- Нам следует с вами, Гордей Захарович, о многом подумать...
- У него есть хорошая мысль, - Гордей Захарович тыкал пальцем в сторону лейтенанта. - Есть инициатива, пытливость. Вам, голубчик, сколько лет?
- Двадцать пять, товарищ генерал.
- Маловато!.. Хотя Наполеон уже в двадцать пять генералом был. В академию надо, в академию...
- А все-таки старик Кутузов молодого Наполеона побил, - вставляет лейтенант.
- Так то ж Кутузов! - Гордей Захарович грозил молодому командиру пальцем и весело смеялся...
Плотвин докладывает генералам в течение трех часов. Он говорит только о том, что видел своими глазами. Он пробует анализировать обстановку, сложившуюся при окружении дивизии, но сам чувствует в своих словах какое-то внутреннее противоречие, фальшь, точно его кто-то обманул и он сам обманывает других. Он видит, что генералам все известно, что они считают его растерявшимся человеком и думают так же, как тот кавалерийский командир, с которым он недавно говорил. Но они расчетливо расходуют свою энергию - без излишней суеты и горячности. Их цепкая и холодная внимательность к нему ранит его так же, как жестокие упреки кавалериста. На вопросы генералов он начинает отвечать коротко, лаконично:
- Так точно...
- Это не ответ, - прихлебывая из стакана чай, замечает Гордей Захарович.
- Номера частей, количество? Этого вы не можете сказать? - спрашивает командарм.
- Мне это неизвестно.
- Запишите, Гордей Захарович, - узнать номера этих частей. - И снова обращается к Плотвину: - А из каких источников вам известно, что в Рибшеве штаб немецкой армии?
- Гражданское население убежало из села. Встретил в лесу, расспрашивал.
- Эти сведения совпадают, - замечает Гордей Захарович и роется в бумагах на столе. - В прилегающих деревнях противник сосредоточивает армейские резервы. Отсюда он будет бросать их на ликвидацию прорвавшейся конницы...
- Известно, попытается уничтожить конницу. Кому же приятны неожиданные гости, да еще в таком количестве? - говорит командарм.
- Не хочется мне бросать туда конницу, не хочется... - Гордей Захарович барабанит пальцами по столу, задумчиво смотрит в окно.
- На вас, Гордей Захарович, видимо, сильно подействовал рапорт подполковника Холостякова, - усмехнувшись, говорит командарм.
- Нет, не подействовал... Я понимаю, врага следует потрепать с тыла, и так, чтобы он кровью закашлял. Но сейчас мне не хочется остаться без такого подвижного резерва, как конница. За спиною - Москва. Возможный прорыв мы могли бы на первый случай закрыть кавалерийскими дивизиями. Да и обратный выход для конницы будет затруднителен.
- Ну, прорваться коннице мы отсюда поможем. Конники - да чтоб не прорвались! Пока фашисты за Доватором гоняются, мы их будем бить с этой стороны, партизаны и конники - с тыла. Как с подготовкой к рейду?
- Плохо отработана радиосвязь. - Гордей Захарович многозначительно смотрит на командарма, тот опускает веки. Часто они понимают друг друга без слов.
- Командарм решил направить вас, товарищ Плотвин, в распоряжение полковника Доватора, - говорит Гордей Захарович.
- Меня? К Доватору? - Плотвин заметно смущен.
- Да. Я направляю вас как связиста. Кроме того, вы хорошо знаете обстановку в тылу у противника.
- Да, но...
- Вот я и решил послать вас в тыл еще раз. Вы меня, надеюсь, понимаете? - сухо говорит командарм.
- Я не поэтому, товарищ генерал-лейтенант... Меня предупредили в отношении Доватора...
- А что такое? - настороженно поднимает голову Гордей Захарович.
- Я лично с ним незнаком, - нерешительно продолжает Плотвин. Командир его какой-то в бурке...
- Ага... понятно... рапорт! - Гордей Захарович полез в сумку, достал рапорт Холостякова. - Кстати, решить надо...
Мимо окон проехали два всадника. Высокий конь весело помахивал головой.
- Да вот и сам Доватор! Сейчас все выясним, - проговорил командарм.
