Наконец действие препарата закончилось, и мы посоветовали Курасон пойти поспать, а сами тем временем занялись приготовлениями к дню рождения. Она сказала, что врачи предупредили ее, что ребенок — очень маленький, и что она очень хочет, чтобы он родился нормальным. Она также спросила, не могла ли она повредить себе и будущему ребенку тем, что приняла препарат. Мы поспешили заверить ее, что ничего страшного не произошло, хотя ей стоит воздерживаться от подобных опытов, пока она не родила и не вскормила младенца. (Сейчас не время для нотаций). Она сказала, что все поняла.

Мы обняли ее, и она пошла в свою комнату.

— Никогда не знаешь, когда получишь очередной ценный урок.

— Просто нет слов.

Мы переоделись, и вскоре за нами заехали Гиоргио и Лена, Мы направились на большую вечеринку в доме доктора Роберто, там с нами должна была познакомиться его очаровательная жена Клара. Ее очень уважали все окружающие. Она никаким образом не замечала существование Марины и маленькой Кати.

Шура, сидевший на переднем сидении, спросил Гиоргио: "Помните вчера в клинике? Мне кажется, Сын Роберто и Марина с ребенком должны были встретиться".

Лена отвечала: "Вряд ли это произошло, но даже если это произошло, скорее всего они просто сделали вид, что не заметили друг друга".

Я сказала, что очень жалко, что братья не могут общаться с сестрой, наши друзья согласились со мной, заметив, что к сожалению дела обстоят именно так.

Мыльная опера из жизни богатых бразильцев.

Дом нашего друга-хирурга оказался громадным дворцом с невероятных размеров гостиной, где висели очень хорошие картины, большинство — современных бразильских живописцев, но я нашла одну, подписанную Кли. Нас встретила Клара, красавица с очень хорошей фигурой, одетая в платье с красными и черными блестками. При взгляде на роскошные наряды жен гостей вокруг становилось понятно, что блестки в этом сезоне в моде.

Гостиная выходила на большую веранду, где были накрыты столы для гостей. Веранда кончалась неким подобием бассейна (я не сразу поняла, что мы на берегу залива) и только посмотрев чуть вправо, я увидела яхту и сообразила, что там — море. Шура вышел на веранду вслед за мной, и я, схватив его за рукав, показала ему на яхту. Он присвистнул от неожиданности, и мы с большим уважением стали рассматривать большую игрушку.

— Вот из-за чего люди становятся в Бразилии специалистами по пластической хирургии!

— Поздравляю тебя, очень верное наблюдение.

Через несколько минут начался дождь. Мы сели за столик на закрытой части веранды, и вскоре к нам подсели Гиоргио с Леной и Хектор с Ритой. Дождь перешел в ливень, подул сильный порывистый ветер, и слуги быстро развернули брезентовые стены с маленькими прозрачными окнами, чтобы оградить веранду от стихии. В одном окошке сверкнула молния — обожаю молнии. К нашему столу подсели доктор Сол, сеньор Драгго и его жена Соня, на которой было дорогое элегантное платье из черного бархата. К нашему столу были приставлены дополнительные стулья. Звуки смеха и шумных разговоров, разносившиеся по закрытой веранде, заглушали канонаду грома. Я сильно волновалась за яхту.

Рядом с Шурой происходила непрекращающаяся карусель: стоило одному гостю привстать со стула, чтобы поздороваться со знакомым, как его место сразу же занимал другой человек. Некоторое время с Шурой беседовал молодой хирург, которого мы встретили в первый день, он задавал обычные вопросы. Речь зашла о вчерашнем «балете», который наблюдали некоторые его друзья. Оказывается, сеньор Шура танцевал вокруг приборов в лаборатории, показывая таким образом, что человек должен получать удовольствие от своей работы.

Вот так рождаются легенды.

Через маленькое окно напротив нашего столика мы могли наблюдать непрерывный поток прибывающих гостей. Казалось, что весь высший свет Рио пожаловал на праздник. За соседним столиком сидела женщина средних лет, и Лена узнала в ней знаменитую бразильскую певицу. К сожалению, я не расслышала ее имени. На ней было платье с темно-красными блестками.

