корень на краю ямы. - Помолчи пока...

- Проклятие! - Он в ярости заскрипел внизу зубами, грохнул кулачищем по земляной стене, и та слегка осыпалась.

Выбравшись наверх, я осмотрелась. Кругом росли кустарники и высокая, густая трава, покрытая утренней росой. Корень, за который я уцепилась, отходил от огромного разлапистого дерева, выросшего явно еще при динозаврах, такое оно было древнее. Сама яма находилась прямо под деревом, и корни, уходя вертикально в землю, создавали своеобразный свод, в котором и образовалась пустота. Захар провалился между двумя корнями. Воздух уже начинал сереть, проснулись первые птицы, и их сонные голоса звучали несколько хрипло в спокойном предутреннем сумраке. Замаскировав отверстие ямы ветками и травой, я полезла на дерево-великан. Добралась до верхушки, которая была намного выше всех остальных, оглядела пространство кругом и увидела поле, где мы высадились с вертолета, лес вдалеке, где мы оставили босса с Валентиной, и собственно лес, почти в середине которого я находилась. Такой же маленький, как и предыдущий. Все выглядело мирно и спокойно, если не считать того, что на поле стояли, свесив усталые пропеллеры, два военных вертолета, а лес со всех сторон был оцеплен тяжелыми грузовиками, между которыми стояли, сидели и лежали вповалку солдаты. Это не прибавило мне настроения. Проклиная настырность плешивого, я слезла с дерева. Захар прав: они ждут рассвета. Я направилась в ту сторону, где заметила белый микроавтобус полковника. Подобравшись поближе к опушке, где переговаривались стоящие в карауле сонные солдаты я опустилась в траву и поползла к микроавтобусу, находившемуся в стороне от грузовиков. Рядом с ним никого не было видно, дверца салона была открыта, и изнутри доносился мощный храп с присвистом. Заглянув внутрь, я увидела лежащего на разложенных сиденьях плешивого полковника в гражданском. Бедный, он совсем замотался со мной вчера и теперь набирался сил, чтобы продолжить охоту. Лучшего момента, чтобы сбежать, придумать было трудно. Но мне требовалась веревка, чтобы вытащить из ямы неуклюжего Захара. Осмотрев салон и не найдя ничего подходящего, я решила сползать к ближайшему грузовику в надежде, что там обязательно что-то отыщу. Мое сильно укороченное Захаром платье намокло от росы, мне было холодно, ныло еще не совсем зажившее плечо. Хорошо, что я оставила сумочку в яме и она теперь не мешала передвигаться. Молоденькие солдатики, которым, видно, до чертиков надоела вся эта бесполезная беготня по лесам и весям нашей необъятной родины, понуро клевали носами или вообще спали в обнимку с автоматами в высокой траве. Российская Армия была начеку. Некоторые, правда, пытались прогнать сон разговорами, но глаза их все равно были закрыты, так что мне почти ничего не угрожало. Подобравшись к здоровенному "Уралу" со стороны поля, откуда меня никто бы не увидел, я прыгнула на колесо и заглянула в кузов. На полу там валялся брезент и всякая ерунда. На брезенте спали солдаты. Веревки нигде не было. Решив поискать в кабине, я спрыгнула с колеса, повернулась, и глаза мои уперлись в несколько автоматных стволов и дуло майорского пистолета. Приехали...

- Вот ты и попалась, сука! - злорадно прохрипел майор. - Не вздумай даже дышать без приказа - сразу подстрелю! Долго же тебя не было, мы уже ждать устали. Здорово я тут все организовал, а? - Он хвастливо осклабился. - Небось подумала, что армия спит, можно сбежать? А мы всегда начеку, потому что враг не дремлет. Ведите ее к начальству! - бросил он солдатам в касках и бронежилетах, а сам побежал вперед к автобусу. День начинался для меня не очень удачно.

Отделение автоматчиков отконвоировало меня к микроавтобусу и рассредоточилось вокруг него. Остальные солдаты продолжали нести дежурство на опушке, только теперь уже никто не клевал носом и не спал - спектакль закончился, майор сыграл на "бис" и сорвал бурные аплодисменты. Меня провели, как котенка.

Не обращая на меня внимания, плешивый сходил в лес помочиться, вернулся, умываясь на ходу росой, сел в открытую дверь "рафика", свесив ноги в траву, посмотрел на меня долгим взглядом и наконец проговорил задумчиво:

- Повернись-ка.

Я повернулась к нему спиной, думая, что ему очень понравились мои ноги, почти полностью -видневшиеся из-под оборванного платья, и он хочет получше их рассмотреть.

- Ну, что я тебе говорил - она ранена, - констатировал он, обращаясь к стоящему рядом майору. - Видишь, весь бок в крови и дыра в платье.

- А как же тогда она еще ходит?

- Это я тоже хочу узнать, - пробормотал плешивый. - Пуля наверняка в ней сидит. Вертолеты готовы? Надо ее побыстрее в город доставить, пока не умерла...

- Какие вертолеты на хрен, - обиженно проворчал майор. - Не нужно было вчера гонять их до посинения. Говорил же вам, что горючее кончается... Теперь только утром подвезут.

- А сейчас что, разве не утро? - ехидно спросил полковник. - Звони и пусть срочно везут. Повернись к нам, зазноба.

Майор куда-то ускакал, а я повернулась и устало посмотрела полковнику прямо в глаза, продолжая молчать как рыба.

- Ну, теперь уже не будешь отнекиваться? Не станешь говорить, что от страху сбежала? Впрочем, это уже и неважно. Где твоя сумочка?

- В лесу потеряла.

- Врешь. Мы весь лес обшарили. Ладно, найдем. А где тот, с которым ты сбежала? Понятно, не скажешь. Но мы все равно его найдем, повыдергаем здесь каждое дерево, но найдем. Зачем ты сюда пришла? Может, бинт искала? Солдат, кивнул он одному парнишке, - принеси аптечку и перевяжи ее. Я не буду сейчас ни о чем тебя спрашивать, тебя допросят как следует в соответствующем месте, и ты все расскажешь. Знаешь, как это у нас делается? Тебя напичкают транквилизаторами, подключат к полиграфу, введут в гипноз, и ты все выложишь, как миленькая. Потом тебе прочистят мозги, сделают блокаду памяти и поместят до конца дней в психушку, где тебя ни одна собака уже не найдет...

- Что делать, товарищ полковник? - спросил подбежавший солдат с аптечкой в руках.

- Перевязывать, - коротко бросил он. Солдатик замялся.

- Женщина все-таки...