Старослужащие старшины в том году особенно дружно откликнулись на призыв оставаться на сверхсрочную. В нашей базе это было еще дороже: люди не могли пока взять сюда свои семьи, понимали, что их ждет здесь немало невзгод. И все же оставались.

Бывалые старшины с их самоотверженным отношением к службе, с их опытом цементировали экипажи наших щук. Они ревностно помогали командирам вводить в жизнь некоторые новые для подплава обычаи, которые укоренялись в бригаде.

Давно уже было заведено, что лодки стоят в базе, развернутые носом к выходу из бухты, а зимой, когда появляется лед, так, чтобы на чистой воде оставались винты. Но следовало обеспечить не только предельно быстрое рассредоточение кораблей, а и постоянную их готовность выйти в море надолго.

И у нас утвердился такой порядок: вернувшись с моря, лодка немедленно пополняет запасы топлива, воды, продовольствия, сжатого воздуха, заряжает батарею. Только после того как корабль снова готов к походу, команда отправляется отдыхать. В войну это было узаконено на всех флотах, а для тихоокеанских подводников стало привычным еще в мирное время.

Вошло также в обычай, что лодки возвращались в базу с прибранными отсеками, с сухими трюмами - чище, чем уходили, как любили у нас говорить. Делалось это не для парада. Не загрязнялась бухта, моряки привыкали в любых условиях содержать технику в чистоте. К уважительному, на вы обращению с техникой приучали обязательные ежедневные осмотры механизмов, впервые тогда введенный планово-предупредительный (профилактический) ремонт.

В конце 1935 года стало известно, что тихоокеанцы вышли на первое место в Морских силах по основным показателям боевой и политической подготовки. В декабре в Москву выехала делегация младших командиров: тридцать три лучших старшины и сержанта, большинство - сверхсрочники. Возглавлял делегацию М. В. Викторов.

После рапорта наркому К. Е. Ворошилову и беседы с ним тихоокеанцы встретились в Кремле с И. В. Сталиным и другими руководителями страны. Моряки выступали на московских заводах, выезжали на строительство канала Москва Волга. Обо всем этом мы слушали сообщения по радио, читали в газетах. А затем узнали, что все члены делегации награждены орденами. И не только они. Советское правительство одновременно наградило большую группу командиров, политработников и краснофлотцев со всех флотов, в том числе свыше ста - с Тихоокеанского.

Орденом Ленина награждались М. В. Викторов, Г. С. Окунев, заместитель командующего Г. П. Киреев, начальник штаба флота О. С. Солонников, командиры бригад и дивизионов К. О. Осипов, А. И. Зельтинг, А. Т. Заостровцев, М. П. Скриганов, флагмех Е. А. Веселовский, ряд командиров и комиссаров подводных лодок и среди них Д. Г. Чернов, И. И, Байков, Н. П. Египко, П. И, Скоринов, многие старшины и краснофлотцы. Из экипажа первой щуки были удостоены ордена Ленина радист А. И. Драченин, бывший старшина электриков, а к тому времени уже командир электромеханической боевой части В. К. Дорин. В списке моряков, отмеченных этой высокой наградой, нашел себя и я.

О том, что мы представлены к правительственным наградам, никто в базе не знал. В те годы ордена были большой редкостью. Среди военных их мало кто имел, кроме командиров, отличившихся еще в гражданскую войну. Сперва мне просто не верилось, что я стал орденоносцем. Хотелось кому-то объяснить: если этот орден заслужен, то не мною одним, а всей бригадой!

Смысл награждения военных моряков, состоявшегося в конце 1935 года, хорошо объяснил М. И. Калинин, выступая перед первой группой командиров, которым он вручал награды.

- Ваше награждение, - сказал Михаил Иванович, - является констатацией известных успехов нашего флота. Но оно вместе с тем является толчком вперед. Этим награждением правительство и партия как бы хотят сказать морякам: пришло время флоту принять большее участие в обороне страны.

Стахановский поход

Кто из советских людей, успевших к середине тридцатых годов вступить в сознательную жизнь, не помнит, как всколыхнуло страну могучее движение за новые производственные успехи, связанное с именем шахтера Алексея Стаханова! Повсюду знали и других героев этого движения - кузнеца Александра Бусыгина, железнодорожника Петра Кривоноса, ткачих Евдокию и Марию Виноградовых...

Стахановцы были новаторами в использовании техники. Зачастую они опровергали сложившиеся представления о ее возможностях, опрокидывали устаревшие понятия и нормы.

Военные моряки тоже имели дело с техникой и тоже стремились взять от нее максимум возможного. Если на производстве это позволяло увеличить выпуск продукции, то нашим выигрышем стала бы более высокая боеспособность. Словом, на флоте появились свои стахановцы, убежденные, что и наши корабли таят в себе не выявленные еще резервы.

Подводники задумывались над таким, например, вопросом: не пора ли доказать, что наши лодки способны действовать в отрыве от базы дольше, чем это считалось возможным до сих пор. Расчеты, которыми занялась группа энтузиастов (там были и командиры лодок, и инженер-механики, и штабные специалисты), показывали, что щука в состоянии принять на борт топливо, воду, продовольствие для плавания в течение сорока суток. Это означало бы двойную автономность.

Однако не все можно предусмотреть. Расчеты надо было проверить на практике. А для этого требовались не просто опытный командир и умелый экипаж. Сделать это могли лишь люди, способные загореться необычной задачей. В штабе бригады сошлись на том, что пойти в такой поход могла бы подводная лодка Щ-117 Николая Павловича Египко.

Имя Н. П. Египко, вице-адмирала, Героя Советского Союза, удостоенного Золотой Звезды за боевые подвиги, совершенные в республиканской Испании, стало потом широко известно. А тогда это был молодой командир лодки, успевший, однако, отлично себя зарекомендовать.

Комиссаром на Щ-117 назначили Сергея Ивановича Пастухова из политотдела бригады. Среди наших политработников он был, пожалуй, самым опытным подводником, начинавшим службу на лодках краснофлотцем-мотористом.

Когда я сообщил Пастухову, что есть намерение перевести его комиссаром к Египко, Сергей Иванович ответил коротко: