- Ой, ты не совсем верно меня понял!- всполошилась Урсула.- Я знаю, в любом слове ты невольно ищешь какой-то подвох. И напрасно. Я действительно подумала о том, что наша жизнь вряд ли оправдает твои ожидания. Тут тихо и уныло, совсем не то, к чему ты наверняка привык там, в Париже!- Она рассмеялась.- Поверь, здешнее общество ты вряд ли найдешь интересным и приятным! Викарий, местные фермеры, их жены и дочери...
- Боюсь, что это ты не совсем верно меня поняла,- все еще натянутым тоном перебил ее он, без тени улыбки.- Я не ищу приятного общества, ты, видимо, имела в виду всякие развлечения. Я ищу душевного равновесия.
Если бы он заявил, что ищет философский камень, я и то был бы меньше изумлен. Весь его облик и манеры до такой степени не соответствовали подобному желанию, что я, забывшись, переместился на передний план и довольно скептически переспросил:
- Душевного равновесия? Это в ваши-то годы?
Хьюго посмотрел на меня довольно сурово, явно оскорбленный моим недоверием; но когда он заговорил со мной, взгляд его смягчился и стал не по-юношески умудренным.
- Да, в мои-то годы!- с незлобной насмешкой передразнил он меня.- Вы полагаете, что раз мы ровесники, то и наши потребности должны быть примерно одинаковыми? Но вы забыли, откуда я родом!- Прежде чем произнести эту фразу, он настороженно замер, а в голосе его вдруг зазвучало такое страстное негодование, что я инстинктивно попятился назад.
- Неужели вы думаете, что я, как и вы, могу позволить себе мечтать о тихом незатейливом счастье? О жене и детях, чтобы было ради кого жить и трудиться? О том, чтобы найти свое место в обществе? Не важно где, лишь бы найти... Но кому, скажите на милость, кому я нужен во всем этом бренном мире?
- Как это кому?- растерянно пробормотал я.- Вы могли бы чем-то заняться, получить профессию...
- Профессию? Ха-ха!- он театрально рассмеялся.- А зачем она мне, эта профессия? Вы предлагаете мне тоже заняться медициной? Исцелять страждущих и помогать ближним? Но зачем мне навязываться людям, которые наверняка не захотят пользоваться моими услугами? Зачем вообще работать, если денег мне и так хватает? Нет, это все не для меня! Есть более разумные занятия в этой жизни: убивать то время, которое тебе отпущено, главное - добрести до могилы! Судя по тому, что мне рассказывали, вы живете тихо и спокойно, дни проходят незаметно, похожие один на другой. Мне говорили, что английские сельские дворяне - самые счастливые на свете люди, конечно, с точки зрения тех, кому по вкусу именно неспешная размеренность, без всякой суеты.
Урсула снова звонко рассмеялась.
- И кто же тебе все это наговорил? Отец?
Хьюго кивнул.
- Правда, я не особо хорошо понял, что он имел в виду. Но его слова запали мне в сердце. Я умолял его позволить мне пожить тут у вас. Но он не желал даже слышать об этом. Однако же он раскаялся, да, и решил загладить свою вину... правда, после смерти. Он повелел мне - и его воля для меня священна - не просто приехать сюда, но занять его место, взять бразды правления....
- Даже не мечтай!- завопил Джим. Урсула молчала, только пристально смотрела на Хьюго своими сапфировыми глазами.
- ... в качестве хозяина этого дома,- договорил Хьюго, делая вид, что не слышал реплики Джима.- Полагаю, тут не понадобится ничего менять, пусть все живут как раньше. Только отныне пусть знают, что я старший сын. Они должны с этим смириться и принять как данность. Больше я ничего не требую. Говоря откровенно, я ищу одиночества. Я не прошу вашей любви и даже дружбы... Но прошу уважить и мои желания, которые, в сущности, сводятся лишь к одному,- сказав это, он с вызовом посмотрел на меня,- мне необходимо достичь душевного равновесия, истинного покоя. И если я почувствую, что тут слишком много к тому препятствий,- он обернулся к Джиму,- мне придется несколько изменить свои планы.
