- Нет-нет, очень интересно, - забаррикадировался Психотропп. - Расскажите дальше.
Тропп открыл Книгу Символов, прочел в руководстве по дешифровке снов: шабаш - символ женский.
- Хорошо, мсье Трюс. Мы подумаем, как избавить вас от кошмаров.
Психотропп советовался с Доконаевым:
- Надо прекратить сдирать с него кожу. Вы уже набрали на барабан?
- Кожа низкого сорта, скажу я вам. Анализы показали, она порвется с первым ударом колотушки.
- Тем более. От креста у него кости срастаются как хотят, без всякого порядка, это причиняет сильную боль.
Решили: распять Трюса в воде.
- В воде будет не больно, в воде будут правильно срастаться кости, и не будет чесаться позвоночник.
Опустошенный позвоночник,
На нем распятый одиночник...
Трюса провели в камеру "Водные процедуры". Там продержали часа два в хвойной ванне. Гений Энна заработал в полную мощь, мысли являлись одна за другой, и он спешил одеться, чтобы побыстрей зафиксировать их на бумаге.
- Нельзя ли у вас попросить карандаш?
- Нет, г-н Трюс. Будьте мужественны, мы начинаем.
И Трюса, полного вдохновения, провели в соседнюю камеру, где был большой бассейн. Ему одели на спину акваланг, проворно посадили на крест и опустили под воду. Трубочка высовывалась, чтобы Энну хватало воздуха. Опыт назывался подводное распятие. Это была новинка Доконаева.
- Сравнивают? Что сравнивают?
- А кто их знает - Наука...
Учительство следует признать болезнью духа того, кто думает, будто работает над кем-то, тогда как работают над ним (силы свыше): жалкая лубочная амбиция. Эпоха лжеучителей.
Я искал отдела "рифмы для души", а нашел "гвозди для крестов". Ах, вымощенный литературной амбицией путь от поэта к святому!
Сумасшедшего выдает неадекватное восприятие аудитории и собеседника (что само по себе - свидетельство самообольщения и отсутствия контроля).
Кто наши ближние? На 99% такие же лжеидентификации как статусы и "машина государства". Пребудь одинок, этим станешь адекватен Провидению, работающему над тобой.
Нет хода времени, ибо врут всякие часы: их механическое тиканье не более реально, чем шум раковины, приставленной к уху.
Но есть клей времени - он проливается на дыры и дает наше видение вещей. Так из ветхого нашего позвоночника вырисовывается вертикальная дощечка для креста. Носи свой крест-позвоночник, ты у неба святой заочник-заложник.
- Трюс, - сказал Серен приятелю, - твой стиль слишком императивен. Императивы хороши как команды в казарме.
- Мои императивы скорей приказы мотылька роте бабочек капустниц, - ответил Трюс.
Или Дух говорит твоими устами, или твое "я" вещает "с толчка" - от себя. Любая речь откуда-то родом (трансцендентного источника).
Хорошая смерть легка - умрешь от в лоб щелчка - как не нужно добиваться никакой внешней свободы (из страха потерять поминальную аудиторию).
"Тщащийся" (статус) - тщащийся на кресте.
Знак SOS: вон из квартиры - когда возникает обратная связь с вещами. Когда идет терафизация вещей. Книжная пыль - радиоактивна (и так же пыль вещей!). Прочь из дома! Истинный дом - вся вселенная.
У святых обратная связь с горами, пещерами. А кто такой гений? - святой заговорщик бумаги и домашнего хлама. Он двигает не горами, у него более ограниченный телекинез. Папильотка на письменном столе да бумага - кровь промокать в чернилах.
"Больше всего боюсь кладбищ здешних (на них возводят мотели) и хирургического ножа", - исповедался Трюс.
Друг мой, мы родились в век порно. Афродиту Уранию заперли в уборной. Жить в век порно архипозорно.
Мы - муравьи у подножия старых дерев. Свалили ствол - и придавили кучу. Велика беда - муравьиная карма такая.
Как презренно звучит: муравьиная карма. Такова же наша карма - муравьиная с высоты иных отсчетов. Упадут стволы и вдавят в землю...
Помимо общего чувства вины за воплощение испытай и чувство срама за то, что посмел (выбрал себе) родиться в столь пошлый век. Значит, тяга к эпохе порно заключалась в твоих магнитах, и привели сюда лисьи пути выбора воплощения...
