Глава двенадцатая

Знакомство вслепую

Давайте жить, давайте жить По солнечным часам, Чтоб стало на земле Еще светлее. (А ведь мы не забыли еще эту песню)

Лаура с тоской смотрела на Его полусогнутую фигуру возле окна. Она никогда еще не чувствовала такой боли. Даже та, изнурительная, разрушающая боль, когда энергия из границ призрачного мира срывалась с места и вливалась в тело королевы, не могла сравниться с этим всепоглощающим отчаянием. Прошлая, по крайней мере, закончилась и ушла далеко в забытье, а новая только еще начиналась и, судя по всему, конца ей даже не предвиделось. Когда-то она хотела бросить все и оказаться здесь, рядом с Ним. И что? Вот он, стоит рядом.

А толку? Ведь мысленно он далеко-далеко. Лаура присмотрелась, ища глазами предмет его внимания. Так и есть. Его взгляд не мог оторваться от двух стройных фигурок симпатичных девушек, дружно шагавших по залитому солнцем асфальту. Она ему совершенно не нужна. Почему? Ведь Лаура так стремилась проникнуть в Его душу. Временами королеве даже казалось, что это у нее получается. Но здесь совсем другая жизнь. И в ней нет места для чужестранки.

Нет, и все тут. Да, она сейчас рядом, а Ему хорошо и спокойно. Но легче ли от этого королеве? Нет, ей еще больнее, еще изнурительнее. Он с ней постольку поскольку. Смысл рифмы ускользал от королевы, но Лаура чувствовала, что он соответствует текущему положению дел. Почему она никак не может стать для него нечто большим, чем все вокруг? А кем королева является сию минуту? Неким предметом обихода, с которым можно поговорить, опереться, послушать о чем-то необычном, а можно просто выкинуть из своей души и забыть навсегда. Хотелось сказать так много, но не находились слова, а если бы и нашлись, то все равно никому не потребовались бы, как ни грустно. И ничего тут уже не поправишь. И никто не в силах помочь. Ни ее воины, ни Ыккщщер. Даже чудом вернувшийся из небытия Желвин не смог бы вытащить королеву из под груза навалившихся проблем.

Нет, сейчас ей никто не нужен. Никто и ничто! Только... Ну, хватит о несбыточном. Королева встряхнулась, но боль никуда не ушла. Тягучая, странная боль, от которой вроде бы ничего и не болело. Она как будто жила сама по себе и, тем не менее, покидать королеву явно не собиралась. Где-то там, в глубинах пульсаций зажглись и замерцали таинственные черточки, складывавшиеся в строгие фигуры. Лаура чувствовала, что они еще потребуются, пригодятся непременно.

Надо было только их зафиксировать, зарисовать. Но нужны четкие контуры. Теперь Он должен помочь ей. Пусть не чувством, не словом. Пусть просто сидит рядом и смотрит на нее, не видя боли, правящей скорбный бал в душе королевы...

... - Сядь за стол, пожалуйста, - донесся до меня голос королевы. Я с сожалением оторвался от окна. Эх, когда же мне доведется пройтись по улице с прекраснейшей из девушек, вроде тех, только что скрывшихся за углом соседнего дома. А вдруг по окончании миссии королева перенесет меня в мир, наполненный прекрасными принцессами? Тогда не надо отвлекаться, и ноги сами затопали в гостиную к столу, так и оставшемуся посредине комнаты с той знаменательной ночи.

Королева на этот раз села не напротив. А рядом со мной. Она положила перед собой лист бумаги, взяла в руки прозрачную японскую ручку с черным наконечником и задумалась. Неужели она собралась писать кому-то неведомому срочное послание? А я в таком случае зачем?

- Сейчас я нарисую план, - сказала королева, словно прочитав мои мысли.

- Какой план?

- Не знаю, - пожала плечами Лаура. - Но он пригодится.

Что ж, план так план. Искоса поглядывая на меня, королева выводила черточку за черточкой. Неожиданно в моей голове потеплело, и ласковые волны охватили все, что только можно. Я замер, боясь прогнать их. Неужели за всю мою жизнь окружающие так мало для меня делали, что я поплыл лишь оттого, что кто-то начал рисовать для меня какой-то неведомый план. Лично для меня. Неплохо звучит. Именно так: для меня, а не для остальных. Капелька участия мгновенно растопила мой мозг. И теперь я уже не хотел ничего, только чтобы чертеж, выполняемый Лаурой, никогда не кончался, чтобы линия прибавлялась к линии, и листок, который вручит мне королева, заполнялся до бесконечности. Ведь стоит только появиться последней точке, как очарование растает и затихнут теплые волны. А когда я еще дождусь, чтобы хоть кто-нибудь нарисует для меня подобный план или напишет письмо, пронизанное участием и чувствами? Я так хотел, чтобы кто-то искал встреч со мной, чувствовал бы, когда мне плохо, и старался бы хоть капельку улучшить мое настроение. Такого не бывает, это уж точно! Но пока мне достаточно того, что рядом сидит Лаура и продолжает старательно выводить все новые линии исключительно для меня...

... Лучи солнца упорно старались добраться до нас сквозь непрерывно колышущуюся листву тополей. Деревья безуспешно стремились уберечь нас от навязчивого света. Под ногами в пока еще густой зелени травы пестрели яркие детали разбросанного кем-то детского конструктора. Где-то далеко протарахтел мотоцикл и разлаялись собаки.

- Тепло, - тихо выронила королева.

- Удачное лето, - согласился я. - А бывает и так, что все три месяца дожди.

Тогда и лето не в радость.

Лаура и я тихо шли через поляну, чудом сохранившуюся в обрамлении серых пятиэтажек. Широкая дорога расположилась в метре от нашего курса, но королева пожелала идти не по камню, а по траве, пересекая разбегающиеся во все стороны тропинки. Молчание затянулось. Требовалось срочно найти тему для разговора.

- Лето - мое любимое время года, - вдруг захотелось раскрыться мне. Я никому не сказал бы раньше этих слов. Но теперь я не изливал душу, а словно давал некие экскурсионные пояснения, искренне надеясь, что никому они не покажутся навязчивыми. - Если стоит хорошая погода, то лето - праздник жизни. Солнце.

Чувствуешь его жаркие лучи? А можно взять и спрятаться в тень, - я махнул рукой в сторону пятиэтажек, оставшихся за спиной. - Какое-то странное чувство.

То же голубое небо. Яркая, освещенная трава совсем рядом. Но здесь уже не так.

Посмотри: темно-серые кирпичи, темно-зеленые листья, темная белизна простыней на балконах. Тень объединяет все, лежащее в ее границах. И сам я чувствую, что нахожусь в некоем укрытии. Но у меня свобода! Захочу останусь, а нет - так пять шагов вправо - и вот тебе опять солнце.