Он стал разворачивать медвежью шкуру, чтобы просушить, а я пошла к себе.
Адиль читал, лежа на кровати. Увидев меня, он отложил книгу; мне показалось, что муж чем-то расстроен.
- Ну, как охота?
- Просто здорово! - весело воскликнула я. - Жаль, ты не пошел, - мы убили медведя! Адиль молчал.
- Нет, понимаешь, настоящего медведя! Он чуть на разорвал Гариба...
- Ты устала? - перебил меня муж.
- Немножко. Ужинать будем? Я сейчас приготовлю.
- Не надо, Сария, я сыт. Отдыхай.
Когда я надевала халат, у входа в палатку раздался голос Солтана:
- Можно, товарищ начальник?
Адиль вышел к нему:
- Что случилось?
- Товарищ начальник, не разрешите часа на два машину? Медведя мы взяли, хотим в деревню свезти...
- Машина нужна здесь для дела, а не для коммерческих операций.
- Это конечно, но ведь пропадет мясо-то...
Я подошла к ним:
- Адиль, тебе же машина сегодня не понадобится. А через два часа она будет на месте.
- Может быть, ты предоставишь мне решать такие вопросы? - произнес Адиль, жестко и холодно взглянув на меня. - Я не могу дать машину. - Он повернулся и, не прибавив больше ни слова, скрылся в палатке.
Солтан ушел.
Я подошла к мужу:
- Адиль, почему ты не дал машину? Не съедят же они ее!
- Ты первый раз говоришь со мной таким образом, Сария. Надеюсь, что и последний. Поди сюда, девочка, я объясню тебе, в чем дело. - Адиль усадил меня рядом с собой. - Ну, повезут они это мясо, и тут им встретится автоинспекция. "Куда, какое мясо, чья машина?" Понимаешь? Как я докажу, что материально совершенно не заинтересован в этой операции? Дальше - больше, дойдет до министерства. Начальник строительства, вместо того чтобы заниматься делом, торгует медвежатиной. Ты, Сария, не знаешь людей, не представляешь себе, как можно раздуть это.
- Господи, но мы-то ведь знаем, что ты тут ни при чем.
- Вы! Кто вам поверит? И получится, что репутация твоего мужа будет подмочена. Поняла?
- Поняла.
- Ты должна хорошенько уяснить себе, каково положение. В первый раз я получил назначение на большую самостоятельную работу, и оттого, как я зарекомендую себя, зависит мое будущее. И твое, естественно. А ты говоришьмедвежатина. Поняла меня?
- Поняла.
- Ну и хорошо. Умница моя! - Он взял меня за руки и притянул к себе. Глаза у него чуть сощурились, и на лице появилось то особенное выражение, которое я часто видела, когда он обнимал меня. Я отстранилась. Адиль отпустил мои руки.
Мне уже не хотелось лежать. Я села под большим дубом над обрывом и стала смотреть на бурлящую внизу речку. Почему-то мне вспомнился первый день нашего приезда сюда: бульдозер у самой, пропасти и тяжелые глыбы, с грохотом скатывавшиеся вниз. Мне казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Мы так славно жили в Баку, а здесь что-то нехорошее встало между нами, я почему-то чувствую себя одинокой. Хотя почему одинокой? А Керемхан, Солтан? А Гариб? Ну да, и Гариб.
Какие они все-таки хорошие, эти ребята. Мне захотелось пойти к ним, но я подумала, что я замужем, что муж мой ответственный работник и от моего поведения в значительной степени зависит его будущее. Впервые мне стало жалко, что я замужем. Прав папа, в наше время, когда женщина работает, незачем так рано выходить замуж...
Я посмотрела на палатку ребят. Все трое стояли у входа. За плечами у Керемхана висела двустволка. Он что-то сказал товарищам и, напевая свою песенку, пошел к лесу. Куда он? Солтан догнал Керемхана, они обернулись и, посмотрев на нашу палатку, засмеялись. Керемхан помахал мне рукой. Я помахала ему в ответ, и мне стало веселее. Замечательный парень этот Керемхан веселый, добрый... Словно брат...
Я спустилась к реке и умылась. Адиль не должен знать, что я успела пореветь. В прозрачной, чистой воде отражались солнечные лучи. Видна была каждая прожилочка на камнях. Над кустами ежевики, склонившимися к воде, усеянными белыми цветами, порхали золотистые бабочки. Кругом так спокойно, легко, ясно. . .
