- Кто из нас поэт, вы или я?! - в бешенстве привел ржавую машину в действие Пустырник.
- Я!!! - крикнул Трюс и выбросил в астральную помойку половину стихов Пустырника.
Наверное, самое непростительное качество так называемого духа практичность.
- Тов. Матерщиннер, академик Матерщинников, - обращался к только что вытащенному из круговорота научной мысли директор тюрьмы. - Пожалуйста, возьмите под свой надзор эту козявку Трюса. Совсем парню делать нечего. Как куда? Ну хотя бы в отдел научного мата.
- Что вы умеете? - первым делом спросил растерягу-Трюса академик Матерщиннер: - Вы умеете развлекать дам? Так, не умеете. Вы умеете писать стихи научным матом? Не умеете. Что же вы умеете? У вас голова или вывернутый наизнанку унитаз? Ирочка, уколи его в позвоночник. Начальник тюрьмы просил меня устроить вас по блату...
О еврейская интонация, еврейский волосатый эллиптически-структурный животик! Я погружаюсь в тепло еврейской речи, как в теплый коровий навоз... домой от технократов.
Даже пятки Трюса вопрошали: сколько, сколько же ещё, Господи, мне ждать?
- Жить, ничего не ждать - не жить.
- Сколько! Я не хиромант, Трюс, я обычный физиогномист. (Энн оказался опять в кольце психиатра) - Мсье змея подколодная, не кусайте меня в пятку, у меня ноги болят, по лицу видно, сколько вам не жить осталось, т.е. сколько вы ещё, милая Джульетта, будете в летаргическом сне. Какие у вас тропы заметенные, лисьи. Вы, должно быть, мастер по части кражи мыслей - кур из заспанных сараев? До вас не добраться, ищешь дна, - и проваливается рука, и тело с ней вместе.
И в самом деле, вопрос сколько жить осталось, написанный на лицах людей, бодрствующих смертных, следует признать, читатель, риторическим. И отчасти праздным.
Фиксация на конкретном, бытописательство сужает перспективу, слепнешь, становишься близоруким. Тогда как задача мыслей - умножать зрение вдаль.
Поэзия пастернаковской традиции - сущая химера. От всех этих кабинетных образов только набивается пыль в глаза.
Материалисты хотят "правды" и думают, что вся правда мира зарыта в земляных червях.
Смысл истории постигается не в фактах через хрестоматии и учебники, а в лицах, духовно. Но лица перелицовываются. Не успеет остыть факт, как перелицевалось лицо, свершившее его. И, таким образом, обращаясь с фактами, имеем дело с застывшей маской, засушенной маскировкой.
Но в тонком мире видится всё и запечатляется - духовная память фиксирует все события. Научные факты закрывают нам информацию откровения, а только через нее можно постичь мир, приблизиться к пониманию мира.
Литература прошлого построена на рабской зависимости от предмета. Бытописательство имело тайной целью сделать ум слепым, узколобым.
От чтения поэтов лишь ухудшается зрение - близорукая растерянность и фокусирование внимания на "реальности" близлежащего: погружаешься в домашнюю бытовую теплично-дождевую среду, в утробу. Еврейская интонация и интонация поэтическая - как они сродни, не оттого ли мандельштамо-пастернаковская Москва ходит слушать кантора в синагогу да "Господи помилуй" к раскольникам?..
В своем тайном трактате о тантре мадам Помпа писала: "Все мужчины - дети, особенно в постели. Любовное ложе удивительно напоминает человеку утробу матери, и практичная женщина знает, как извлечь пользу из такой лже-идентификации. Если вы хотите сделать мужчину эмбрионом, уложите его в постель".
В день Святой Беспричастности Миру Трюс, или Энн, получил через тетю Нюру записку от Блудоватого: "Прошу быть завтра в деканате Инквизиторской в 16.00. Ваш проф. Доконаев".
- Возьми с собой бельишко, какое есть, милок, и завтрак, - сердечно поучаствовала тетя Нюра. - И ничего, даст Бо, обойдется.
- Трюс, - энергично начал Шкуродеров. - Трюс. Мы решили привлечь вас к нашим экспериментам. Опыты помогут вам найти себя, обнаружить свое подлинное я, истинную сущность, скрытую и дремлющую из-за вашей дремучей трусости.
- Но сегодня день Святой Беспричастности, - делал вид, что недоумевал Трюс. - Не будет ли святотатством начинать именно сегодня?
