Заседание началось около двух часов дня.
Митрополит Пимен предложил обсудить процедуру избрания Патриарха.
Встал митрополит Никодим и сказал:
- " Процедура избрания была предметом глубокого и всестороннего обсуждения на Архиерейском совещании. Было решено, что избрание будет происходить открытым голосованием, а, следовательно, прошу и предлагаю Собору утвердить эту процедуру".
Хочу здесь подчеркнуть одну деталь, что каждый, теоретически, (по крайней мере), мог голосовать за какого угодно кандидата. Имя митрополита Пимена ни разу не было названо митрополитом Никодимом, когда он говорил о процедуре голосования и о решениях Архиерейского совещания. Да и Архиерейское совещание формально не утвердило митрополита Пимена как единого кандидата, хотя все выступающие говорили в его пользу. Конечно, нравственно и морально это имело решающее влияние на мнение архиереев, этакий мягкий нажим, но юридически каждый на Соборе имел свой голос и почти свободный. В прениях на Соборе, заранее в сильной степени предопределенных, мало говорилось о самом митрополите Пимене, как кандидате. Но более того, все как бы подразумевалось, что вопрос решенный, не подлежит сомнению, а потому не стоит открыто обсуждать.
Процесс голосования продолжался долго, около сорока минут.
Никто из нас не ожидал сюрпризов и неожиданностей, все были уверены, что единогласно пройдет митрополит Пимен, а наблюдать за голосованием было не скучно. Чувствовалась духовная напряженность и историческая значительность момента.
Голосование началось от младшего по хиротонии, епископа Самаркандского Платона (Лобанкова). Когда дошла очередь до меня, я встал и за мною поднялись диакон Сергий и В.Е.Драшусов, я проголосовал за митрополита Пимена. Для облегчения процедуры голосования, каждому архиерею были выданы листки с напечатанной на машинке формулой голосования , в них было оставлено пустое место для написания имени избираемого кандидата. В последнюю минуту я куда-то затерял этот листок, так что пришлось " импровизировать" текст голосования. Написал: " Я клир и паства Брюссельской епархии и Роттердамского викариатства избираем Патриархом Московским и всея Руси( такого-то - пустое место)" Епископ Дионисий, как викарный, не имел права голоса.
Меня интересовало, что будет, когда очередь голосования дойдет до архиепископов Новосибирского Павла и Омского Андрея. Первый отсутствовал по болезни, второй был не вполне нормальным. Вместо архиепископа Павла встал клирик его епархии протоиерей Алексий Курлюта и огласил подписанное архиепископом Павлом письмо, из которого было ясно, что он голосует за митрополита Пимена. Я опасался, что архиепископ Андрей не сможет проголосовать, но он довольно внятно прочитал положенную формулу. Когда дошла очередь до митрополита Алексия, то вопрос, кого он избирает, был задан ему митрополитом Никодимом. А в свой черед, уже митрополит Алексий стал спрашивать митрополита Никодима и главу японской автономной Церкви, митрополита Владимира. Для меня это было полной неожиданностью, что глава автономной Церкви принимает участие в выборах Патриарха Русской Церкви. Конечно все, без исключения проголосовали за митрополита Пимена. Оставалось, только дело за малым... спросить самого Патриаршего местоблюстителя, митрополита Пимена. Я с любопытством ожидал, что будет.
Встал митрополит Никодим и сказал: -" Еще не проголосовала Московская епархия. От ее имени должен бы выступить ее правящий в межпатриаршестве архиерей, митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен. Но, поскольку он единогласно выбран Патриархом, предлагаю освободить его от голосования и предоставить слово первому викарию его епархии епископу Волоколамскому Питириму". Предложение было принято, и епископ Питирим по обычной формуле высказался от лица клира и мирян за митрополита Пимена.
После этого митрополит Никодим провозгласил: -" Едиными устами и единым сердцем весь епископат от лица клира и паствы назвал имя митрополита Пимена как нашего избранника на Патриарший престол. Наше единогласие, наше единодушие свидетельствуют о братской любви, связующей всех нас. Это действие Божественного Утешителя Духа, а потому восстанем все сейчас от своих мест и пропоем гимн Святому Духу..." Днесь благодать Святого Духа на собравших...".
После окончания пения молитвы митрополит Никодим спросил новоизбранного Патриарха, принимает ли он свое избрание. Митрополит Пимен ответил: " Избрание меня Освященным Собором Русской Православной Церкви Патриархом Московским и всея Руси приемлю, благодарю и ничто же вопреки глаголю!"
