- Вам не трудно будет подняться завтра в класс и спросить ребят, кто из них был на сегодняшнем уроке?

- Безусловно, я это сделаю, хотя, - директриса жестко посмотрела на меня, - дыма без огня не бывает.

Я вышел, кажется, не попрощавшись.

Работать в такой обстановке становилось все труднее. Конечно, в проведение уроков никто не вмешивался, но то, что делалось после занятий начало контролироваться плотно и предвзято.

По договоренности с ребятами все чемпионы по гимнастике после окончания школы один год помогали мне вести спортивную секцию и делали это с удовольствием. На волейбольные тренировки, заканчивающиеся в десять вечера, тоже приходило много бывших учеников. Так независимо от меня образовался своеобразный спортивный клуб. Люди собирались не только на тренировки, но и посидеть в зале, пообщаться между собой. И это не устраивало администрацию. Налаженную систему начали расшатывать: посторонним в школу не приходить; работу секций заканчивать не позже 17 часов; количество соревнований сократить. Поездки в Крым, куда мы ездили на осенние и весенние каникулы, тоже предлагали свернуть - дети должны отдыхать перед новой четвертью. В общем, все, что мы делали с ребятами, оказалось не ко двору, и я перешел в только открывшееся педагогическое училище, предупредив новое руководство, что за моей спиной стоит большая группа туристов из школьников и взрослых, и что я надеюсь увлечь походами будущих педагогов.

- Превосходно! - сказали мне. - Хоть какие-то мужчинки у нас появятся. Действуйте.

Я начал действать. В первый год в группу пришли четверо девушек, а после того, как они съездили в Крым и побывали на Памире, народ к нам пошел.

На новом витке

Педагогическое училище - скопище девиц с микроскопи-ческой прослойкой юношей.

С первых же дней меня удивило, что на занятия в спортивный зал приходят не больше 8-10 человек от группы.

- А что вы хотите, - сказала директор, - это специфика нашего дамского заведения. Одни девушки готовятся к критическим дням, другие переживают их, а третьи приходят в себя после недельных неприятностей. Тут уж ничего не поделаешь.

Месяца два я сочувственно ставил крестики в журнале, удивляясь, почему так много освобожденных у меня и у двух других преподавателей-мужчин, и почему еще к одной нашей женщине на занятия приходят практически все. Поудивлялся, поудивлялся, - а потом предупредил девушек, что пойду им навстречу и буду заниматься с теми, кто пропустил занятия, дополнительно. И проблема испарилась. Прошло несколько лет - и я спросил девушку, соскочившую с брусьев, почему ее не было в прошлый раз.

- Надо же! - рассмеялась она. - Я за четыре года только третье занятие пропустила, из них два на бассейн пришлись. Никуда от вас бедным девушкам не деться!

Достаточно быстро я нашел общий язык с девчонками, хотя спортивная подготовка многих была очень низкой. Вроде бы некрасиво сетовать на их школьных преподавателей, но вот начинается тема "Волейбол" или "Баскетбол", а полгруппы говорит, что никогда в эти игры не играли. С гимнастикой тоже нелады, а нормативы по бегу будто созданы для инопланетян.

А ведь по большому счету вопрос касался здоровья людей. Это было начало 80-х годов, которые сейчас называют временами застоя. В те годы победные реляции были важнее существа дела. Чтобы спокойно жить, школьным учителям физкультуры достаточно было не беспокоить администрацию жалобами на прогульщиков уроков и не поставить по недомыслию тройку хорошисту или отличнику. Ну, и держать на должном уровне процент выполнивших нормативы комплекса ГТО. Разумеется, на бумаге.

Из разговоров с учителями физвоспитания других школ знал, что администрация посещает их уроки крайне редко, все отдано на откуп учителям при молчаливом условии, что они своими отчетами не будут чернить общую картину достижений школы. Оказавшись бесконтрольными, многие учителя снижали требования к урокам, фактически подменяя учебный процесс приемом контрольных нормативов. Понятно, какое отношение складывалось у школьников к таким урокам физкультуры и какой спортивной подготовкой они обладали. Но обвинять во всем только учителей тоже нельзя. На собственной шкуре я знал, что такое идти против установленных неизвестно кем порядков.

Вычитал я в газете, что по статистике из ста человек, сдающих нормативы комплекса ГТО, полностью их могут выполнить не более 35%. Но у нас Москва. Столица! Значит, даешь 80% ! За этим районное начальство следило строго. А у меня, хоть тресни, больше 40% не получалось. И ругали меня, и уговаривали не портить районную отчетность, но я раскрывал протоколы соревнований: смотрите, здесь все ученики. Но вот эти не умеют плавать, а эти не уложидись по времени в беге - как можно считать их полностью выполнившими нормы? И какой в этом смысл? Мы обманываем государство, рапортуя о почти всеобщей спортивной подготовленности школьников и гордимся липовыми успехами. Мы поощряем бездельников и топчем тех, кто работает честно!

Тогда меня начали прижимать с другой стороны.

- У вас самая большая по численности школа, а процент занимающихся в спортивных секциях самый низкий в районе. Отсюда и результаты по ГТО такие. И нечего болтать о высоких материях! - прикрикнул на меня заместитель заведующей районным отделом образования.

- Вы не так считаете! - резко ответил я. - Если в школе сто учеников, а в секциях занимаются пятьдесят человек - это пятьдесят процентов. Но если шестьсот учащихся, то процент будет чуть больше восьми. У нас могут заниматься в секциях больше ребят, чем в других школах, но процент их все равно окажется ниже. Спортивный зал в школе один, он загружен до вечера. А тренировать ребят на потолке я не умею.

Учителя физкультуры по-дружески советовали мне не лезть на рожон - мол, плюешь против ветра - но я держался, прикрываясь победами школы на многих соревнованиях. Но гром все-таки грянул. На городском совещании школьных директоров и преподавателей физического воспитания с трибуны назвали нашу школу как худшую в Москве по выполнению этого самого процента. Конечно, с указанием фамилий директрисы и моей.