- Почему бы тебе не сделать этого сразу?- ухмыльнулся Джим, подходя чуть ближе. Увидев, что Хьюго смотрит на него с изумлением, Джим явно встревожился. Однако голос Хьюго, когда он отвечал на эту дерзость, был безупречно спокойным:
- Опять меня неправильно поняли,- сказал он, впервые после появления Урсулы обращаясь к самому Джиму.- Я вовсе не имел в виду, что тогда уеду. Я имел в виду, что уедешь ты...
Тут уж Урсула не выдержала и вмешалась:
- Джим, уйди, прошу тебя!- крикнула она.
Окинув нас с Хьюго свирепым взглядом, Джим метнулся к выходу и выскочил, хлопнув дверью. Урсула снова повернулась к Хьюго:
- Пожалуйста, не сердись на него!- умоляющим тоном попросила она.- Ему действительно сейчас непросто, пойми. Он привык, что это все принадлежит и будет принадлежать ему, и я тоже привыкла к этой мысли... Но мы, женщины, более практичны, нам бывает гораздо легче переносить перемены. Ты со мной согласен? Хоть мы и близнецы, Джим гораздо моложе меня. Я имею в виду, в житейском смысле, он еще совсем глупый. Мне неловко это говорить, но наш отец все-таки напрасно скрыл от нас, что у него есть ты. Кто угодно растерялся бы, узнав, что, оказывается, он не единственный сын и уже не наследник...
Хьюго сидел на краешке кушетки, прижимая руку к своему красивому высокому лбу, старательно загородив глаза ладонью, развернутой наподобие козырька. Понять, слышит ли он вообще ласковые уговоры Урсулы, было невозможно. Я не сомневался, что выходка Джима здорово его разозлила и обидела, поскольку почему-то возомнил, что успел понять особенности натуры Хьюго. Разумеется, он должен был предвидеть подобную реакцию, и тем не менее был уязвлен в самое сердце. Видимо, он внушил себе, что новая родня примет его с распростертыми объятьями, что ему безропотно позволят занять его законное место. Наконец он отвел от глаз смуглую ладонь и медленно пригладил ею волосы.
- Может быть, мне действительно лучше уехать.
- Нет, нет, нет! Что ты!- с таким негодованием закричала Урсула, что я почти поверил в ее искренность. А может быть, я просто заранее готов был в нее поверить, потому что мне самому хотелось, чтобы Хьюго остался? Хоть ненадолго...
- Пожалуйста, не уезжай! Это твой дом, мы все так хотели с тобой познакомиться.- Она обернулась, призывая меня в свидетели: - Джейк видел, что вчера все собрались, допоздна тебя ждали! Он еще когда вошел, мы все подумали, что это ты!
Она весело расхохоталась, но мне в этом смехе послышалась тайная досада - на то, что ей в конечном счете пришлось иметь дело не с рыжим увальнем с медицинского факультета, а с этим загадочным созданием, то обходительным и деликатным, то бешеным от ярости, а главное, совершенно непредсказуемым.
Урсула вдруг живо вскочила с кресла и направилась к двери.
- Пойду распоряжусь, чтобы твои вещи отнесли в комнату. А потом будем пить чай. Уверена, что и ты с дороги с удовольствием попьешь,- крикнула она уже с порога. Хьюго же продолжал что-то сосредоточенно обдумывать и, возможно, даже не слышал ее слов.
Лишь когда торопливые шаги Урсулы замерли и тишину теперь нарушал только шелест листьев за окнами, Хьюго поднял голову и улыбнулся. А потом спросил у меня так тепло и доверительно, будто мы были знакомы всю жизнь:
- Ну, что ты мне посоветуешь? Остаться или уехать?
Я сел, вернее, неловко плюхнулся на какой-то стул, оказавшийся слишком низким, и вдруг ощутил, как на меня навалилось бремя невероятной ответственности. Мне нужно было как следует подумать, ибо я знал: он сделает так, как я скажу. Не потому, что особо мне доверял (судя по всему, он вообще никому не верил), а потому, что был по натуре фаталистом, и его вообще мало заботило, что с ним будет дальше. Были бы под рукой кости, он кинул бы их, загадав "да" или "нет", но под рукой оказался только я - значит, я и должен был сделать за него выбор. Глядя в его внимательные серьезные глаза, я сказал то, что думал сам, и что почему-то пришло мне в голову только в самый последний момент:
- Мне бы хотелось, чтобы ты остался, независимо от того, хотят ли этого другие. Но... ты не думаешь, что это опасно?