Вслед за тем, после возглашения многолетия "избранному и нареченному" Патриарху, митрополит Никодим читает грамоту об избрании Патриарха, а уж затем эта грамота, переплетенная,(как выражается автор статьи в ЖМП), в "тонкий изящный фолиант", обносится всем архиереям Собора на подпись. Пописываю ее и я, предварительно убедившись, что кроме акта об избрании Патриарха она никаких других решений Собора не содержит. Должен отметить, что это был единственный соборный документ, который нужно было подписывать.
Вслед за тем митрополит Филарет зачитал проект другого послания Собора "Обращение Поместного Собора Русской Православной Церкви к христианам всего мира и людям доброй воли".(См. ЖМП, No6,1971г.сс.10-12. Надо сказать, что в напечатанном виде этот текст был несколько смягчен и исчезли слова " и людям доброй воли.") Начиналось это "обращение" вполне благочестиво и по-христиански. Но далее, после переходных слов, что "Церковь не чуждается человеческих нужд... и проявляет о них свое материнское попечение, это Обращение приобретает характер ярого политического документа в духе обычной коммунистической тематики и фразеологии. Тут наличествует и призыв к христианам стать" обличителями жестокости", и " возникшие в различных районах мира военные конфликты и очаги международной напряженности", и конечно "борьба за Мир во всем Мире". Со все возрастающим возмущением я слушал все эти лозунги, которые буквально повторяли решения XXIV съезда Коммунистической Партии СССР. С трудом мне удавалось сохранять самообладание и внутреннее спокойствие, пока дело не дошло до перечисления всех этих конференций " по Европейской безопасности и ядерному разоружению".
Тут меня буквально взорвало. "Как! - подумал я. - Я приехал сюда на Собор, чтобы обсуждать созыв каких-то политических конференций?"
И я сразу решил выступить с протестом!
Как только митрополит Филарет кончил свое чтение, я встал и попросил слова. Одновременно, а может быть и немного раньше меня, встал мой сосед слева, архиепископ Дюссельдорфский Алексий, чего я сразу не заметил. Он тоже хотел говорить. Митрополит Никодим, увидев меня, с какой-то смущенной улыбкой стал мне делать отрицательные знаки, кивая головой в сторону архиепископа Алексия. Очевидно, он хотел дать мне понять, что другой оратор попросил слова раньше. А может быть, он просто под этим предлогом хотел помешать мне выступить. Я понимал, что архиепископ Алексий будет говорить через переводчика, его выступление будет скомкано, потеряет силу, а мне потом не дадут слова. Очень уж мне хотелось выступить. Я оглянулся и обратился к архиепископу Алексию по-французски, со словами: -" Вы хотите говорить по поводу политической части прочитанного Обращения?"
-" Да", - ответил он.
- " Я тоже".
- " Ну, в таком случае выступайте Вы. Вам будет это лучше сказать по-русски" , - ответил архиепископ Алексий. Он отказался от слова, сел на место и в результате я смог выступить.
Внешне спокойно и по возможности четко и громко я сказал следующее:" От клира и мирян Брюссельско-Бельгийской епархии и Нидерландского викарства, да и от себя лично, я хочу заявить, что совершенно не согласен с той частью Обращения, которая носит политическую окраску. Здесь было заявлено, про разного рода места неприемлемые для иностранца, членов нашей Церкви. Это так. Но я не иностранец и не советский гражданин, а русский живущий за границей и для меня совершенно не устраивают подобные политические заявления и тексты, которые прозвучали в Обращении. Скажу прямо, этот документ тенденциозен и односторонен! А главное, я приехал сюда на Собор, не для того чтобы заниматься политической деятельностью и принимать политические резолюции. Я не могу и не хочу вырабатывать политические программы и "платформы". Не могу решать, нужно или не нужно созывать ту или иную политическую конференцию о разоружении. Кто мы такие и кто нас уполномочил решать такие чисто политические и государственные вопросы? По крайней мере, я не считаю, себя в них компетентным и не ради них я сюда приехал. Я здесь, чтобы обсуждать церковные дела, заниматься насущными вопросами Церкви. У нас этих вопросов нерешенных тысячи- положение приходов, религиозное образование... и мы все это должны оставить в стороне, чтобы обсуждать и утверждать подобное Обращение?