Эрнест был знаком со многими капитанами пассажирских катеров и грузовых плавсредств, в том числе и с командой "Бурного", занимающейся "левым" промыслом красной рыбы и чёрной икры. Капитан катера Николай Мальцев был опытным каспийским моряком, мужественным и выносливым, к тому же умеющим держать язык за зубами. Однако с несколькими авторитетными и уважаемыми людьми, к которым Николай относил и Карева, он мог быть откровенным и даже советоваться по житейским делам. От него Эрнест знал, что его браконьерство имеет "крышу" в лице бакинского руководства нефтефлотом, районного партийного руководства, "независимых" инспекций рыбнадзора, санэпиднадзора, требующих, однако, постоянного пополнения своего меню деликатесными сортами свежей рыбы и её производных - икры, копчёного и засоленного балыка из "епархии" Петровича.
"Охота" на рыбу осетровых пород имеет существенные отличия от обычного промыслового лова, заключающиеся в избирательно-индивидуальном её характере.
В погожий день (или ночь) в глубоководном районе, достаточно удалённом от основных транспортных маршрутов и шума буровых установок в море выбрасывается колада - трос длиной в несколько десятков метров, с подвешенными на нём полутора-двумя сотнями крупных крючков с приманкой из мелкой рыбёшки. Колада удерживается наплаву понтонами (они же ориентиры), а от перемещения - якорями. Через сутки-двое нужно собирать улов - десять пятнадцать болтающихся на крючках рыбин - осетров, севрюг или белуг, "перезарядить" коладу или переместить её в случае неудачи. Неудачей являются и несколько штормовых дней подряд, в течение которых пойманная рыба "укачивается" и вырабатывает сильный яд, смертельно опасный для человека. Такой улов надо выпустить в море, и чтобы не допустить потерь, команде порой приходилось выходить в море и при штормовых предупреждениях, не всегда успевая опередить стихию. Пока везло.
Эрнест видел кисти рук Николая и членов команды, исполосованные шрамами от порезов о панцирные шипы здоровенных "брыкающихся" рыб и, особенно глубоких, - от крючков, иногда вонзающихся в руки, освободить которые можно было только надрезав кожу.
Этот "нелёгкий хлеб", остававшийся после упомянутых подношений, с удовольствием раскупался нефтяниками, отъезжавшими на берег, по рублю за килограмм в свежем виде и по два - в солёном или копчёном, когда тот же килограмм костлявой говядины в госторговле стоил два рубля, а на рынке ещё дороже. Карев и сам нередко пользовался возможностью за червонец порадовать семью и друзей деликатесными закусками и свежим шашлычком. Правда, покупать ему приходилось через подставных сотрудников, так как Николай ни за что не хотел брать у него плату.
От него же Эрнест знал и о "рыбной" карьере Ибрагима. Начав с помощи Николаю в свободное от работы время на разделке и обработке рыбы, неплохо освоив это дело и подзаработав, Ибрагим купил собственную лодку с подвесным мотором, соответствующую оснастку, и вначале сам, а потом с нанятыми помощниками повёл своё "дело". Никаких претензий у Николая и "разборок" по этому поводу не было, поскольку ежедневная смена вахт на промысле составляла от трёхсот до пятисот человек, и клиентов с избытком хватало на обе группы "ловцов". Ибрагим, однако, развернулся "на всю катушку", и со временем, помимо ежемесячных подношений, стал выполнять заказы высокопоставленных лиц и организаций республики, города и района. Он сменил свою лодку на бо`льшую с более мощным мотором. Правда, поговаривали, что старая лодка затонула в шторм вместе с одним из его помощников, но никаких официальных заявлений об этом никуда не поступало, и слухи затихли.
Чтобы не попасть в разряд "тунеядцев", Ибрагим продолжал работать, но и в эти дни рыбный промысел не прекращался, благодаря команде его подручных.
Наталья Ивановна со всей серьёзностью отнеслась к полученной информации, понимая, что открываются новые направления поиска истины в этой загадочной истории.
Она поблагодарила Гюльнару и Эрнеста Аркадьевича, и на обратном пути попросила его поинтересоваться этой "Черкезовой-Черказовой" в своём отделе кадров и в отделе кадров Управления нефтегазодобычи:
- Она же представилась кадровичкой, может это какая-то психологическая инерция. Позвоните туда, пожалуйста, сегодня же, и потом мне... А лучше, знаете, давайте-ка - из моего кабинета по прямой связи, хорошо? - и не дожидаясь его ответа, назвала таксисту адрес прокуратуры.
- А этим браконьером-кормильцем, Ибрагим, кажется, я займусь сама...
- То, что в нашем Управлении такой фамилии, и даже похожей, нет - это точно, но в НГДУ можно узнать... - Карев поднял трубку и попросил телефонистку коммутатора соединить его с отделом кадров НГДУ:
- Валентина Игнатьевна? Здравствуйте, Карев. Ага... Интересуюсь, не работает ли в вашем хозяйстве некая Черкезова или Черказова... Марина... Молодая, красивая... золотистая блондинка... Красивая, жгучая брюнетка? Нет, спасибо, пока не нужна... Марина Кравченко? Нет-нет... Марии?... М-м... М-м... Нет, не то... Вот что, если отыщете что-то похожее, то позвоните..., - на его вопросительный жест Наталья Ивановна согласно кивнула, - позвоните в прокуратуру района, следователю Большаковой... А?... Конечно, серьёзно... До свиданья.
Наталья Ивановна поняла результат, не переспрашивая.
- Своим звоните, Эрнест Аркадьевич, может в ваше отсутствие поступила в какой-нибудь цех, лабораторию, на глаза пока не попадалась...
Карев неохотно снова поднял трубку:
- Кучерявая, мне теперь "кадры" бурения, пожалуйста... Ага... Добрый день, Антонина Ивановна... Да, я... - он повторил свой вопрос о незнакомке и после небольшой паузы услышал ответ "придворной дамы":
- Нет, Эрнест Аркадьевич, у нас такая не числится, но фамилия похожая - Черкасова, мне встречалась, и, кажется, Марина, в каком-то из личных дел, не помню, надо посмотреть...
- Антонина Ивановна, энциклопедия Вы наша, посмотрите, не откладывая... Это нужно сейчас... В любом случае позвоните в райпрокуратуру Большаковой, жду вашего звонка здесь.