Приказчик Демидова, человек проворный, уговорил градоправителя отпустить знающего мастера и десять каменщиков. Градоправитель долго не соглашался, но упрямый демидовский холоп, оставшись один на один с ним, упросил:

- Не понапрасну прошу. Демидовы в долгу не бывают.

В гаванских ведомостях по приказу градоправителя списали из-за хвори одиннадцать человек; они уехали по сибирской дороге на Каменный Пояс.

По строгому наказу Акинфия приказчики сыскивали каменщиков всюду и гнали в Невьянск. Тесали камень, копали склепы, бутили фундамент. Сотни каменщиков возводили башню. Строил башню крепостной зодчий. Высоким серым заплотом оберегали ее от любопытного глаза. Прохожие слышали грохот камня да в лихую пору крики: били батожьем неугодливых хозяину. Стены башенные вели из крепких, тяжелых кирпичин, а кладку вязали полосовым железом. Косяки в дверях и в бойницах ставили литые, чугунные.

Каменщики жили за тыном в землянках, на поселок их не отпускали.

Башню отстроили; высота ее была в двадцать семь сажен, островерхая железная крыша с ветряницей на тонком шпиле да чугунный шар с золотыми шипами венчали ее. До половины башня четырехугольная, гладкая, а верхние три яруса - восьмигранные, с колоннами да балконами, обнесенными литыми перилами. На башне мастер установил заморские куранты с одиннадцатью колоколами. Каждые четверть часа и получасье куранты играли приятные мелодии.

Башня, по примеру пизанской в Италии, строилась с наклоном на юго-запад; чудилось, что она рухнет и каменная кладь расколется на части. Внизу у башни укрепили плотину - ладила ее работная артель, вколачивая в плотине сваи. Двадцатипятипудовая чугунная баба била с высоты дубовые сваи и глубоко вгоняла их в землю. И тут приключилось неслыханное. Задумал Акинфий Демидов построить секретный шлюз и его, когда нужно, поднимать, и тогда прудовая вода с буйством шла бы в подвалы башни...

Но кто поднимет тяжелый, намокший шлюз из дубовых пластин? Эта мысль тревожила хозяина...

Плотинная артель работала дружно: дубовые сваи в обхват уходили одна за другой в землю. С уханьем, надрываясь, артельщики снимали бабу, переставляли копер на другое место и перетаскивали чугунную кладь.

Так и шло. Однажды переставили копер, а литую бабу оставили отлеживаться до утра. Ушли измотанные: работа натужная. Утром глядь-поглядь - нет бабы.

- Осподи, - ахнул артельный, - ох, беда! Где же баба? Уж не черт ли ее с голодухи слопал?

Работные плотинщики головы повесили: быть порке! Демидов не даст спуску. На стройку прилетел Щука, злобен и лют, начал допрос.

Но тут бабу нашли на другом конце стройки, на тропке. С трудом мужики приволокли ее к плотине и на чем свет стали бранить охальника:

- Иль нечиста сила, прудовый водяной, сволок чугунную бабу, или дурни морили коней...

На третий день вновь исчезла чугунная баба, и опять ее нашли на знакомой тропке.

- Осподи, - вздыхал плотинный. - И что за напасти?

Стали искать следов на земле, но копыт не было.

- Неужто и не черт, а людишки - и без коней?

Истомленные тяжелой работой, мужики грозили:

- Игрушку да забаву нашли... Пымать да спустить шкуру до пят!

Вечером после работы крепкие, жилистые забойщики завалились в засаду. Над прудом дымил холодный туман; из-за рощи выкатился месяц; по воде заколебалась серебристая дорога. Рабочие глядели на пруд.

"А что, ежели и впрямь водяной балует?" - со страхом подумал плотинный, но, ободряя работных, уговаривал:

- Не трусь, мальцы, хошь и водяной - все равно бородищу выдеру! Не озорничай, поганый.

На стройке брякнул колокол, в подземельях башни, где ладили потайную плавильню, кончалась работа, страдальщики с гомоном расходились по землянкам на роздых...

- Сегодня, братцы, может, и не выйдет: у меня крест на шее - эх-х, и жалость! - Плотинный поскреб в затылке.

- Тш-ш... - Бородатый дядька схватил плотинного за руку. - Тишь-ко, идет.

Из башни вышла темная плечистая фигура, с развалкой подошла к бабе, потопталась...

- Никак леший? - изумился плотинщик.

Лохматый черный лиходей покряхтел, ухватил чугунную бабу и поволок по тропке.

Плотинщики ахнули:

- Никак домовой из башни. Эх, была не была!

- Стой, чертяка... Ребра ломать будем! - заорали работные.

Человек бросил бабу, подбоченился.

- Братцы, да это никак Федька Бугай?

На силача набежал плотинный:

- Ты что ж, лешай!

- А что?

- Как что! Мерин ты, что ли, такую махину таскать?

- Не-е... Побаловать трошки удумал...

Плотинщики окружили дядьку; забыли обиду, скалили зубы:

- Ты не ту бабу уволок!

- На чугунной бабе зуб сломаешь!

- Пошто? - спросил лохматый дядька; на лбу его темнело каторжное клеймо.

- Ай да монах, ай да Федька!

Федька Бугай подлинно был монах. Раскольники поджидали антихриста; годов пять тому назад в Пензе-граде на базаре монах Федор в хмельном виде взобрался на крышу лавки, поднял скуфью на палку и начал кричать, что царь Петр - антихрист и будет он класть в ближнюю среду клейма на людские лица. И кому наложит антихристово клеймо, тому и хлеб будет.

Монаха схватили - оказался беглый драгун, - драли на пытке в Тайной канцелярии, выжгли на лбу клеймо и угнали в Сибирь на каторгу. С каторги драгун сбежал и спрятался у Демидовых...

Бугай был огромен ростом, сутул, плечи широченные, руки длинные и цепкие. Голова медвежья: лоб - низок, из глубоких глазниц угрюмо поблескивали злые глаза. Был он неряшливый, лохматый.

- Вы, братцы, поставьте хмельного, - напрашивался Федька, - перестану баловаться... В подземелье скушно...

- Вот жеребец! - плотинщики хлопали Федьку по спине. - Рады штоф выставить, да где деньги брать? У Демидовых одна плата: под старость кила да грыжа.

Доложили Акинфию Никитичу. "Вот кто будет поднимать намокший шлюз из дубовых пластин", - решил Демидов.

Башню и хоромы обнес Акинфий Демидов каменной стеной и чугунной решеткой. Сейчас же по окончании стройки каменщиков развели по дальним заводам и шахтам. Строителя башни под особым надзором отвезли на колыванские рудники и приковали к тачке. Приказчик Колыванского завода, приковывая строителя к тачке, поглядел на его скорбное лицо и сказал: