– Только ты просчитался. – И венецианец самодовольно ухмыльнулся.

– Однако все вышло к лучшему. – Алан зевнул и поднялся на ноги. – Сегодня я буду спать как убитый. Мы ведь вчера ночевали под открытым небом и совсем глаз не сомкнули. Ты узнаешь насчет лошадей?

– Поговорю утром со здешними крестьянами. Наверное, у них что-нибудь найдется. Или можно попробовать поискать турецких коней. Они вряд ли далеко ушли.

Алан зевнул еще раз.

– Ладно, ты займись лошадьми, а я заговорю зубы синьорине д'Азола.

Он пожелал Чезаре доброй ночи и отправился в комнату, в которой хозяева обещали постелить ему и Анджеле. К его большому удивлению, девушки там не оказалось. Однако несколько минут спустя она ворвалась в комнату, и даже в слабом свете сального огарка он разглядел, что она вне себя от ярости.

Она подскочила к нему и выпалила по-гречески:

– Так, значит, ты собираешься заговорить мне зубы? Ты будешь отвечать за мое поведение?

– Анджела, послушай…

– Я уже наслушалась! Вот уж не думала, что ты на это способен! Ты дашь мне деньги, чтобы я помалкивала? А сам пойдешь на службу к герцогу Молфетте? И после этого будешь спать как убитый? Да где же твоя совесть, если ты способен хотя бы сомкнуть глаза после всего, что натворил сегодня?

Алан почувствовал, что она вот-вот даст ему пощечину. Но с него было достаточно и той, которую он получил в Венеции. На этот раз ему удалось вовремя схватить девушку за руку. Она попыталась вырваться, но не смогла.

– Сегодня ни ты, ни я не сомкнем глаз, – сказал он. – Жаль, конечно, – после такого-то дня! Но боюсь, нам придется пуститься в путь, едва только остальные уснут.

Чезаре никогда не отличался излишней доверчивостью – человек с подобным недостатком недолго удержался бы на службе у молфеттского Ястреба. И все же на этот раз его недосмотр, пожалуй, был извинителен.

Он и его люди за последнюю неделю совсем измучились. Правда, они ехали верхом, но им пришлось сделать немало лишних миль, так как нередко они сбивались со следа, да и сбор сведений был делом нелегким. Поэтому они были утомлены ничуть не меньше Алана и Анджелы.

Они подоспели как раз вовремя, чтобы вырвать молодых людей из рук турок – так вовремя, что это могло показаться чудом или, по крайней мере, удивительным везением. Однако Чезаре знал, что тут не было ни чуда, ни везения. Они подоспели в нужную минуту, потому что всю неделю скакали, не жалея себя, потому что он обдумал и взвесил каждую возможность. При мысли о том, что он чуть было не потерпел неудачу, его и сейчас бросало в дрожь. Доверенному слуге, который потерпел неудачу, лучше было не являться на глаза герцогу.

И если он не поставил человека наблюдать за домом, где спал Алан, то вовсе не потому, что поверил юноше. Просто он понимал, что любой из его спутников неминуемо уснет на посту. Четверо – это все-таки не армия, думал он. У человеческих сил есть предел, и их силы были уже исчерпаны.

К тому же, если Анджеле казалось невероятным, что Алан мог так легко переметнуться на сторону врага, Чезаре это представлялось вполне естественным. Ведь он жил в мире, где почти любой человек охотно пошел бы на предательство, лишь бы ему за это хорошо заплатили, и он сам, не задумываясь, бросил бы своего герцога, если бы нашелся более щедрый хозяин.

Нет, согласие юноши не удивило его – в гораздо большее недоумение его приводило то упорство, с каким Алан держал слово, данное небогатому книгопечатнику. Вот этого венецианец понять не мог.

И Чезаре лег спать со спокойной душой. Англичанин, наконец, заговорил разумно. И сомневаться в его искренности не приходилось – иначе он не стал бы заботиться о таких мелочах, как плата за лошадей, возмещение дорожных расходов и прочее. Да-да, у белобрысого мальчишки была своя цена, как и у любого другого человека. Значит, дальше все пойдет хорошо.

Вот почему Чезаре спал как убитый, пока Алан и Анджела в темноте пробирались в горы.

Рассвет застал их на пустынном нагорье. Позади них, далеко внизу, лежала темная полоска леса – это была долина Ольтула.

Анджела устало опустилась на камень.

– Ну что ж, – сказала она, – нам удалось ускользнуть. Что мы будем делать?

– Ляжем спать, едва взойдет солнце.

– Спать? Где же? Тут?

– Нет. Не около этой тропы. Я думаю, Моррели и его люди доберутся сюда часа через два. Им будет нетрудно найти наши следы.

– Эти следы ты оставлял нарочно, – сказала наблюдательная Анджела. – Зачем тебе понадобилось заманивать их за нами сюда?

– Чтобы отвести от Варны. Оставить их бродить в окрестностях монастыря слишком опасно. Пусть думают, что мы пошли прямо через это нагорье, а не по долине Ольтула. – Он указал на скалы, громоздившиеся в двух-трех милях к востоку. – Хватит у тебя сил добраться туда? Там, наверное, удастся отыскать укромное местечко. Мы спрячемся там на весь день и хорошенько выспимся.

– А они нас не найдут?

– Нет. Посмотри сама. На этой каменистой тропе не остается никаких следов. Если мы свернем с нее тут, они об этом не догадаются.

– Ну хорошо. – Анджела мужественно поднялась на ноги. – Пойдем по этому ручейку. Он как будто течет с той стороны. – С этими словами девушка вошла по щиколотку в воду и вскрикнула – такой она оказалась холодной.

– Это ты хорошо придумала. Нас тогда даже с собаками не отыскать.

До скал они добирались почти час.

– Следи за тем, чтобы не показаться над гребнем, – предостерег Алан, когда они начали карабкаться по камням.

Вскоре им удалось отыскать ровную площадку, чуть скошенную к югу и совсем заслоненную соседним выступом. Они улеглись там, подложив под головы свои сумки.

– Тут ты в такой же безопасности, как у себя дома в Венеции, – сказал Алан.

День уже клонился к вечеру, когда они проснулись, очень голодные, но отдохнувшие. Алан достал съестные припасы, которые ему удалось тайком от Морелли купить у крестьян.

– Ну, а что дальше? – спросила Анджела. – Вернемся назад в деревню? i Алан покачал головой.

– Слишком опасно. Нам придется поискать другую дорогу к Ольтулу. Ведь в деревне Морелли мог оставить кого-нибудь из своих» людей.

Анджела оглядела нагорье и скалы, которые в косых лучах заходящего солнца казались мрачными и зловещими.

– Но тут же нет никакой дороги! Мы заблудимся в этом страшном месте.

– Страшном? – засмеялся Алан. – В моем родном Йоркшире найдутся места и нестрашней. Давай осмотримся, пока еще не начало темнеть.

По-прежнему стараясь не высовываться из-за камней, чтобы их нельзя было заметить издали, они взобрались на вершину скалы. Внезапно Анджела вскрикнула и указала вдаль.

В двадцати милях от них, среди пустынных нагорий, изрезанных темными долинами, виднелась кроваво-красная полоска – озеро Варна, в котором отражался закат.

Глава пятнадцатая. У ВОРОТ МОНАСТЫРЯ

– Этот монастырь больше похож на рыцарский замок, – сказала Анджела, глядя на мощные стены, угрюмо вздымающиеся над обрывом.

В небе вновь горел закат. Всю предыдущую ночь они мерзли в своем тайнике под уступом, а потом весь день шли по нагорью к долине Варны. Хотя по прямой до озера было не больше двадцати миль, они проделали миль тридцать, обходя расселины и нагромождения скал. Но как бы то ни было, все кончилось благополучно: они не встретили ни турок, ни венецианцев, и теперь, усталые, но полные радости, с торжеством смотрели на монастырь, до которого так долго добирались.

Долина Варны была одной из тех долин, которые, прорезая горы, расходились от Ольтула, словно растопыренные пальцы. Но эта долина отличалась от других тем, что бежавшая по ней быстрая речка вытекала из озера, зловеще серого, мили в три длиной и в милю шириной.

С трех сторон озеро сжимали почти отвесные скалы, кое-где прерывавшиеся веерообразными каменными россыпями. И только там, где из него вытекала речка, долина немного расширялась и была покрыта квадратиками полей. Эту небольшую равнину разрезал надвое крутой утес, вздымавшийся между заросшей камышами отмелью и полосками ржи.