Командир полка Никаноров сообщал об ожесточенном обстреле позиций второго батальона и некоторых южных островов.

Не оставляли неприятельские батареи в покое и 270-й полк. Соколов доложил, что под сильным огневым воздействием находятся третий батальон и самые отдаленные северные острова.

Комбриг соединился с Кабановым.

- На ловца и зверь бежит, - сказал командующий базой. - Мощный налет, говоришь? Только что мне донесли: у финского побережья замечено скопление катеров, видимо, десант собираются высаживать. Надо быть ко всему готовыми.

- Понятно, товарищ генерал.

По приказу командира бригады гаубичный полк вступил в огневой бой с вражескими батареями. На южное побережье были выброшены противодесантные группы из рабочих-строителей, несколько дней назад сменивших спецовки на солдатские гимнастерки. Все люди бригады, готовые к смертельной схватке, заняли свои боевые посты.

9

Взводный Иван Емельянов распластавшись лежал на земле. Вместе с Брижатым он неведомо как оказался в неглубокой воронке. Метрах в десяти находился надежный дзот, но выбраться из воронки было немыслимо.

Внезапно огневые вихри перестали плясать перед глазами. Емельянов поднялся на ноги и услышал треск пулеметов и автоматов. Идут в атаку, - определил он.

Емельянов метнулся к дзоту. Здесь всё было как прежде. У пулемета стоял наводчик Герус.

Емельянов выскочил в траншею. Тут его окликнул сержант Бондарец:

- Товарищ лейтенант, финны прут!

Вглядевшись в белесую муть, взводный увидел черные силуэты, похожие на те, что рисуют на мишенях. Их становилось всё больше.

- Огонь!

Заговорили винтовки и пулеметы. Финнов было во много раз больше, чем бойцов во взводе Емельянова. Немало вражеских солдат уже полегло, но натиск их не ослабевал, враги приближались к дзоту.

- Беги к Козлову, - приказал Емельянов связному, - пусть ударит картечью.

Орудие заговорило через несколько минут. Картечь заставила финнов повернуть левее, в овражек, по дну которого бежал ручей. Вдоль него двигалось еще несколько десятков солдат. Им, вероятно, представлялось, что они незамеченными проскочат в глубину обороны...

И вдруг, когда головные стали подниматься по склону, их опрокинули яростные разрывы снарядов. Стрелял прямой наводкой сержант Николай Шишкин. Его умело замаскированный дзот был нацелен на овраг. Финны не смогли пройти и тут.

Как только борьба за овраг завершилась, Емельянов направил сержанта Бондарца к проволочному забору - его тревожила судьба Сокура и Андриенко. Бойцов двух других секретов он уже видел: они отошли и теперь рядом с товарищами вели бой.

Но где же первый секрет? Неужели погибли друзья-комсомольцы?

Нет, они были живы. Сокур и Андриенко долго лежали в своем неглубоком окопе. На его козырек сыпался град осколков, камни и земля.

Заваливало смотровую щель, и друзья очищали ее, невесело вглядываясь в огненную пургу, которая срезала деревья, рвала проволочную изгородь, разбивала каменные надолбы...

Сокур инстинктивно хватался за телефонную трубку и с досадой бросал ее. Связь оборвалась.

Неприятельская артиллерия проложила проходы в проволочных заграждениях и перенесла огонь куда-то вглубь, и в это время Сокур и Андриенко услышали громкие выкрики, автоматные выстрелы... Мимо их окопа пробежало несколько вражеских солдат. Затем подошла еще группа. Один из солдат сел, заслонив спиной смотровую щель.

- Уберем? - шепотом спросил Андриенко.

Сокур выстрелил в упор, финн свалился и своим телом закрыл щель. Стало совсем темно в окопе.

Сокур, а за ним и Андриенко выползли из убежища. Оба жадно вдыхали свежий воздух.

По-прежнему совсем близко рвались снаряды. Но это стреляла наша артиллерия.

Неожиданно возле самого окопа выросло несколько фигур. Первым заметил их Андриенко и, в то же мгновение выхватив чеку, бросил гранату. Следом полетела и лимонка Сокура.

- С этими, пожалуй, больше возиться не надо, - сказал Сокур.

Друзья залегли у своего окопа, Сокур ловил на мушку выраставшие на фоне посветлевшего неба черные силуэты, спокойно нажимал на спусковой крючок.

