- Но ведь он-то как раз и открыл!- сказала Полина.

- Что?

- Он нашел письма и дневник Троцкого!

Меня как будто током ударило. Я сделал несколько затяжек подряд и спросил:

- Где нашел?

- В архиве, который Олегу подарил Бударцев - старый партиец, активист общества "Мемориал". Он собрался на старости лет к детям, в США, и оставил весь свой архив Олегу. Гору пыльных картонных коробок, которые не разбирались десятилетиями. Для Олега копаться в старых бумагах - просто наслаждение! Когда он сказал мне о своей находке, я не поверила. А он: хочешь, дойдем до моего дома, и я покажу тебе подлинники документов?..

Какое-то время я сидел ошеломленный.

Я не знал, как относиться к словам Полины... Потом сигарета обожгла мне пальцы, я чертыхнулся и спросил:

- Кто еще знал о том, что Олег хранит дома документы Троцкого?

- Понятия не имею,- ответила она.

- Подумайте, Полина, подумайте... Это очень важно.

- Я... я не знаю,- сказала она. В голосе прозвучал испуг.

- Когда вас допрашивали в связи со смертью Олега, вы сказали чекистам или убойщикам об этих документах?

- Н-нет...

- Почему?

- Господи, я совершенно о них не думала...

- А еще кому-нибудь вы о них говорили?

- Не помню...

- Постарайтесь. Может быть - маме?

- Да, маме я сказала. Но что из этого следует?

- Вы сказали маме о документах Троцкого до убийства Олега или после?

- До. В тот самый день, когда я встретила его возле метро. Не хотите же вы, Андрей, сказать, что моя мама...

- Нет, Полина, я не хочу сказать, что ваша мама... Но не могла ли она рассказать кому-либо о документах?- спросил я.

- Кому? Кому, Андрей? Мама - пенсионерка, обычный технолог со "Светланы",- почти выкрикнула Полина.

- Хорошо,- сказал я,- хорошо. Давайте успокоимся... Когда придет мама?? Где она сейчас?

- Да вот же она.- Полина указала в окно.- Вернулась из поликлиники, беседует с Янкой.

Я посмотрел в окно. На детской площадке стояла пожилая женщина в коричневом плаще, с хозяйственной сумкой в руках. Вокруг нее прыгала на одной ноге Янка.

***

По лестнице мы спустились почти бегом...

- Бабушка!- закричала Яна.- Смотри - мама идет!

Бабушка удивленно посмотрела на Полину и еще более удивленно - на меня.

Мы подошли.

- Мама,- сказала Полина,- это Андрей Серегин, журналист.

- Очень приятно...

- А это моя мама, Тамара Леонидовна.

Я тоже сказал, что мне очень приятно. Тамара Леонидовна смотрела настороженно...

- Мама,- сказала Полина,- мама... Мама, помнишь, я говорила тебе про Олега? Ну зимой я встретила его у метро... Помнишь?

- Конечно, помню. Склероза у меня еще нет.

Полина перевела дух и спросила:

- А помнишь, я сказала тебе о письмах Троцкого, которые нашел Олег?

- И это помню... А в чем, собственно, дело?

- Тамара Леонидовна,- вмешался я,- постарайтесь вспомнить: вы рассказывали кому-нибудь об этом?

- А в чем, собственно, дело? Полина, я не понимаю...

- Мама! Мама, это очень важно...

- Ну рассказывала... А что? недоуменно произнесла Тамара Леонидовна.

Я уже начал терять терпение от тупости этой мамаши: неужели вы, мадам, не понимаете, что дали наводку убийце?.. Я взял себя в руки и спокойно спросил:

- Кому вы это рассказали, Тамара Леонидовна?

- Да никому. Только одному Федьке-паразиту.

Меня как будто оглушили. До меня доносились слова пенсионерки-технолога, но я их не воспринимал: "А кому я еще расскажу? Федьке... Он пришел раз пьяненький, расхвастался, что вот, мол, скоро продаст дачу, так разбогатеет. А я ему и попеняла: дурак ты, Федор. Пьяница и бездельник. Что в тебе Полинка нашла? А он: да уж не такой я дурак, как ее Олег... А я ему: Олег-то еще может прославиться - он письма Троцкого нашел..."

- Как среагировал Федор?- быстро спросил я.- Заинтересовался?

- Заинтересовался... Но не так чтобы очень. Я же говорю: он пьяненький был.

Дурак дураком.

- Мама!- сказала Полина.- Почему ты ничего не рассказала об этом мне?

- А о чем говорить-то, доча?- искренне удивилась пенсионерка.

Действительно, подумал я, о чем тут говорить? Дело-то плевое: две... как бы сказать помягче?.. две курицы дали Федору наводку на квартиру, где лежит настоящий клад. А он историк. Хоть и не доучившийся, но историк - он сразу просек, сколько могут стоить рукописи Троцкого.

Я повернулся к Полине:

- Полина, а среди знакомых Федора нет человека с сильным заиканием?

Я спросил просто так. Я не рассчитывал на положительный ответ: навряд ли Полина знает всех знакомых своего бывшего гражданского мужа... Да и разошлись они давно - за это время у Островского могла появиться масса новых дружков-собутыльников. Не исключено, впрочем, что Федька подключил кого-то из старых корешей по отсидке... Полина посмотрела на меня изумленно, а Тамара Леонидовна сказала:

- Да сильнее самого Федьки-то никто, наверное, не заикается.

***

Пробки! Чертовы пробки... С началом дачного сезона по пятницам все выезды из города превращаются в автопытку. По пятницам к гигантскому стаду автомобилей, колесящих ежедневно, присоединяются еще и те, что используются только для поездок на "фазенды". Среди "дачных водителей" масса пожилых людей на "Москвичах". И масса дамочек на иномарках. Водители "Москвичей" любят возить багажник на крыше, а дамочки лепят на заднее стекло сразу пачку нашлепок... Водят и дедки, и тетки одинаково - очень медленно уходят со светофоров и, набравши скорость сорок километров, с достоинством катят до следующего светофора... я их очень сильно уважаю.

Я гнал джип на север, к выходу на Выборгскую трассу. Я протискивал машину в любую щель, где только можно.

Выскакивал на разбитые в хлам трамвайные пути. На выбоинах джип скакал козлом, и Полина хваталась за ручку под потолком.

- Вы всегда так ездите, Андрей?- спросила она.

- Хотите, чтобы Федька успел все сжечь?- зло ответил я.

...После того, как Тамара Леонидовна произнесла: да сильнее самого Федьки, наверно, никто не заикается,- у меня, как нынче говорят, "снесло башню".

- Что?- спросил я.- Что это значит?

- То и значит, ответила Тамара Леонидовна,- что он заика, каких еще поискать.

Я повернул голову к Полине: