Но вернемся все-таки к подводной лодке. В 1960 году, когда я впервые попал на военно-морскую базу, как раз началась кампания по усилению флота, которая продолжается и по сей день. Наш визит в Британское управление подводных лодок, куда нас привезли, был организован еще и для того, чтобы показать нам, как готовят будущих командиров подводных лодок. Наша маленькая группа скорее всего не произвела хорошего впечатления, так как через 10 минут после того, как мы забрались в "реликвию морского флота" старую подводную лодку, переоборудованную в учебную, здорового парня, который сбил нас с праведного пути, вдруг начало тошнить. Я почти последовал его примеру, но успел вовремя выскочить на свежий воздух.
* Пинта - единица измерения жидкостей и сыпучих веществ, принятая в английской системе мер.
В Великобритании 1 пинта 0,568 л.
Если говорить честно, я смутно помню ту первую подводную лодку, которую мы осматривали. Все, что я могу вспомнить, - это отсеки, в которых стоял усиливающий тошноту запах топлива и масла. Лодка тогда уже была снята с вооружения, но, как известно, в отсеках всех дизельных подводных лодок стоит специфический запах, который пропитывает одежду и личные вещи экипажа и долго не выветривается.
В 1963 году, через два с половиной года после описываемых событий, в Дортмунде я начал служить на флоте. На втором году службы я участвовал в очень важном для меня походе на фрегате в район Дальнего Востока, во время которого несколько раз мы заходили в Гонконг. В последний наш заход я второй раз в жизни попал на подводную лодку.
Моряку, который служит на подводной лодке, офицерское звание присваивается только после четырех лет постоянных тренировок, и эти тренировки научили меня погружаться. Более того, я начал испытывать удовольствие от погружений. А тогда, в Гонконге, наш противолодочный корабль стоял на якоре рядом с подводной лодкой "Энкорайт", которая на маневрах в Южно - Китайском море была "вражеской" для группы кораблей-охотников.
Однажды во время стоянки я зашел в маленькую кают - компанию подводной лодки крошечный, похожий на коробку отсек, где офицеры ели, играли в карты и работали в свободное от вахты время. Я спросил у первого лейтенанта, есть ли у меня какая-нибудь возможность сходить в море на подводной лодке до Сингапура. Так как я был членом экипажа среднего ранга, я думал, что получить такое разрешение не просто, но, к счастью, один из офицеров подводной лодки улетел в Сингапур и его каюта освободилась. Я понимал, какое значение имеет каюта, если кают-компания была уже переполнена, несмотря на то что большинство офицеров были еще на берегу, где они, вероятно, отдавали должное "достопримечательностям" Ковлуна гонконгского Сохо*.
За время этого первого перехода на подводной лодке я сделал окончательный выбор, хотя за пять дней перехода в Сингапур мы ни разу не погружались. Правда, внутри корпуса со всеми его люками почти не ощущаешь, где ты находишься - на поверхности или под водой. Главное отличие плавания по поверхности - это свежий воздух, засасываемый в отсеки через боевую рубку. Через нее же возможен выход во внешний мир. Воздух всасывается прожорливыми дизелями, заряжающими аккумуляторные батареи, которые в свою очередь вращают винты. Когда лодка идет под водой и люк боевой рубки задраен, движение ее обеспечивают только батареи, потому что для работы дизелей необходим обильный приток воздуха. Воздух - главная проблема подводных лодок, будь то большая лодка с экипажем в 200 человек или маленький подводный аппарат типа "Пайсис" для 2 человек.
* Сохо - район Лондона, где сосредоточены публичные дома.
При погружении необходимо постоянно следить за составом воздуха в отсеке. При каждом выдохе человек выделяет углекислый газ, содержание которого может достигнуть опасной концентрации, если его не удалять. Поэтому надо принимать меры, как только его содержание достигнет 0,5%. При такой концентрации углекислого газа у человека появляются симптомы отравления. Дальнейшее увеличение концентрации COg вызывает тошноту,а в некоторых случаях может привести и к смерти.