- Кто-то бежит с нашей стороны. Должно, из взвода, - объявил обладавший острым слухом Андриенко.

Сокур повернул голову и увидел группу людей, которые бежали, видимо, не разбирая дороги... Друзья скорее почувствовали, чем поняли, - это не свои. Подпустили поближе. Ну да, бежали финские солдаты. И бойцы почти одновременно открыли огонь.

Несколько минут было тихо. А затем снова появилось трое финнов.

- Возьмем живыми, - решил Петро Сокур.

Финские солдаты, услышав повелительное руки вверх, в растерянности остановились. Сокур наставил на них автомат, Андриенко отобрал оружие и показал рукой на окоп:

- Сюда лезьте!

Опять перед секретом замаячило несколько фигур;

- Видишь? Брать больше некуда... - сказал Сокур.

- Полоснем их.

И полоснули бы, не раздайся громкий окрик:

- Сокур!.. Андриенко!.. Где вы?

Комсомольцы узнали голос отделенного и поднялись в полный рост.

- А мы вас чуть в покойники не записали, - обрадовался Бондарец, увидев бойцов. - Это ваша работа?

Сержант показал на трупы, которые лежали вокруг окопа.

- Ну, пошли! Поработали вы тут на славу.

- Подожди, сержант, трофеи надо захватить.

Андриенко нагнулся к лазу в окоп, крикнул:

- Выходи!

Пленные по движению его руки поняли, что от них требуется, и один за другим полезли наверх.

- Вот теперь можно идти, - сказал, построив пленных, Сокур.

...К именинникам первого боя Симоняк приехал на следующий день. Стояло раннее утро. Дремотную тишину изредка нарушали редкие артиллерийские выстрелы.

Шел Симоняк по хорошо знакомой тропке и почти на каждом шагу видел следы недавнего боя: то глубокую воронку, то обезглавленное дерево, то обгорелые куски бревен.

У входа на ротный командный пункт Симоняк встретил политрука Сергея Кузьмина. Он вертел в руках трофейный финский автомат.

- Осваиваешь?

Кузьмин повернул голову и, увидев комбрига, выпрямился:

- Так точно! Немудреная штука. Тут у нас порядком таких.

- Раздайте их по отделениям. Не помешают... Где командир роты?

- Отдыхает. Всю ночь с саперами лазал. Проволочные заграждения поправляли, новые мины ставили.

- А люди как после боя?

- Настроение у всех хорошее. Крепко дрались, никто лицом в грязь не ударил.

- Лучших представьте к награде.

Кузьмин сразу же стал называть фамилии отличившихся: Иван Емельянов, Петро Сокур, Алексей Андриенко, Иван Исаичев...

- А как Бондарь? - поинтересовался комбриг.

- И он не подвел.

Пока комбриг разговаривал с политруком, кто-то разбудил ротного, и Хорьков, лихо заломив пилотку на своей огненной шевелюре, подбежал к Симоняку.

Зашли в блиндаж. Ротный развернул карту и подробно рассказывал, как проходил бой в ночь на 1 июля. Симоняк изредка задавал вопросы. Хорьков и Кузьмин чувствовали: доволен ротой комбриг.

Противник наступал на ее участке усиленным батальоном, намереваясь прорвать нашу оборону, захватить Лаппвик, открыв тем самым путь крупным силам ударной группы Ханко. У самой границы стояла наготове дивизия с танками и самоходными орудиями, готовясь ринуться через брешь к городу и порту. Но брешь пробить не удалось. Шюцкоровцы полегли у противотанкового рва, повисли на проволочных изгородях.

Заговорили об уроках первого боя. Противника отбили, но ведь не всё шло ладно. Неустойчивой оказалась телефонная связь, слабо разветвлены траншеи и ходы сообщений, уязвимы некоторые огневые точки.

- Кое-чего мы, признаться, недоглядели, - сказал Симоняк. - Исправим. И вы тут не сидите сложа руки. Думайте, как еще сильнее укрепить оборону.

Прощаясь, Симоняк сообщил, что командование базы и бригады объявляет благодарность всему личному составу роты.

В лесу комбриг встретил взвод Анатолия Репни. Саперы, выбрав небольшую полянку за скалой, обтесывали здоровенные бревна.