Пан Чинский нахмурился.

– Что дальше?

– Значит, так, тот сын шорника, бывший семинарист, в субботу… Нет, нет, в пятницу… Нет, правильно говорю, в субботу при всем народе спрашивает эту самую Марысю, зачем она в магазин диван поставила… Ну а Марыся на то ничего не ответила. Так он начал над нашим Лешеком и над ней так насмехаться, что все за животы держались от смеха.

– Кто это все? – спокойно спросила пани Элеонора.

– Ну, народ. На улице было много людей, и все слышали. Ну, наверное, девушку стыд взял, и она, не сказав ни слова, бросилась наутек, но пожаловалась начальнику почты, Собеку. А может, он сам от кого-то узнал. Во всяком случае, как только он встретил бывшего семинариста, тут же бросился на него и так избил. что тот едва с жизнью не расстался. А сегодня собственными глазами я видела мотоцикл пана Лешека под тем же магазином. Еще несчастье накличет на свою голову. Этот Собек способен на что угодно, потому что…

– Ну хорошо, – прервала ее пани Чинская. – Спасибо. Михалеся, за информацию. Я займусь этим.

Она говорила безразличным тоном, но экономка хорошо знала, чем это пахнет. И сейчас она сообразила, что поступила очень поспешно и неразумно. Она, действительно, была возмущена оскорбительными визитами Лешека, но любила его больше собственных детей и сейчас пожалела о своем поступке.

– Я, – начала она, – ничего о нашем Лешеке не говорю, он должен понимать…

Но Чинские уже разговаривали по-французски, а это означало, что ей следует уйти. Помедлив, она вышла, раздумывая над тем, не выбежать ли на дорогу и не предупредить ли Лешека о каше, которую она заварила. Однако постепенно она пришла к выводу, что молодому хозяину порядочная трепка пойдет на пользу, и отказалась от своего намерения.

Он заслуживал осуждения в любом случае. Если соблазнял порядочную девушку, то поступал некрасиво. Если же Марыся не относилась к порядочным, то компрометировал себя и семью.

Так понимала ситуацию Михалеся, такого мнения придерживались и родители Лешека.

Когда Лешек приехал, то с удивлением и беспокойством заметил холодные взгляды, которыми его встретили родители. Вначале его возмутила догадка, что это негодяй Бауэр, директор гостиницы в Вильно, прислал счет.

«Вот свинство, – думал он, сидя в молчании за ужином. – Не мог подождать пару недель».

Счет, если память ему не изменяла, содержал такие позиции, которые Лешеку ни за что на свете не хотелось бы показывать родителям: например, разбитые зеркала и чересчур много шампанского…

– Ты не мог бы уделить нам полчаса своего времени? – обратилась к нему, вставая из-за стола, пани Чинская. – Нам бы хотелось с тобой поговорить.

– Целых полчаса? – подозрительно спросил Лешек.

– Считаешь, что для родителей это чересчур много?

– Да нет же, мама. Я в вашем распоряжении.

– Тогда пройдем в кабинет.

«О-го! – рассудил про себя Лешек. – Наверное, случилось что-то серьезное».

В кабинете, как правило, происходили самые неприятные и официальные беседы с родителями.

Пан Чинский занял председательское место за столом и, крякнув, начал:

– Дорогой Лешек! Нам стало известно, что твое легкомыслие выходит не только за рамки приличий, но и топчет чувство собственного достоинства, которое мы с мамой старались воспитать в тебе.

– Я не понимаю, отец, о чем идет речь, – занимая оборону, холодным тоном ответил Лешек.

– Речь идет об отвратительных скандалах среди городских кавалеров… о драках, спровоцированных тобой.

Лешек с облегчением подумал:

«Значит, не счет! Слава Богу!» – и уже с облегчением улыбнулся.

– Мои дорогие родители! Я вижу, что вас ввели в заблуждение, проще говоря, обманули какими-то нелепыми сказками. Ни о каких скандалах я не знаю, а тем более не мог их спровоцировать.

– И ни о какой Марысе ты тоже не знаешь? – спокойно спросила мать. – О продавщице из магазина Шкопковой?

Лешек слегка покраснел.

– Какое это имеет отношение к нашей беседе?

– Самое прямое, мой дорогой.

– Да, знаю эту Марысю. Милая девушка.

