Что же произошло? Антенна на крыше лаборатории стала испускать особое мощное излучение, которое влияло на эфир * примерно так же, как воздействует на атмосферу вакуум-насос.

[ * Гипотеза об эфире как "особой среде", заполняющей все пространство и необходимой для распространения электромагнитных волн, получила распространение в XIX веке. Но уже в XX веке ученые пришли к выводу, что такой особой среды в природе не существует Поэтому рассуждения автора о приборе и выводы, связанные с созданием "эфирного вакуума", следует считать устаревшими для нашего времени. ]

Поскольку прохождение световых волн в пространстве обусловливается наличием эфира, вся площадь, на которую распространилось действие антенны, погрузилась в темноту.

Наблюдателю, никогда прежде не бывавшему в безэфирной яме, в так называемом "отрицательном поле", довелось бы в течение следующих двадцати минут испытать необычайные ощущения.

Хорошо известно, что тепловые волны не могут распространяться без посредства эфира, точно так же как звонок, заключенный в вакуум, не будет слышен, потому что звуковые волны не могут распространяться без своего носителя - воздуха.

Тотчас по наступлении темноты наблюдателем овладело бы особое ощущение оцепенения и одолевающей его вялости.

Теперь, когда он находился в отрицательном поле, его организм мгновенно перестал бы стареть, так как всякое горение и переваривание происходит только при наличии эфира. Он больше не ощущал ни тепла, ни холода. Трубка, которую он считал до этого момента горячей, теперь казалась ему ни теплой, ни холодной. Тело не могло больше зябнуть, потому что прекратилась отдача тепла атмосфере; даже если бы человек сидел на льдине, то и тогда его тело не могло бы остынуть, так как без эфира тепловое излучение не может передаваться от одного атома другому.

Наш воображаемый наблюдатель на крыше тут несомненно бы вспомнил, что, если человек попал в середину смерча, эпицентр которого создает вокруг частичный вакуум, он почувствовал бы, словно из его легких внезапно выкачали весь воздух. Он мог бы вспомнить и рассказы про безвоздушные ямы, в которых нет ничего, кроме эфира (допускающего прохождение света). В данном случае наблюдалось обратное явление: человек продолжал слышать и дышать, потому что эфир не влияет на эти функции, но у него оказались отнятыми зрительные ощущения, равно как и осязание тепла и холода, поскольку не было посредника, через который они могли бы проникнуть в эфирный вакуум.

Отец Элис, узнав про забастовку инженеров метеобашен, тотчас подумал о тяжелом положении дочери и поспешил вылететь из Парижа на своем воздухолете. Он развил предельную скорость, как бы предчувствуя надвигающуюся катастрофу. Когда наконец впереди показалась вилла, кровь застыла у него в жилах и сердце замерло при открывшейся перед ним картине.

По склону горы прямо на дом, в котором находилась его дочь, у него на глазах низвергался огромный обвал.

Уже явственно доносился жуткий грохот и гром обвала, сметающего все на своем пути. Отцом Элис овладело сознание собственного бессилия: даже если вовремя долететь до виллы, все равно сделать уже ничего нельзя - там ждет верная гибель! Отец был обречен оставаться зрителем трагедии, которая должна была неминуемо разыграться через какое-то мгновение.

И в эту минуту произошло то, что представилось обезумевшему от ужаса отцу чудом.

Его взгляд случайно упал на силовую мачту на крыше дома: иридиевые провода, антенны, направленные на северо-восток, внезапно сделались красными, потом желтыми, пока не накалились добела. В тот же миг он заметил, что на металлических частях воздухолета вспыхивают искры. Он снова взглянул на антенну и увидел обломок передаточной мачты у ее основания, очевидно, случайно упавшей к подножию силовой антенны. Он лежал концом к обвалу и выбрасывал гигантские языки пламени. Они становились все длиннее и длиннее и издавали все более пронзительное шипение. Пламя на конце обломка выглядело как громадных размеров струя воды, вырывающаяся из отверстия под большим давлением.

Этот сплошной язык пламени пятисот ярдов длиной имел диаметр около пятнадцати футов. Дальше пламя разбрасывалось веером. Отец Элис заметил, что не только обломок передаточной мачты, но и силовая антенна накалены добела, и это говорило об огромной энергии, направленной сюда. В этот момент обвал уже почти достиг зоны бушевавшего пламени. И тут произошло невероятное. Едва лавина соприкоснулась с пламенем, снег начал быстро таять. Казалось, от пламени исходит такой жар, что, пожалуй, и айсберг моментально превратился бы в воду. Огромная глыба снега превратилась в поток горячей воды и клубы пара.

По склону горы побежали горячие ручьи - это все, что осталось от грозного обвала. Причиненные им разрушения были незначительны.

После того как был ликвидирован обвал, сила потока пламени антенны стала понемногу слабеть, а через несколько минут пламя и вовсе исчезло.

В это время за четыре тысячи миль от обвала, в Нью-Йорке, Ральф 124С 41 + выключил свой ультрагенератор.

Спустившись к телефоту, он увидел Элис, стоявшую у своего аппарата.

Она смотрела на Ральфа, улыбающегося ей с экрана телефота. Почти онемев от волнения и радости, Элис силилась что-то сказать, но голос ее звучал неуверенно.

- Опасность миновала, - проговорила она нерешительно. - Что вы сделали с обвалом?

- Я его растопил.

- Растопили!-повторила она, как эхо.-Я... Она не успела договорить: дверь с шумом распахнулась и в комнату вбежал дрожащий от страха пожилой человек. Элис бросилась в его объятия.

- Отец!..

Ральф 124С 41 + смущенно выключил телефот.

Два лица

Ральф чувствовал, что ему необходимо отдохнуть, посидеть на свежем воздухе - последние полчаса были очень напряженными.

Снизу доносилось слабое гудение большого города. В небе беспрерывно летали воздухолеты. Время от времени с едва слышным жужжаньем проносились трансатлантические и трансконтинентальные воздушные лайнеры.

Иногда один из воздухолетов пролетал близко - может быть, в 500 ярдах от Ральфа, и тогда пассажиры вытягивали шеи, чтобы лучше увидеть его "дом", если можно было так назвать это здание. Скорее это была круглая башня диаметром 30 футов, высотой 650 футов. Построена она была из кристаллического стекла и стилония. Это была одна из достопримечательностей Нью-Йорка. Благодарный город признал гений Ральфа и оценил его заслуги перед человечеством. В честь него и была воздвигнута эта громадная башня на том самом участке, где несколько веков назад находился Юнион-сквер.