Доватор слез у ворот с коня, развязал на груди ремешки, скинул бурку, положил поперек седла.
- Поводи немного, потом накормишь. Овса достань где хочешь.
Гремя шашкой, он направился к штабу...
- Как же вы не знаете полковника Доватора? Он на вас написал мне подробную характеристику, - спрашивал тем временем командарм у Плотвина.
- Но он меня никогда не видел!
Бесшумно открылась дверь, адъютант почтительно пропустил Доватора вперед.
- Командир кавгруппы полковник Доватор.
Плотвин не верил своим глазам.
- Знакомьтесь, - проговорил командарм.
Плотвин протянул Доватору руку.
- Мы уже знакомы, - коротко и сухо ответил Доватор.
Для него эта встреча была тоже неожиданной.
- Однако подполковник уверял нас, что он никогда не видел полковника Доватора, - заметил командарм.
- Тут какой-то индийский фокус! - улыбнулся Гордей Захарович.
- Разрешите объяснить, товарищ генерал. Когда мы беседовали первый раз, подполковник мало интересовался мною. Он больше говорил о себе, а я слушал.
- К чему была эта маскировка? Я не понимаю, товарищ полковник... - В голосе Плотвина слышались укор и горечь.
- Благодаря ей вы откровенно говорили со мной, а с полковником Доватором вы, наверное, вели бы себя иначе.
- Значит, разговор был по душам? - спросил командарм.
- Очень мило беседовали...
- Вот и отлично! Если мило беседовали, значит, и характерами сошлись! - с хитрецой сказал Гордей Захарович. - Мы так и знали - приказик заготовили. Вам ведь нужен командный состав!
- Нет, характеры у нас разные! - с досадой проговорил Доватор. - Да и подполковник устал, много пережил... А нам предстоит трудная операция.
- А вот командарм решил воздержаться от операции...
Гордей Захарович с усмешкой взглянул на Доватора.
Доватор встал.
- Разрешите узнать причины, товарищ генерал-лейтенант?
- Сомнительно. Риск большой...
- Но это оправданный риск! Я заверяю командование... - горячо перебил Доватор.
- Как же вы можете заверять командование, когда на собрании командиров заявили, что сами не знаете, как вам придется действовать? Послать в неизвестность казачье соединение мы не можем...
Командарм энергичным движением закинул руки за спину, пристукнул шпорами и остановился против Доватора.
Доватор усмехнулся. Он не был удивлен осведомленностью командарма.
- Да, я говорил... - подтвердил он. Хотел по привычке хлестнуть стеком по сапогу, но сдержался. - Я говорил, что обстановка в тылу противника может поставить нас в любые условия. Стало быть, поставленный в эти условия, я и буду принимать решения на месте. Но это не значит, что у меня нет предварительного плана действия. Я пока кричать о нем не могу.
- Вот, вот, это и хочет знать командование...
Командарм взял Доватора под локоть и подвел к карте. Поймал конец стека, настойчиво потянул к себе. Доватор отпустил.
- Скажем, вы рассредоточились в этом районе, - командарм указал стеком на зеленую полосу лесного массива за линией флажков. - Расскажите, как вы будете действовать?
Доватор ищет глазами, чем бы показать на карте, и ничего не находит. Тогда он решительно вытаскивает несколько флажков и вкалывает один из них недалеко за передним краем.
- Здесь в первую же ночь захвачу пленного. Уточнив обстановку, двигаюсь в двух направлениях. Туда, где у него расположены тылы и мелкие гарнизоны. По пути начинаем их бить. Внезапным нападением всюду вызываем панику. Не ввязываюсь в бой с крупными силами, а только тревожу их. Продвигаюсь глубже в тыл. Рассредоточиваюсь вот здесь, скажем, в лесах Духовщины. - Доватор снова приколол флажок. - В разных местах, но одновременно совершаю налеты на штабы, бью из засад на большаках. Устраиваю целый ряд "сюрпризов". Там, где нужно, действую большими группами, а где и малыми отрядами.
- А он разыщет вас, бросит авиацию. Мачтовые сосны на голову будут падать, - вставляет Гордей Захарович.