Откашлялся и добавил:

– Я захожу в этот магазин довольно часто за папиросами.

– Ежедневно, – подчеркнула мать.

– Возможно. – он нахмурил брови. – Так что из того?

– Ты бываешь там ежедневно и просиживаешь в магазине часами.

– А, если даже… Тебе не кажется, мама, что я уже вышел из того возраста, когда меня надо контролировать?..

– Вероятно, если речь идет о нашем контроле. Но достаточно взрослый и самостоятельный человек всегда подвержен другому контролю. Я говорю об общественном мнении.

Лешек ужаснулся.

– Извини, мама, но я не совершил никакого преступления!

– Никто тебя не обвиняет в преступлении.

– Так в чем же дело?

– В такте и достоинстве, – четко произнесла пани Чинская.

– Не считаю, что проявил бестактность и унизил ваше достоинство.

Пан Чинский нетерпеливо заерзал в кресле.

– Дорогой Лешек, – начал он. – Ты сам должен понять, что твои постоянные визиты и демонстративное пребывание в лавчонке не могли не вызвать разговоров…

– Никому нет дела до этого. Магазин… магазин – это общественное место. Каждый имеет право войти в магазин.

– Извини, – прервала мать, – но подобные уловки не соответствуют твоему уровню. Прежде всего, ты просиживаешь там целыми днями, привлекая всеобщее внимание и вызывая ненужные разговоры. Ты, надеюсь, не допускаешь мысли, что все так наивны, что считают, будто ты проводишь время, изучая в магазине торговое дело. Ты просиживаешь там из-за этой продавщицы.

– Возможно. Что из этого?

– Из этого следует, что ее общество тебе интересно.

– Разумеется, мама.

– И соответствует тебе?.. Не так ли?..

– Это вопрос личного мнения, отношения…

– Но позволь тебе сказать, что, по нашему мнению, здесь нет никакого вопроса. А лучшее доказательство тому – сплетни на тему твоих визитов в городок.

– Меня не интересуют сплетни!

– Речь идет не только о сплетнях. Эту девушку публично оскорбил один из менее счастливых… твоих соперников, в результате чего другой… обожатель этой… популярной девушки посчитал своим долгом в уличной драке отстоять ее честь, в силу чего твои… ухаживания и твоя личность приобрели в округе скандальную известность.

Лешек широко открыл глаза.

– Но я ни о чем не знаю! Это вообще невозможно!

Он вскочил и возмущенно закричал:

– Это мерзкие сплетни, в которых нет ни слова правды!

– К сожалению, сын, – откликнулся пан Чинский, – у нас совершенно точные сведения.

– Не верю! – взорвался Лешек. – Она бы сказала мне об этом! А маме не следует говорить о порядочной девушке, которую она не знает, пользуясь такими… такими двусмысленными намеками! Это отвратительно!

Супруги Чинские обменялись взглядами. Их озадачил такой эмоциональный всплеск в поведении сына, который раньше сам довольно свободно выражал свое мнение о женщинах.

– Я вижу, что эта девушка тебя очень интересует.

– Безусловно, интересует, если из-за меня она подвергается подобным… подобным…

Он закусил губу и не закончил фразу. Пани Чинская спокойно рассказала все, о чем узнала от экономки. Лешек справился с собой настолько, что выслушал ее до конца, ни разу не прервав. Когда она закончила, он сухо спросил:

– И какие же выводы вы собираетесь сделать?

– Как это выводы? – удивился пан Чинский. – Мы просто хотим попросить тебя, чтобы ты задумался над своим поведением. Это все.

Лешек покачал головой:

– Нет, не все. Согласны вы со мной или нет, но своим поведением я не причинил зла ни вам, ни себе, ни третьему лицу. Мне не в чем упрекнуть себя. Абсолютно не в чем! И в то же время ни я, ни, как мне кажется, мои родители не могут простить какому-то хаму, что тот оскорбляет действительно бедную, но достойную уважения девушку, прикрываясь моей фамилией.

Пани Элеонора бросила на сына иронический взгляд.

– Ты слишком уверен, мой дорогой, в своем уважении, которое, возможно, заслуживает та девушка, но я не осуждаю тебя за наивность! Мне интересно, какой будет твоя реакция. Или, следуя примеру того почтового чиновника, ты собираешься драться с сыном шорника?