Всеобщее удивление вызвало то, что со мной всегда был мой блокнотик, и я объяснила, что сюда я записываю имена и адреса своих новых знакомых, я не стала рассказывать об остальном содержимом дневника.

Слуги приносили закуски, среди всего прочего, конечно же, икру. Я украдкой оглядела людей, сидящих за другими столиками: на женщинах были дорогие драгоценности, некоторые гости рассматривали нас, перешептывались между собой. Одним из последних за наш столик сел мультимиллионер сеньор Карлос (продолжительные объятия и поцелуи). Видно было, что все гости знают его в лицо (таких людей всегда знают в лицо), и когда он очень тепло поздоровался со мной и Шурой, шепот за другими столиками возобновился с новой силой.

Все женщины были дорого и со вкусом одеты. Большинство носили европейские прически, я не заметила ни одну женщину с короткой стрижкой. Почти все женщины имели очень стройную фигуру, и когда я обратила на это внимание Лены, она напомнила мне, что многие здесь прошли через клинику доктора Роберто. "Мы просто обожаем липо".

Я заметила, что начинаю сама подумывать о «липо» — липосакции. Не говоря уже об операции на веках, шее и скулах. Как я и ожидала, Шура посмотрел на меня крайне неодобрительно.

Я сказала, что Шура не хочет, чтобы я изменяла свой внешний вид. Женщины стали выражать мне искреннее сочувствие. Им было совершенно непонятно, как такое может быть. В то время я этого тоже не понимала.

Вскоре последовало приглашение в гостиную посмотреть на великолепно накрытый стол, пока трапеза еще не началась. В центре стола возвышалось монументальная композиция из цветов и фруктов, достойная украшать праздник сбора урожая в Рокфеллерском Центре.

Слуги стали подавать блюда. Возвращаясь к своему столику на свежий воздух, я увидела, что доктор Роберто тащит Шуру фотографироваться. Я улыбнулась и позволила толпе вынести меня на веранду. Шура пришел через несколько минут.

— Что случилось?

— Роберто потащил меня сниматься для какого-то журнала, наболтал бедным журналистам, что я величайший ученый Америки и все такое, потом отпустил меня… Я получил тарелку еды — и вот я здесь.

— Но ты остался жив и теперь в полной безопасности, ведь правда?

— Конечно, открытой раны нет, но это не значит, что не произошла травма. Где-то в глубине, но все-таки травма.

— Придется за тобой проследить. На всякий случай.

На улице сверкали молнии, порывы ветра заставляли брезентовые стены хлопать. Роскошная гроза.

Доктор Хектор сообщил мне, что он собирается привести к нам еще двух людей, которые собираются принять МДМА в первый раз в жизни, и он хочет, чтобы я провела с этими людьми терапевтический сеанс, при его посредничестве, как переводчика. Он очень хотел посмотреть на мои методы работы. Я поспешила отказаться, объясняя это тем, что во-первых я работаю только с одним пациентом, и во-вторых, начинать подобную терапию можно только, если сможешь ее продолжить, а я собираюсь скоро уезжать. Как выяснилось, одним из предполагаемых пациентов был близкий родственник Хектора, страдающий депрессией.

Мой милый доктор Хектор обдумал мои аргументы, разочарованно пожал плечами и сменил тему разговора.

(Другая важная причина моего отказа — невозможность проводить подобное интимное общение в присутствии третьего человека, в данном случае переводчика. Я содрогнулась при попытки представить, как это будет выглядеть).

Когда мы собрались домой, доктор Роберто куда-то отлучился, и мы попрощались вместо него с его женой, горячо поблагодарив за отличный вечер. Она с достоинством поклонилась, видимо не поняв ни слова по-английски (нас предупреждали, что она не знает языка), но наши интонации были понятны. Мы поспешили откланяться.

Четверг.

Утром Шура принес мне кружку горячего кофе в постель — я никак не могла проснуться. Сегодня мы решили пройтись по магазинам.

— Наши хозяева совершенно не понимают разницу между "пройтись по магазинам" и экспедицией за конкретными покупками. Им кажется, что раз идешь в магазин — непременно должен что-то купить.