На больших подводных лодках типа "Энкорайт" содержание углекислоты во время движения под водой часто бывает выше 0,5%, поскольку отсеки вентилируются только при всплытии лодки на поверхность.
Итак, мой первый переход от Гонконга до Сингапура укрепил намерение служить на подводной лодке. В суровых буднях военно - морского флота одна из наиболее привлекательных сторон службы на подводных лодках - это мягкие, дружелюбные взаимоотношения между офицерами и всеми членами экипажа, которым приходится жить и работать в ограниченном пространстве лодочных отсеков.
Вместе с этим у подводников постоянно ощущается чувство ответственности, стремление к повышению профессионального мастерства, потому что каждый член экипажа, от кока до капитана, знает, что любая, даже маленькая, ошибка подвергает опасности жизнь его товарищей. Все это порождает атмосферу взаимного уважения.
На борту лодки особенно ценится чувство юмора. Оно совершенно необходимо подводнику. Юмор подводников часто непонятен постороннему человеку. Помню, как однажды специфический юмор подводников шокировал адмирала, посетившего лодку, пришвартованную к пирсу специально для его визита.
В машинном отделении механик весь день ремонтировал топливный сепаратор. Ремонт затянулся, и механик продолжал возиться, отыскивая неполадки.
Как только адмирал появился в машинном отделении, он спросил механика хорошо поставленным "военно-морским" голосом:
- Как дела, мой друг?
- Хорошо, сэр, - последовал ответ, - и, как только вы уберетесь отсюда, я смогу наконец разобраться с этим чертовым сепаратором.
После окончания обучения в школе подводников следующие 4 года я служил на переоборудованной подводной лодке главным образом к востоку от Суэца. Все шло хорошо, и в 1971 году я получил назначение в Барроуин-Фенес, на северо-западном побережье Англии, на новую ядерную подводную лодку "Свифтшуэ", построенную кораблестроительной фирмой "Викерс". Барроу находится в озерном крае, удивительно живописном месте, и поэтому направления на "Свифтшуэ" добивались многие, особенно те, у кого были семьи. До морских испытаний лодки оставалось много месяцев, и всех привлекала жизнь в этом живописном месте.
Создание такого сложного корабля - дело не скорое, для меня же, навигатора, работы в период постройки было мало, и я уже начал тяготиться бездельем, когда случайно появился выход из создавшегося положения - на другом корабле заболел навигатор.
Это была ядерная подводная лодка, построенная два года назад и выполнявшая в море насыщенную программу. Несколько телефонных звонков между двумя командирами решили мою участь, и я покинул озерный край и вернулся в море на два месяца, которые оказались поворотными в моей военно - морской карьере. К концу этого срока мое зрение ухудшилось. В течение нескольких предшествующих лет я ощущал очень легкую близорукость и замечал некоторое ухудшение, но не допускал даже мысли о проверке зрения, понимая, что при дальнейшем ухудшении меня признают непригодным к службе в военно-морских силах.
Проверка показала, что без очков мое зрение совершенно не соответствовало нормам, установленным на флоте для экипажей подводных лодок, где требовалось почти безупречное зрение.
После дальнейших проверок я был поставлен перед выбором: или я перехожу в надводный флот до следующей проверки, с перспективой быть уволенным из флота в случае дальнейшего ухудшения зрения, так как оно было на пределе допустимого; или я ухожу из флота немедленно и пытаюсь применить свои силы в другой области. Было очень трудно решиться порвать с флотом, так как с ним меня связывало много счастливых лет.
После возвращения в Барроу я решил уйти из флота совсем. А раз так, мне нужно было время, чтобы осмотреться и найти подходящее место, не связанное с военным флотом.
После многих поездок в Лондон и другие места я неожиданно нашел идеальные условия всего в 300 ярдах от базы. "Викерс Оушеникс" - дочерняя компания фирмы "Викерс" - начала эксплуатацию новых двухместных подводных аппаратов "Пайсис" и набирала людей для подготовки пилотов. Этот вариант казался слишком хорошим, чтобы быть правдой.