- Не будет. И в день Беспричастности вполне можно начать чему-нибудь на свете причащаться. Ну-ну, веселее, Трюс. Быть может, в вас сидит большой актер... Итак, приступим. Кого и что вы способны изобразить? У нас свобода выбора ситуации. Вот, пожалуйста, список ещё не исследованных святых.
Трюс отрешенно изучил индекс Четий-Миней:
- Я буду изображать себя.
- Себя? Он будет изображать себя! А вы уверены, что будете похожи на себя? Человек не может дважды войти в одну и ту же роль - поток-пытку.
- Я попробую...
- Хорошо. М-м Помпа! Оденьте нашему юному другу плащ Терезы-святой...
"...Сяду. Потом буду час дрожать, час плакать, час спать, час играть в буриме сам с собой, - составлял Трюс стратегический план. - Кажется так. Потом опять: час дрожу, час плачу и опять плачу-дрожу".
- Ну-с. Ну-с, подведем итоги спустя часов пять, по истечении отпущенного на опыт времени, - включился Быдловатый. - На святую Терезу вы не похожи. На себя - тоже. Дунаю, в действительности вы вели бы себя несколько иначе. Значит, ваша фантазия работает не лучшим образом. Откровенно сказать, мы скучали. Потом изображать себя считается детской забавой. Святой из вас пока никакой, - учил Быдловатый. - Пока человек ни на кого не похож, даже на самого себя, он ни на что не годен. И не забудьте, что у нас курс сравнительного богословия. Позвольте подсказать вам правильные ходы.
- У нас сомнения по поводу способа сдирания кожи со святого Аскольда. Одни считают, сначала брали пробу со спины, и одновременно делался надрез на голенях. По мнению других, кожу сдирали сразу с обеих лопаток, а надрез делался не на голени, а на бедре. Ваша задача: перевоплотиться в Аскольда, довести изображение до степени реальности. Ваша задача - представить, будто вам действительно сдирают кожу: потеть, кричать и напрягать мышцы. Вы похожи на писателя, а настоящий писатель пишет не на бумаге, а на собственной коже, из собственной кожи его письмена, только тогда они чего-то стоят... Опыт пойдет вам на пользу, вам и науке, и, быть может, вы напишете хороший роман. Адье, мон шер. Вот Четьи-Минеи за дужлай (июнь). Там вы найдете описание процедуры св.Аскольда. До завтра. Начнем в 16.00. Советую, - отечески добавил Блудоватый, - не сможете вжиться в Аскольда, прибегните к методу, называемому у нас ауто-аллегорика. Представьте, будто ваша жизнь есть медленное сдирание кожи, что с вас дерут кожу шкуродеры-ближние. Изображая себя, вы, таким образом, приближаетесь к Аскольду, и наоборот.
- Аскольдова могила... - взгляд Трюса скользнул по кушетке. Трюс пришел в инквизиторскую в 15.55.
- Вы всю ночь не спали, вижу по глазам. Не тревожьтесь. Ни о чем не думайте. Мы позаботимся обо всем сами. Проба святого Аскольда 14-05-блиц. Начали.
Трюса уложили на кушетку, Блудоватый подошел.
- Меня тошнит, - сказал Трюс.
- Ничего-ничего, так и должно. У Аскольда даже начались спазмы. Сейчас всё пройдет. Сестра, сделайте укол. Учтите, Трюс. Нам нужна имитация, не уступающая действительности, иначе мы не можем ручаться за достоверность опыта; сравнительное богословие - точная наука. Пока всё идет хорошо.
Что-то екнуло в воздухе, Эн спиной почувствовал движение за своей головой, видно, Блудоватый сделал какой-то знак рукой.
- А-а-а!!! - завопил на всю Санта Йохо дель Космо Эн. - А-а-а!!! - Жгло, рвало, щемило и нестерпимо тошнило Трюса. - Ой, мамочка, ой-ой-ой-ой-ой...
С Трюса сдирали кожу под местным наркозом...
- Познакомимся. Боб, кабалист, - нежно говорил Трюсу его новый друг, духовно-спортивный парень лет 30 в белом халате. Трюс лежал в палате забинтованный с головы до ног, и с ним говорил человек:
- Я приехал специально из Парижа послушать курс проф. Быль де Е. ("Быловатый?" - пронеслось у Трюса). Я занимаюсь кабалой. А карате - мое хобби. Когда вы поправитесь, Трюс, я обучу вас карате, и вы никого на свете не будете бояться. Я подружился с вашим милым лицом. Все эти две недели, пока вы не приходили в себя, я ухаживал за вами и вел научный дневник.