- Ну да, я же говору, красивая и волосы золотой цвет...
- Точно, она, Эрнест Аркадьевич, может, и не знаком с ней, - Карев так и не понял, действительно ли Наталья Ивановна вспомнила о такой женщине или просто приглушает эту тему, а та заглянула в свой блокнот и вернула беседу несколько назад:
- Гюля, вот Вы вспомнили, что Ширинбек в молодости с кем-то сильно ругался, из-за вас... Расскажите подробней, пожалуйста, дело ведь прошлое... Кстати, если вам удобнее говорить на родном языке, - пожалуйста. Вы как, Эрнест Аркадьевич?
Карев согласно кивнул, а Гюльнара явно обрадовалась:
- Да, конечно, а то, когда я нервничаю, начинаю путать слова. Я же русскому языку у Ширинбека научилась, у нас в деревне почти не знала, только то, что на уроках учили... Да, так Вы про Ибрагима спрашивали... то есть, с кем муж не ладил, вот это и есть Ибрагим Магеррамов... Мы с ним соседи были в деревне, он старше меня, школу бросил, год в тюрьме сидел за драку, по амнистии выпустили на мою голову... Я, конечно, тогда вот такая стройненькая была, - Гюля мизинцем показала, какая она была, - и он мне проходу не давал, подкарауливал везде, хотел обручиться со мной, а сам такой неприятный - глазки птичьи, зубы лошадиные, половина золотые - в тюрьме, что ли, выбили... Один раз даже его отец, такой же кочи (здесь бандит, азерб.), хоть и завскладом стройматериалов, к моему пришёл, хотел договариваться, но отец выгнал его. Потом Ибрагима забрали в армию, но через три месяца он вернулся, говорили, что его отец много денег дал кому то. В это время я в Баку встретилась с Ширинбеком, и когда он приехал к нам познакомиться с родителями, по деревне, конечно, слухи поползли, и Ибрагим как-то на улице подошёл, стал его задевать: "зачем приехал... что, в Баку невесты кончились, нашу хочешь забрать...". Ширинбек сначала шутя отвечал, а потом разозлился, они чуть не подрались, но Ибрагим , видно, испугался, что опять посадят, пригрозил нам и ушёл. Хорошо, что на другой день Ширинбек уехал, а вскоре и я переехала в Баку. Незадолго до моего отъезда Ибрагим остановил меня около дома, - Гюля опустила глаза и покраснела, сказал, что любит меня, что тоже скоро уедет в Баку, будет работать, и всё равно женится на мне. Я ответила, что он Ширинбека подмётки не стоит, посмеялась и убежала...
Продолжение этой истории выглядело так.
В следующий раз Гюля увидела Ибрагима совсем недавно. Ширинбек был на работе, а она, оставив детей на свекровь, вышла из дома в магазин напротив. Ибрагим остановил её на другой стороне улицы:
- Подожди, Гюльнара-ханум, или не узнаёшь старых друзей? Салам алейкум, - и он расплылся в своей лошадиной улыбке.
- Салам, Ибрагим, тебя трудно не узнать, сразу вспоминается французский киноактёр Фернандель - "Полицейские и воры" видел? Нет? Посмотри... И с каких это пор ты стал старым другом?, - собственная болтовня придавала ей храбрости, хотя интуитивно она чувствовала, что Ибрагим не способен её обидеть, несмотря на то, что его лицо приняло зловещее выражение.
- Ладно, кончай трещать, женщина... Ты помнишь, я обещал переехать в Баку - переехал, есть прописка, есть работа, деньги, сейчас собираюсь купить или построить дом в Бильгя или в Шувелянах, у моря. И в этом доме ты будешь хозяйкой, Гюля, ты!
- Я всегда знала, что у вас с отцом много ворованных денег.
- Ты должна оставить Ширинбека, - продолжал он свою давно заученнуь речь, - я возьму тебя в жёны, а детей усыновлю. Решайся, Гюля, я всё равно своего добьюсь... Тем более, твой муж, я знаю, уже давно развлекается с русской бабой... Обзаведусь хозяйством - приеду за тобой. Вон на той машине, - он показал на стоящую неподалеку "Волгу", - и учти - все эти годы я потратил на тебя, издали наблюдал за твоей жизнью... И твоего мужа из виду не упускал. И ещё хочу тебе сказать, что мне безразлично - ты худая или толстая, высокая или низкая, ты мне нужна такая, как есть... Смотри, не пожалей потом... понятно?- он повернулся уходить, и Гюля бросила ему вслед:
- Понятно, что ничего у тебя не выйдет, а насчёт мужа - врёшь ты всё, а если и правда, то он - мужчина, не то, что ты...
Ибрагим, не обернувшись, зашагал к машине.
Ширинбек вернулся "с работы" через пару дней, как всегда после свидания с Мариной, в хорошем настроении, а на следующее утро, когда дети отправились в школу, Гюля представила ему свою недавнюю встречу с Ибрагимом, как весёлую историю, закончив её любимым ругательством мужа "ишак карабахский" в адрес Ибрагима. Она, естественно, умолчала о его сплетне насчёт "русской бабы" - как же можно о таком мужу?
- Гюля, ты напрасно смеёшься, потому что этот негодяй на всё способен. Я не говорил тебе, чтоб не беспокоить, но он сейчас стал очень нужным для многих человеком и практически неуязвим для закона. Сейчас объясню. Уже около четырёх лет Ибрагим работает на нашем предприятии, да-да, не удивляйся, а слушай... Его приняли на работу слесарем по оборудованию устьев скважин, в хозяйство нашего старшего механика Сергея Юркевского, я тебе как-то говорил о нём - отличный мужик и работяга. Когда мы впервые столкнулись с Ибрагимом на работе, я оторопел, а он даже и не удивился, как-будто ожидал меня встретить. Он и жил там в общежитии, почти не выезжая в свои отгульные дни на берег. В эти дни он познакомился с командой одного из катеров, занимающейся ночами браконьерским рыбным промыслом...
- И оказывается, Ибрагим теперь превратился там в настоящего "рыбного короля", а я сказала мужу, что мне всё равно наплевать на этого "короля", и пусть Ширинбек ничего плохого не думает, а лучше пойдёт в новый универмаг и купит что-нибудь детям и себе, - закончила свой рассказ Гюльнара.
... Эрнест Аркадьевич уже понял, о каком Ибрагиме идёт речь, и вообще больше других был осведомлён о положении на "рыбном фронте", так как его квартира ("дежурка главного инженера") располагалась в доме, сооружённом на палубе затопленного судна-волнолома, где его соседями были моряки из руководства Управления морского транспорта - начальник порта "Каспвостокнефти", главный диспетчер, начальники водолазной и спасательной служб и, конечно, боцман Василий Петрович ("Петрович") на правах коменданта и завхоза.