- А Фитиль?
- Про Фитиля ничего не знаю.
- Ясно, - сказал Гуляев. - Вера, могла бы ты помочь мне в одном деле?
- Если общественное, помогу, - сказала Верка.
- Будь спокойна - не личное. А вы, товарищ? - он посмотрел на Панфилова.
- Раз Верка с вами, я тоже.
- Мне надо, чтобы вы ввели меня к Власенко. А потом придется, возможно, провести и обыск.
Панфилов помрачнел:
- На такие дела я не гожусь. Живу рядом, шабёр. А тут - обыск...
Гуляев усмехнулся, хотел что-то сказать, но вмешалась Верка.
- А на революцию ты годишься? - спросила она Панфилова. - Так что, Вань, бросай дурака валять. Раз требуется, надо сделать. Как договоримся, Гуляев?
- В шесть часов я прихожу к вам на Слободскую, и мы все идем.
Было темно, когда Гуляев добрался до барака, где ждали его Костышева и Панфилов. Вокруг стояли маленькие домики, крытые дранкой. За ними чернел поросший деревьями овраг.
- Сделаем так, - решила Костышева, - мы войдем в дом, отвлечем ее. О тебе предупредим, что пришел еще один. У нас к ней дело есть. Собираемся воскресник на заводе устроить. Ходим по домам, уговариваем. Мы пока поговорим с ней, а ты во дворе пошаришь: нет ли чего подозрительного. Так?
- Попробуем, - согласился Гуляев.
Они перешли улицу. В последнем свете умиравшего дня Гуляев следил, как отделившиеся от него Верка и Панфилов подошли к Нюркиной хате и скрылись во дворе. Стараясь держаться у самых заборов, он шел за ними. Калитка открылась. Он шагнул в просторный двор и осмотрелся. В полумгле виден был тупой силуэт клуни. Он прошел по двору, обогнул поленницу, нащупал дверь, распахнул ее. В клуне пахло гнилым картофелем. Он шагнул во тьму. Так и есть: почти до самой стены лежала картошка. Такого количества картофеля хватило бы, чтобы кормить целый взвод в течение недели. Расталкивая ногами картошку, Гуляев обошел клуню от стены до стены и ничего не обнаружил. Надо было идти в дом.
В горнице сидели Панфилов и Верка, а хозяйка возилась у печки.
- Вот и он, - сказала Верка. - Так ты придешь, Нюра?
- Ще не знаю, - послышался певучий голос, в котором Гуляев с трудом узнал тот резкий и хрипловатый, что был у женщины в черном платке. - Може, и буду.
- Нюрка, брось! - резко сказала Костышева. - Все наши будут. Надо готовиться.
- Ох, не знаю, - сказала, выходя из кухни и снимая фартук, Нюрка. Она приветливо взглянула на Гуляева, нахмурилась было, узнав, но тут же заулыбалась: - Той вредный прийшов! Сидайте!
Гуляев поблагодарил и сел. Панфилов вдруг буркнул что-то и вышел. Верка строго посмотрела ему вслед:
- Международное положение острое, бандюки со всех сторон лезут, а ты, Нюра, работница и должна быть вместе со своим классом. Так что в восемь утра у завода.
- Ладно, - сказала Нюрка улыбаясь, - приду. Чего ж вам до нас трэба? - спросила она, поворачиваясь к Гуляеву.
Верка встала и прошла в кухню.
- Вода-то у тебя тут? - спросила она из-за занавески.
- В сенцах, - ответила Нюрка, глядя на Гуляева.
По выражению Нюркиного лица видно было, что она считает Гуляева очередным претендентом на ее симпатии и уже решила, как ей отвечать на его хитрые начальнические приставания.
Верка ворочала чем-то железным в сенях.
- Нюра, - сказал Гуляев, глядя в черные лукаво-насмешливые глаза, скажите, кто вам дал сахар?
Секунду Нюрка сидела неподвижно, и только лицо ее, как платок в руках фокусника, непрестанно менялось.
- Який такий сахар? - спросила она, вся вдруг словно закаменев. - Та вы кто будете, товарищ хороший?
- Я следователь милиции, - сказал Гуляев и показал ей удостоверение, - и я вас, Нюра, прошу ответить мне без всяких уверток, потому что в этом случае вы не понесете никакой ответственности, - откуда вы добыли сахар!
Нюрка что-то прикидывала и соображала.
- Не знаю никакого сахара, - сказала она и встала, - не знаю и говорить ни о чем таком не желаю.
- Сядьте! - повысил голос Гуляев. - И не подходите к окну.
Она покорно села и отвернулась от него. Теперь Гуляев знал, что с сахаром действительно не все чисто. В ней чувствовалось такое внутреннее напряжение, что надо было только точно поставить вопрос - и она выдаст себя.
- Сколько у вас его? - спросил он, немного помолчав.
- Кого? - тоже помолчав, переспросила Нюрка. Гуляев внимательно следил за ней.
Она уже давно должна была закричать, разыграть гнев, истерику, а она вела себя спокойно. Что за этим? Опыт? Растерянность? Растерянной она не казалась, хотя все произошло неожиданно.
- Где сахар? - спросил он резко.
- Та який сахар? - закричала она, вскочив. - Ты чего прицепился? Нема у меня сахара никакого, вот и весь сказ!
Он встал и шагнул к ней. Теперь они стояли лицом к лицу. Он почти вплотную приблизил к ее лицу свое.
- Если ты мне сейчас не ответишь, мы устроим обыск, - отчетливо сказал он, - и тогда посмотрим, как ты заговоришь!
Она дернула головой, прикрыла глаза, отстраняясь от его взгляда.
- Якое такое право, - пробормотала она, - у нас обыскивать? Шо я шпана?
- Кто тебе дал сахар? - он повернул к ней лицо. - Кто дал сахар?
- Господи! - охнула Нюрка. - Та невиноватая я!
- Кто?
Она резко рванулась и отскочила.
- Ты хто такой? - закричала она с гневом. - А ну геть з хаты!
Он снова шагнул к ней.
- Не пидходь! - она схватила со стола лампу и подняла ее над собой.
Он подошел, она смотрела расширенными, сумасшедшими глазами. Он поймал ее руку, выхватил лампу и поставил на стол.
- Кто? Фитиль? - в последний раз спросил он. Она вся съежилась и смотрела на него в каком-то суеверном ужасе. - Он принес сахар?
Женщина молчала.
В сенях снова что-то загромыхало. Хлопнула дверь. Он отошел, чтобы видеть хозяйку и вошедшего одновременно. У порога стояла Верка, вытирая сапоги.
- Мануфактуры-то у тебя сколько! - гневно закричала она. - Всю, что ли, к тебе завезли?
И Нюрка, внезапно сев на лавку, вдруг ответила почти шепотом:
- Усю!
Гуляев, попросив Верку посмотреть за Власенко, вышел в сени. При тусклом свете свечи он обнаружил на подлавке огромные тюки материи. Не хотели в погреб или подвал спрятать - качество берегли. Подлавка была подновлена и подперта крепкими столбами. Он осмотрел сени повнимательнее. Кроме старого самовара, ржавой трубы и детских салазок, ничего больше не обнаружилось. Он вышел во двор и сразу наткнулся на чью-то темную фигуру.