Нас тянет умирать на родину, и тоска - тихое умирание по родине. Я живу на планете плача. Я - фараонова плакальщица, которая до того от горя спятила, что не заметила, как прошло время поминок, и стоит в очередь у туалетных кабинок, и всё причитает по своему фараону.
Речь, не чтящая Бога, (не молитвенная) однажды превращается в мат. Три мата: шах-маты, мат-ематика и наука (жаргон научный), а девицы Ист- и Диа-мат (постижение истории) - вообще не вхожи на эту страницу.
Т-шшш, кто стучится? Включим кран на грязной кухне с мутной лампочкой в старинном брошенном доме. Анекдот святой воды - из кладовых духовной памяти.
Трюс: "Все мои мысли ведут к Долине пропавших без вести, лисьи следы заметающие, заводящие - тьма, пурга, заблудишься, одинокий..."
Какие у памяти лисьи следы, как замело мои ходы в вечности! Было время симфоний с хорами, но всем на свете спектаклям приходит конец - погасли пюпитры у скрипок. Теперь пора рок-балета, фатум канкана.
В человеческом театре есть две роли: актера-зрителя-суфлера и провалиться в оркестрово-волчью яму (кажется, самая верная из земных ролей).
Среди людей можно только спрятаться (от природы, от Бога и от себя самого). Какое поврежденное сознание надо иметь, чтобы всю жизнь прятаться от несуществующего преследователя. Люди города не просто мечутся и суетятся, их паранойя гораздо глубже...
Мегаполис - это гигантская гнилая пчелиная матка, под чью сень сходят старые больные дети защититься от страха, от жизни, от бесконечности, тоски, от себя самих.
Горожанин с четверть века защищает самую свою коронную диссертацию страха. "Ах, вы уже защитились?" (от страха смертного) "Да, я кандидат танатических наук, мастер спорта по обезвреживанию души от остатков истины".
Живи с последней страшной искренностью в сердце (так от неудачно оперированного не скрывают, что обречен), иначе не выйти из игры-в-себя и цепочки притворств.
Характер - это косная собственность сознания: будь же нищ духом бесхарактерен, Христов.
Апофатический путь Богопознания, выработанный ранним христианством, применим к современному человеку. Не в том смысле, что тайна, ноумен, а цепочка объективированных отрицаний: никого-ничего-нет-не-было-и-не-будет, мираж, сон и игра преследуют тебя вне Христа Спасителя.
Доктрина кармы (спасешься через миллион воплощений) сродни социалистической утопии: в настоящем предлагается только каторжная работа на дне каньона. Истинное учение - открывающее чудо спасения сейчас.
Один бессмертно-потерянный поэт написал кровью на стене. Трюс прочел под вторым слоем, предварительно обработав химическим составом памяти-реставратора:
"В легком и чутком сне судьба зачитала мой приговор: вы приговорены в этом мире к пожизненной смерти через написание книг и чтение их (чтение, письмо наука делать дырки в пустоте)."
За бессрочностью убитых суток - месть самовоскресения из ничего - вот что такое письмо.
- Друг мой, - мягко сказал мне архивариус библиотеки мсье Ката-фатик (или Катафалк?). - От вашего стремления быть никем за километр несет гордыней. Быть никем и всем - одно и то же: ядовитой колючкой ли, царем небес... Ваше дело смирение.
С каждой мыслью открывается новая вселенная и сгорает с последней буквой. От этих бесконечных пожаров усиливается зрение вдаль, единственный положительный результат мирового процесса.
Люди хотят избавиться от этого, сохраняя при этом характер, привычки... какое заблуждение! Характер и есть собачья цепь, на которую сам себя посадил и охраняешь общественный порядок внутри себя (заодно и внешний, т.е. выгоден обществу).
Нам тяжко даже на время приоткрывать свои привычки-клады. Что говорить, когда предлагают сжечь их вмиг, выбросить вон, как не было (отречение, жертва).
Некий парадокс: психический гигантизм бросает душу под колпак. Макроцефал спит в крошечном яйце, как зародыш в утробе. Гигантомания сопровождается фундаментальным тайным страхом перед открытым пространством. Этот гигант машет руками только под яичной скорлупой статуса.