Из канала в облаке мути вылетает Икша. Настороженно прислушивается, и опять уходит в канал. Вскоре снова появляется.

– Порядок, можете работать. Только сначала дно подравняйте.

Один за другим, выстроившись цепочкой, уходим в канал. Подравнять дно – это безопасно. Хватаешь первый попавшийся камень, который грозит выпустить тебе кишки – и назад. Туда порожняком, обратно с камнем. И так много-много раз.

Дно очистили. Теперь вновь выворачиваем камни из дальней стенки канала.

Затор и столпотворение. Двое катят особенно крупный, угловатый валун.

Снова бесконечная цепочка. Друг за другом. Обратно с камнем, туда порожняком. Мелко, мутно, песок в жабрах, песок на языке... Ноют сбитые до крови пальцы. Это называется – экстремальный туризм. Ради этого четыре десятка неглупых парней и девушек триста километров перлись против течения, вверх по порогам, в холодную пресную среду...

Ах, да, еще был водопад... Тайна природы, восхищающая своей раздражающей непостижимостью. И совместная научная работа с Корпеном, в которой научно обосновывается, что из озера может вытекать только одна река. Ни мне, ни Корпену эта работа славы не сделает. Мы не геологи. Но и не помешает. Клюв алмара! Сначала отсюда надо живым выбраться...

Кто-то затягивает песню, тоскливую и тягучую.

– Прекратите петь! – кричит Икша.

– Почему? – раздается сразу несколько недовольных голосов.

– Группа! Все ко мне! Построились! – командует Икша. – Вы не должны петь, потому что песня отвлекает, притупляет вашу бдительность. Вы можете не заметить опасность. Продолжайте, пожалуйста, работу.

Бдительность... Какая тут бдительность?.. Устал как креветка. Мутно, мелко, песок в жабрах...

Конец смены. Алим прополоскал в чистой среде жабры и направился к стене с метками. Еще одна полоска... С каждым днем расстояния между метками уменьшались. Подъем уровня среды замедлялся, и с этим ничего нельзя поделать. Увеличивается зеркало озера. Еще немного, и к водопаду можно будет добраться без всякого риска.

Суша. Затопленная, и вдруг ставшая доступной аква инкогнита. Все свободное время Алим проводил на затопленной суше. Прогуливался по лесу, забирался в самые мелкие места и любовался травами суши, трогал их жесткие, упругие стебельки, так непохожие на привычные растения, пробовал на вкус, вдыхал запах, пока те не умерли. Травы суши очень быстро умирали, залитые средой.

– Привет, Алим.

– Привет, Ригла.

– Скажи правду, Алим. У нас есть шанс?

– Шанс всегда есть.

– Я же серьезно спрашиваю. Не надо смеяться.

– Если серьезно, то двигай за мной. – Алим развернулся и устало направился к окраине леса. Дерево, у которого остановился, было затоплено одним из первых. Сейчас глубина здесь превышала два метра. Алим сорвал и пожевал листик. Листик отдавал горечью, – Понюхай ствол.

Ничего не понимая, Ригла понюхала.

– Лизни.

– Горчит, – сообщила девушка.

– Всего-навсего слегка горчит. Ствол по-прежнему твердый, и не собирается разлагаться, так?

– Та-ак, – неуверенно подтвердила Ригла.

– А это значит, у нас больше времени, чем мы думали. Намного больше.

– Вот здорово! – без особого восторга отозвалась Ригла. – Можно, я всем расскажу?

– Можно. Но не нужно.

– Почему?

– У нас времени больше. У хищных видов – инфоров, охотников – ничуть не больше, чем раньше. Им есть нечего. Сейчас как бы справедливость. Все думают, что умрут от отравления. А если ты расскажешь, это разделит всех на живых и мертвых. Вегетарианцам как бы и канал незачем рыть. Можно год подождать – уровень сам поднимется, мы спасемся. А хищным одним канал не вырыть. Они слабеют с каждым днем.

– Мы, если рыбу поймаем, хищным отдаем.

Алим широко раскрыл и захлопнул жаберные щели.

– Я тоже Икшу подкармливаю. Благодарит, ест. А если сама поймает, подружке Корпена несет... Вот кого надо было назад завернуть... Смотри! Это же водное, пресноводное растение!

– Водное, – улыбнулась Ригла.

– Еще одно! Ничего не понимаю... Тут же суша была! Это невероятно!

– Выкапываешь в одном месте, сажаешь в другом. Чего тут невероятного?

– Это ты их тут посадила?

– И я, и другие девушки. Амбузия придумала рассаживать водные растения по затопленной суше. Она агроном.

Алиму стало стыдно. Он даже не поинтересовался, чем занята освобожденная от работ на канале девушка.

– ...Если они приживутся, – продолжала Ригла, – начнут среду очищать.

Быстрей смогут заменить растения суши. Теперь это, кажется, без надобности...

Глаза Алима загорелись.

– Может, в исторической перспективе и без надобности, но ты подумай о преобразующей силе разума! Необжитые пространства мы своим трудом превращаем в цветущий сад! Там, где было разложение и смерть, насаждаем новую жизнь!

– Ты головой сильно стукнулся?

– Все вы, бабы, такие, – сделал вид, что обиделся, Алим. – Не надо смеяться, не надо смеяться... А сами?

Ригла, которая до этого напряженно думала о чем-то своем, резко развернулась к Алиму.

– Давай организуем семью.

Алим даже поперхнулся.

– Мы же разных видов!

– Но схожих. Как будто вокруг голубых мало?

– А дети?

– Много у нас шансов получить разрешение на детей? Это с нашей-то перенаселенностью? А получим – сдадим мою икру на искусственное оплодотворение.

– А жить где будем?

– У тебя. Я предложила объединиться, значит, место выбираешь ты.

– Я опоздал на распределение в институт генетики. Теперь распределят в какую-нибудь глухомань на периферию.

– Разве я спрашивала, где ты живешь? Я на все согласна.

– Похоже, ты это серьезно...

– Серьезней не бывает, – подтвердила Ригла.

Алим задумался. Брак придавал солидность и вес в обществе. Возможно, удастся получить место получше. С другой стороны, на межвидовые браки до сих пор многие смотрели косо. Хотя таких становилось все больше и больше.

– Не торопись, Алим, – Ригла поняла его сомнения. – Все обдумай, и скажи мне, что решил.

Лучики солнца, пробиваясь сквозь крышу хома, щекотали глаза. Атран чихнул, проснулся, снова чихнул и выскочил из мягких объятий зеленой постели. Постель разрослась, пора бы подстричь, а то пол хома занимает, но зато какая она восхитительно мягкая и глубокая!