Вечером, когда мы с Адилем пили чай у входа в палатку, мимо нас прогромыхала пустая полуторка. Керемхан выглянул из кабины и кивнул мне.
Минут через пять машина прошла обратно. Керемхан сидел рядом с водителем, Гариб и Солтан стояли в кузове, держась за крышу кабины.
Адиль проводил их взглядом, положил себе в чай варенья и, глотнув из стакана, сказал, словно раздумывая:
- Если они завтра опоздают к началу рабочего дня, всех сниму с работы. Мы должны бороться с малейшими нарушениями дисциплины.
"Мы"! Я на секунду представила себе, что скажет Гариб, когда им объявят, что все они сняты с работы... какое у него будет при этом выражение лица. "Мы"...
Утром, ровно к восьми, все были на месте. Адиль мельком взглянул на рабочих, заправил газик и уехал...
- Кончай! - весело крикнул Солтан. - Перерыв! Сария-ханум, до нас дошло, что вы кебаб любите, а мы вчера из деревни привезли такую баранину! .. Будете с нами кебаб есть?
- Еще бы! Сейчас, только замеры кончу.
Мы расположились около их палатки. Гариб разводил огонь, Солтан резал на столе помидоры, привезенные из деревни, а Керемхан нанизывал куски мяса на тонкие, только что обструганные палочки. Рядом с ним стояла полная миска наперченного, потемневшего мяса. Это они заготовили еще утром.
Я подсела к Керемхану, взяла палочку.
- Нет! - решительно отстранил меня Керемхан. - Это дело не женское. Борщ, суп, котлеты, даже плов - пожалуйста, а кебаб по-настоящему может изжарить только мужчина.
- Сария-ханум! - просительным тоном сказал Солтан.- Что знает аллах, должно быть известно и вам,- есть у нас заветная бутылочка. Разрешите, мы ее сейчас достанем...
- Доставайте, разрешаю.
- Слава богу!
Через минуту на столе была бутылка красного вина и четыре стакана.
- Ну, за нашу бригаду! - Керемхан налил всем и поднял стакан.
Мы тоже подняли свои и, сдвинув их, чокнулись друг с другом. Ребята разом осушили стаканы. Я, конечно, отпила только несколько глотков.
- За досрочное завершение строительства! - провозгласил последний тост Керемхан.
Пора было снова приниматься за работу. Солтан вскочил, скомандовал: "Бригада, стройсь!" Мы пошли к мосту.
- А малыш наш ничего! - ласково сказал как-то Керемхан, погладив шершавые камни опоры. - Поднимается понемножку!
И правда, с каждым днем наш "малыш" становился все выше, красивее, крепче. Созданный нашими руками, он иногда казался мне живым существом: словно ребенок растет, взрослеет и начинает радоваться яркому солнцу, весеннему шуму реки, громким голосам людей...
Чтобы ускорить строительство, Адиль хотел подбросить нам двух рабочих. Мы дружно запротестовали: "Сами поставим нашего малыша на ноги".
- Как знаете, - сказал Адиль. - Возражать не буду, но работа должна быть закончена ровно через два месяца - менять сроки, о которых уже сообщено в центр, я не собираюсь.
- Можете не беспокоиться, товарищ начальник! - уверенно сказал Солтан. - В центре будут вами довольны.
Мы давно уже договорились между собой, что закончим мост на двадцать дней раньше срока. Почему Солтан не сказал Адилю об этом? Теперь тот чувствует себя оскорбленным... И почему так получается: только что всем было весело, хорошо, и вдруг этот неприятный разговор с Адилем... Какой-то мутный осадок на душе...
В этот день муж вернулся домой часов в семь. Ел с аппетитом, шутил настроение у него было прекрасное.
- Ты что все на часы поглядываешь, Адиль? Куда-нибудь ехать надо?
- Нет, девочка, не ехать. В девятнадцать тридцать будут передавать очерк о нашем строительстве. Включи-ка приемник.
- А откуда ты знаешь? - спросила я, настраивая радиоприемник.
- Звонили сегодня из Баку.
Сначала диктор рассказала о студенческих годах Адиля, о его работе в министерстве.
"Джафарзаде талантливый инженер. За четыре года его работы в министерстве не было ни одного случая, чтобы этот деятельный, энергичный человек не выполнил данного ему поручения. Ему давались все более и более ответственные задания. Вместе с опытом рос и авторитет способного инженера..."