Лоррейн проиллюстрировала это грациозным жестом. Лэш подмигнул.

- Я понял.

- О, но я не имела в виду вас, Лэш! - глаза Лоррейн недоуменно округлились. - Я говорю про Эдди. Он только новая игрушка. И действительно необыкновенная. Но когда это кончится, все опять будет в порядке.

- Разумеется. Просто прелестно, - горько хмыкнул Лэш. - А теперь, если вы не против, можем мы снять с повестки дня все вопросы моей личной жизни? Я предпочитаю убийства.

- Конечно, милый, - поспешно заверила Лоррейн. - Я правда вам сочувствую. И уверена, что в конце концов все встанет на свои места. Дэни, дорогая, пойди приведи себя в порядок. Ты ведь избавишься от этой жуткой челки, дорогая?

- Нет, не избавится! - неожиданно вмешался Тайсон. - Вот, Дэни... - он подобрал брошенные очки и твердо водрузил их ей на нос. - Мне жаль, что это беспокоит твою мать, но несколько ближайших дней тебе лучше оставаться в этом причудливом наряде и продолжать быть Адой Китчелл. Это избавит от ненужных объяснений. А чем меньше нам придется объясняться, пока писака-журналист будет торчать поблизости, тем лучше.

- Вы в самом деле собираетесь пригласить его сюда? - спросил Лэш.

- Конечно, - ощетинился Тайсон. - Есть возражения?

- Вовсе нет. Это ваше дело. Но мне сдается, чувство меры вас покинуло. Вы пригласите Доулинга, убедитесь, что он не собирается откапывать дедушкин клад. Но если он вместо того начнет копаться во всей этой грязи, как вы собираетесь помешать ему тиснуть все в газетах?

- Я его убью! - буркнул Тайсон. - А теперь давайте выйдем отсюда и чего-нибудь съедим.

12

Дом Теней возвышался тремя этажами на широкой каменной площадке, которую соединяли с садом короткие лестницы, расположенные на равных интервалах друг от друга по её периметру. Каждый из этажей был разной высоты; поскольку нижний когда-то был колоннадой, окружавшей открытый внутренний двор, вокруг которого построили дом, комнаты первого этажа были огромными, длинными и неестественно высокими. Отец Тайсона, у которого была мания ко всяким улучшениям, разделил их на спальни, ванные и гардеробные.

Верхний этаж, наоборот, оказался чрезмерно низким, и комнаты там были гораздо жарче, чем этажом ниже, поскольку горячее солнце падало на плоскую крышу, а тени деревьев до них не доставали. Зато долетал морской ветер, и ночью здесь было холодно.

Во дворе был бассейн в форме лилии, где в тени широких зеленых листьев болтались без дела сонные золотые рыбки. На каждом этаже комнаты выходили на веранды, которые смотрели во двор, смутно напоминавший дворики в Севилье.

Забавные винтовые лестницы с низкими, непропорционально широкими ступеньками, чьи массивные перила кованого железа со странным геометрическим рисунком едва достигали полутора футов в высоту, вели из каждого угла двора на нижние веранды, а с них - на следующие. Все это выглядело очень опасно, оставалось только надеяться, что держались они на прочном металле, который был вделан в толщу стены, и что давно умерший строитель-араб знал свое дело так же хорошо, как Адамс или Джон Нэш.

На краю каждой веранды между высокими колоннами стояли каменные вазы, в них росли сладко пахнущие ползучие растения и цветущие кустарники, что создавало завораживающее впечатление висячих садов. Но снаружи дом выглядел не столь декоративно и необычно: прямоугольное белое очень высокое здание с широкой зубчатой крышей и рядами выкрашенных в зеленый цвет ставней.

Где-то около полудня или чуть раньше Тайсон поехал в резиденцию отправить письмо, которым приглашал мистера Кардью - начальника полиции Занзибара - в Дом Теней.

Его машина прибыла и уехала снова, двигаясь по затененной пальмами, посыпанной белым коралловым песком дороге так бесшумно, что ни один из обитателей дома ничего не слышал. И кроме Тайсона только слуга-сомалиец, сонный помощник садовника и дремавшая на стене над главными воротами кошка его заметили.

Он остался меньше чем на четверть часа. После этого прошло не так много времени, как наступил вечер и гости расположились в столовой при свечах.

Столовая в Кивулими была длинной узкой комнатой с рядом арок вдоль одной стены, которые отец Тайсона, Обри, переделал во французские окна. Они стояли настежь, впуская пьянящие ароматы цветов, порхающих мотыльков и прочих ночных насекомых, сгоравших в пламени свечей. Со своего места между Найджелом и Ларри Доулингом Дэни видела сад, где тени деревьев в лунном свете создавали сложную мозаику с пятнами золота из освещенных окон.

Ларри Доулинг прибыл на такси вскоре после ланча, и к своему большому удивлению Дэни обнаружила, что ей не просто приятно его видеть. Она испытала огромное облегчение, что было крайне глупо с её стороны. Она это прекрасно понимала, профессия Ларри делала его опасным для них всех. Но по каким-то непонятным причинам она чувствовала себя в большей безопасности и гораздо меньше нервничала, когда он был под рукой.

Ларри, - думала она, - никого не разочарует.

Лэш Холден приветствовал мистера Доулинга с заметным отсутствием энтузиазма и воспользовался его такси, чтобы вернуться в аэропорт и зарезервировать себе на завтра место на рейс в Найроби. В половине пятого, когда гости Лоррейн собрались к чаю на затененной террасе под окнами гостиной, он не вернулся, но присоединился к ним позже, когда все пошли на берег моря восхищаться странными источенными ветром коралловыми глыбами и наблюдать, как садится солнце, заливая все вокруг изумительным розовым пламенем.

Он не говорил с Дэни и, казалось, даже избегал её. Она смотрела на него через широкий стол, сквозь мерцание свечей, и размышляла, увидит ли его снова. Полагаю, я всегда смогу получить работу в Америке, - думала она. - Тайсон с Лоррейн могут это устроить; у них там множество друзей, а отец Лэша - лучший друг Тайсона. Да, я смогу его увидеть. Но если миссис Гордон в конце концов решит, что он ей нравится больше, чем Эдуардо...

Дэни повернулась взглянуть на Амэлфи, которая кокетничала с Тайсоном и очаровательно дразнила Эдуардо, и её сердце упало. Она знала, что на самом деле лишь немного уступает ослепительной миссис Гордон в красоте, так как унаследовала необычную внешность своего отца, бывшего удивительно красивым мужчиной. Но неудачная прическа Ады Китчелл ей совсем не шла, так же как и её очки. Они превращали её из хорошенькой девушки в невзрачную особу, и даже выбранное платье не помогало, хотя прежде она находила его очаровательным. Короткое дымчато-серое платье с широкой юбкой, украшенной двумя огромными накладными карманами с аппликациями белых магнолий, уменьшало её тонкую талию настолько, что её, казалось, можно было обхватить одной ладонью. Она была им очарована, когда купила; но теперь оно казалось ей ужасно заурядным, как сказала бы тетя Хэрриет, "вполне подходящим для молодой девушки".