- Александр Петрович,- сказал другой.- Наверное, в этой ситуации стоит проявить... э-э... разумную осторожность.

Дело-то может получить неожиданную интерпретацию и (чиновник сбоку посмотрел на меня) раздуто прессой. Вы вспомните девяносто пятый год, переговоры Виктора Степановича Черномырдина с Шамилем Басаевым...

- Я помню.

- Ведь сколько грязи вылили на Виктора Степановича потом. Всю жизнь не отмоешься!

Валерий Вячеславович кашлянул в кулак и поддержал своего коллегу:

- Действительно. Да и сам стиль общения этого Паука совершенно недопустим. Он позволяет себе оскорбления.

Политику вашего уровня непозволительно выслушивать подобные заявления об...

- Хватит,- оборвал вице-губернатор. Чиновник замолчал. Александр Петрович обратился к переговорщику: Скажите, мое обращение могло бы сыграть положительную роль?

- Нет,- твердо ответил переговорщик.- К сожалению, Александр Петрович, в нашем случае - нет.

- Почему? Можете объяснить?

- Да, могу. Все дело в том, что мы встретились с не совсем обычными преступниками. А с людьми, одержимыми бредовыми идеями. Среди мешанины этих представлений - отрицание власти, общества, законов и так далее. Вице-губернатор в их глазах - олицетворение власти, которую они презирают и ненавидят. Боюсь, Александр Петрович, что ваше вмешательство только подогреет их агрессию... извините.

- Я понял,- облегченно ответил вице-губернатор и посмотрел на часы. Все остальные тоже. Прошло уже семь минут из отпущенных нам Пауком десяти.

- Надо идти, Андрей,- сказал Костин.- Ты готов?

***

Деньги оказались в самой обычной картонной коробке (но не от ксерокса).

Я сегодня ничему больше не удивлялся.

Я взял коробку с миллионом баксов под мышку и пошел знакомой уже дорогой: через мрачноватый тоннель арки, через двор-колодец... из окна на третьем этаже на меня смотрели глаза мертвеца.

Двое мужчин в штатском и двое в форме ничего мне не сказали. Пятьдесят две ступеньки вверх... глаз телекамеры... и голос из переговорника:

- Раздевайся, англ.

Я разделся. Сложил одежду на пол.

- Открывай коробку.

И я открыл коробку.

- Высыпай на пол... Я хочу видеть.

Я высыпал на свою куртку миллион баксов. Никаких эмоций я не испытывал - как будто это была туалетная бумага. Сто рулонов туалетной бумаги с водяными знаками и какими-то там хитрыми степенями защиты... От кого? От безумных "Усыновленных Дьяволом"?

- Сложи баксы обратно в коробку.

Подойди к двери.

Я небрежно покидал пачки обратно - получилось "с горкой", не так, как у педантичных банковских служащих, подошел. Дверь раскрылась:

- Входи, урод... Быстро!

И снова я встретился глазами с женщиной, привязанной у стены. Ужас в ее глазах, отчаяние, крик... А я стоял и держал в руках идиотскую коробку с американским лимоном. И сам ощущал себя законченным идиотом... А кем еще я мог себя ощущать?

...Лестничная площадка, пятьдесят две ступени вниз, двор, арка, автобус.

***

Моего возвращения ждали, ждали информации. Но мне нечем было порадовать собравшихся в автобусе людей.

- Нет,- качнул я головой,- в лучшую сторону не изменилось ничего.

- А я говорил, что путем уступок мы ничего не добьемся,- сказал Валерий Вячеславович. Он сказал это как будто себе, но для меня было очевидно, что его фраза предназначалась в первую очередь для вице-губернатора и должна продемонстрировать решительность и дальновидность Валерия Вячеславовича.

Пока я отсутствовал, состав собравшихся изменился: исчезли мои "коллеги-журналисты", зато появились люди в форме. Один в форме гражданской авиации, двое других - в военной.

- Я не вижу никакой возможности посадить вертолет в непосредственной близости отсюда,- говорил "летун", разглядывая схему.- Здесь просто нет места для посадки "Ми-8" - сплошная застройка.

- А здесь... или, например, здесь?- спрашивал Костин, показывая на схеме.- По-моему, достаточно много места...

- Это по-вашему. А по-нашему - существуют инструкции, обойти которые мы не имеем права... Любой полет над городом, а уж тем более посадка в городской черте серьезнейший вопрос.

Партизанщина недопустима и даже преступна.

Я скромно сел в уголке, ко мне подсел Спиридонов.

- Думаю,- сказал он,- мы уже достаточно вас сегодня поэксплуатировали, Андрей... Поезжайте домой, хлопните сто граммов. По себе знаю, каких нервов все это стоит.

Возможно, я бы и ушел, но вмешался переговорщик:

- Прошу вас остаться, Андрей... Не исключено, что ваша помощь может еще понадобиться. Ежели бандиты сами проявили инициативу, вызвав именно вас для второго контакта,- значит, вам "доверяют". Или, по крайней мере, вы не вызываете у них чувства тревоги, опасности... Возможно, ситуация потребует вашего участия.

Так вот и получилось, что я остался.

Спасибо за "доверие", господин Паук.

Постараюсь оправдать.

- Здесь?- спросил, глядя на схему, "летун".- Здесь, пожалуй, можно... пустырь большой. Но желательно выехать на место, посмотреть своими глазами. Может, там уже ларьков понаставили...

- Вас отвезут,- ответил Костин.- Вместе с вами поедут наши ребята... им тоже нужно осмотреть место.

Костин, офицер из "Града" и "летун" вышли. На улице заворчал мотор "Волги".

***

Снова зазвенел телефон, и переговорщик снял трубку.

- Слушаю вас,- сказал он.

- Я - Паук. Сто пачек вашего буржуазного дерьма получил... Вижу, до вас начинает доходить... Теперь нам нужен наш темный брат и большая птица.

- Все вопросы будут решены в самое ближайшее время. Вопрос с вертолетом уже практически решен - мы подыскиваем посадочную площадку... "Ми-8" большая машина, во дворе ее не посадишь, верно?

Несколько секунд Паук молчал. Видимо, искал подвоха. Потом спросил:

- А наш брат? Когда вы доставите нашего брата?

- Вопрос решается, Паук... Нам очень трудно убедить московские власти, что вы согласны на диалог. Ведь мыто выполняем ваши условия, а вы не освобождаете заложников.

- Вертолет и наш брат! Потом - заложники!

- Если бы вы освободили хотя бы женщин, нам было бы гораздо легче вести переговоры и с Москвой, и с Западом.