- Представляешь, он, оказывается, собрался почитать мне свои стихи. А там ведь наверняка муравьи кишмя кишат, или, может, чертополохом все заросло - так, по крайней мере, всегда случается, когда я собираюсь поваляться на травке. Да и вообще меня уже мутит от всех россказней про целительную силу Земли-матушки. Да и настроение у меня было не первобытное... Словом, я сказала, что хочу вернуться домой.

Мэри покачала головой.

- Надо же. Бедный Алан! Он обиделся?

- Конечно, но это ему пойдет только на пользу, - с серьзеным видом заявила Вики. - Ведь все великие поэты очень страдали из-за несчастной любви, верно? Да и вообще оказалось, что я поступила очень правильно, потому что ты угадала насчет этого типа.

- Какого типа?

- Ну, Перси! Который написал Уолли это дурацкое письмо.

- Лично я ничего дурацкого в нем не нахожу. Да и вообще - что ты имеешь в виду? Что именно я угадала?

- Насчет того, что он к нам нагрянет. Он и впрямь сюда приходил.

- Вики! Когда?

- Да часа полтора назад! Оказывается, живет он вовсе не во Фриттоне, а в Бернстайде, так что весть о существовании бедняжки Эрминтруды явилась для него тяжким ударом.

- Ты хочешь сказать - он не знал о том, что дядюшка Уолли женат?

- Угу, ведь Глэдис ему этого не сказала. Когда он мне в этом признался, я ему так посочувствовала, что даже пожалела, что нарядилась купальщицей, а не викторианской дамой. Впрочем, возможно, это и не оказало бы на него влияния, потому что он уже успел к тому времени проникнуться окружающей роскошью и начал сыпать проклятиями по поводу богатеньких плутократов и нести всякий вздор про коммунистов и красные флаги. Мне стало скучно, потому что в свое время Алан мне все уши прожужжал про прелести коммунизма, когда можно будет ничего не делать и грести денежки лопатой.

- Послушай, Вики, неужели ты и впрямь взяла на себя такую ответственность и поговорила с этим молодым человеком?

- Разумеется, и, по-моему, вышло довольно удачно. Я ведь рассказала ему, что Уолли беден как церковная крыса. В ответ он принялся распинаться об обманщиках, которые соблазняют невинных девушек. На мой взгляд, это полная ерунда - не все ли равно богатый или бедный соблазняет невинных девушек? Перси тогда снова заговорил как Алан, и мне все это надоело. Я сказала, чтобы он убирался.

- Вики, прошу тебя, давай поговорим серьезно! Я, конечно, рада, что у тебя хватило здравого смысла не обсуждать с ним подробности этого грязного дела, но скажи мне одно - что он собирается предпринять дальше?

- Не знаю, - ответила Вики, состроив серьезную мордашку. - Он сказал, что на месте Уолли прятаться бы от него не стал, потому что он все равно его из-под земли выкопает, но мне показалось, что он малость поостыл. Ведь он не знал, что Уолли женат, а его сестра, которая продает входные билеты в кинотеатре "Ригал", видела Эрминтруду с Уолли сотни раз...

- Так она билетерша в "Ригале"! - воскликнула Мэри. - Эта веснушчатая пигалица! Боже мой, просто не могу поверить!

- Мэри, ты говоришь о девчонке из "Одеона". Глэдис - тощая образина в атласном платье, непристойно обтягивающем ее торчащие ребра.

- О Господи! - простонала Мэри, хватаясь за голову. - И что, он вернется?

- Наверное. Пообещал, во всяком случае. Придется Эрминтруде от него откупиться, хотя это и довольно противно; Перси-то хоть - парень ничего, а вот такой мымры, как его Глэдис свет Божий еще не видывал.

- Она не станет платить, - глухо произнесла Мэри. - Я уверена, что не станет. О Боже, ну и уик-энд выдался!

Глава 4

Когда Эрминтруда спустилась к чаю, ни Вики, ни Мэри и словом не обмолвились про визит мистера Бейкера; Вики, правда, так и подмывало порадовать свежей новостью отчима, но охотничий отряд вернулся в Пейлингс так поздно, что возможности побеседовать со своим отчимом с глазу на глаз ей не представилось.

Званые гости стали собираться без четверти восемь: первыми прибыла чета Боутри, а через несколько минут в гостиную спустился князь.

Эрминтруда, которую Мэри исхитрилась-таки уговорить одеться в черное, выглядела менее ошеломляюще, чем обычно, хотя и разукрасилась, как рождественская елка. Она нередко слышала, что носить кольца на указательном и среднем пальцах считается дурным тоном, однако всякий раз, открывая шкатулку с драгоценностями и видя многообразие сверкающих камней, терялась, не зная, что выбрать, и в результате не могла устоять перед искушением нацепить на свои пухлые пальцы все что только можно.

- В конце концов, - рассудительно сказала она, - если я не стану их носить, кто узнает, что они у меня есть?

В итоге на всех ее пальцах тесно лепились бриллианты, изумруды и рубины, на запястьях воинственно позвякивали чудовищно дорогие браслеты, причем сразу по нескольку, двойное жемчужное ожерелье клацало по бриллиантовым подвескам, а чуть ниже красовался нагрудник - огромная золотая брошь. Крепкий аромат духов сопровождал ее, как шлейф из амврозии. Однако и вульгарность и экстравагантность Эрминтруды отступали на второй план перед ее искренней улыбкой и добрым взглядом.

Она стояла в благоговейном трепете перед миссис Боутри, готовая уступить Мэри право развлекать разговором эту живую, небольшого роста женщину с умными глазами, перед которой немного тушевалась. Напротив, Том Боутри, крупный, немного неотесанный, не отличающийся особым умом, но необыкновенно радушный и общительный мужчина, был ей куда больше по душе. Он охотно и часто смеялся, досаждая жене тем, как расхваливал внешность и фигуру Эрминтруды. Заядлый охотник, он не простил бы ей и малейшего прегрешения в охотничьей экипировке, и напротив, не замечал ничего особенного в ее вычурном одеянии и обременительных украшениях. Льстил Тому и неподдельный восторг, с которым Эрминтруда воспринимала каждое его слово.

- Дорогая моя, Англии в наше время недостает только одного преображенных, истинно набожных людей, - говорила Конни Боутри Мэри в тот самый миг, когда в гостиную входил князь Варасашвили. - Ты даже не представляешь, как меняется вся твоя жизнь, когда на тебя снискается благость Господня.

По счастью, Эрминтруда спасла Мэри от необходимости отвечать, представив вошедшего князя. Ни князи, ни иностранцы Конни нисколько не интересовали, однако в каждом незнакомце она видела душу, которую можно преобразить, поэтому и накинулась на новую жертву, оставив Мэри.