— Ну я, так что с того? - Насмешливо ответил я князю и принялся наспех творить себе и своим невестам летающую платформу из травы, кувшинок и лилий.

Добрыня, крепко обнимая своих подруг за талии, двинулся мне навстречу, обращаясь с глупейшим предложением:

— Постой, братко, поговорить надобно.

Нагло ухмыльнувшись, я приказал цветущей платформе поднять нас в воздух и сложив пальцы в кукиш, ответил князю:

— Фиг тебе, князинька, успеем еще наговориться. Займись-ка лучше делом и не задерживай меня, так как времени у меня в обрез, до завтрашнего утра и тачать лясы я с тобой нынче не намерен. Адье, мон шер.

Русалочки засмеялись журчащим, как лесной ручеек, смехом и их хрупкие, но быстрые руки стали обнимать и ласкать мое горячее тело. Я с трудом сдерживал себя и лишь ласково гладил их по хрупким, нежным плечам и с силой сжимал губы, что бы с них не сорвалась магическая формула, заставляющая наши одежды сами слетать с тела. Однако, магией я все же воспользовался и за большим валуном, на той стороне озера, куда летела моя магическая лужайка, нас ждало брачное ложе, сотканное из мягкого мха и шелковистых трав, застеленное белоснежными простынями из нежнейшего, прохладного шелка.

Там уже было приготовлено шампанское и всяческие деликатесы для моих прекрасных невест. Подарки я им решил подарить завтра, когда все они станут моими сестрами, а сегодня они были еще моими невестами, а я их женихом. Пусть недолго, всего меньше суток нам было суждено пробыть новобрачными, но я знал то, что буду помнить каждую секунду этого праздника любви. Русалочки нашептывали мне свои страстные признания и говорили о своей любви и я отвечал им так же ласково и нежно.

Наконец, мы перелетели через валун и опустились на наше брачное ложе. Мои губы прошептали магическое заклинание, наши белые рубашки мигом соскочили с тел и, трепеща рукавами, как крыльями, взлетели вверх и повисли на елях, обступивших стеной эту маленькую полянку. Мы повались на шелковистое, упругое доже и я жадно приник к губам Лесички, одновременно посылая свой поцелуй Оленьке и Настеньке. Так звали двух других русалочек, которые приникли ко мне прохладными, гибкими, гладкими стебельками. Олеся, в чьих широко распахнутых глазах могла утонуть даже огромная гора Обитель Бога, оторвалась от моих губ и спросила меня:

— Любовь моя, это правда, что в твоей магической купальне может исполниться любое желание?

— Да моя рыбонька. - Ответил я девушке - Нужно только очень хорошо представить себе то, что именно ты хочешь изменить в себе и Русалочье озеро тотчас сделает это, но разве ты не само совершенство, солнышко мое?

Русалочки дружно, как по команде поднялись и, переглянувшись между собой, соскочили с нашего ложа и тихо смеясь бросились к озеру. Их стройные ножки с чулочками из серебряной чешуи и алыми плавничками были, так очаровательны, что я хотел вскочить и броситься за ними, но Оленька, которая была немного выше своих подруг, обернулась и погрозила мне пальчиком. Откинувшись на спину, я извлек прямо из воздуха зажженную сигарету и закурил, нервно зятягиваясь. Мне было ясно, что эти маленькие шалуньи что-то затеяли, но я пока что не понимал что именно и, главное, зачем, ведь они и правда были само совершенство.

Вскоре русалки вернулись и стали отжимать друг другу волосы. В том, как они были заботливы и нежны между собой, я видел очень хороший знак для себя. Дочери Маниту во время нашей брачной ночи всячески избегали даже случайных прикосновений друг к другу, а эти красавицы не стеснялись ласкать друг друга, что обещало нам всем райское наслаждение. Я решил отдать каждой по родинке, а четвертую оставить еще для одной небожительницы с которой хотел вскоре встретиться и потому, на всякий случай, сотворил одно маленькое, фамильное заклинание. Это отодвигало от меня Лауру еще на какое-то время, но, право же, вполне стоило того, к тому же со своей маленькой охотницей я уже никогда не расстанусь.

Налюбовавшись на игры русалок, которые они, явно, устроили для меня специально, я голубым лучом, выпущенным из Кольца Творения быстро высушил, нежно расчесал и заплел их прекрасные, синие волосы в косы. Русалки засмеялись и бросились ко мне в объятья и я отдал им свое тело, чтобы они довели меня до полного исступления и забрали себе подарки моих сестер. Первую родинку сорвала с меня Лесичка и это произошло так быстро, что я даже не поверил себе. Мою маленькую русалочку словно ударило током, когда это произошло и она вскрикнула, как раненная птица, но в глазах её было столько счастья, что я понял, как приятна ей была эта боль.

Вторая родинка отошла Настеньке и это снова произошло так же быстро и лишь после того, как наступила очередь Оленьки получить от меня в подарок родинку Маниту, я сообразил, наконец, что эти небесные создания сделали то же самое, что каждое утро делала Афродита. Это настолько возбудило меня, что душа моя была переполнена страстью. Усилием воли заставив родинки погаснуть, я стал ласкать и целовать своих невест так, словно хотел забрать обратно с их тел родинки. Над озером разнеслись крики и стоны моих обожаемых и любимых русалок и в каждом крике было столько блаженства, столько счастья, что из этого наслаждения можно было создать не один десяток Вселенных.

Когда мои нежные подруги вконец обессилили, я поднялся вместе с ними и перелетел через гранитный, покрытый мхом валун в нежные воды озера. Бросив взгляд на ложе, я увидел на нем алые цветы, рожденные их страстью, тот секрет хитрых русалочек, из-за которого они смогли так быстро заполучить мои родинки. Смеясь от счастья, я резвился с ними в прозрачной воде, нырял вслед за своими рыбками и легко нагонял их под водой, где, так же как и они, мог дышать благодаря тому, что я стал сыном Великого Маниту.

Наши любовные утехи и под водой были так же хороши и сладостны и русалкам очень понравилось то, что у них, наконец, есть такой любовник, который может овладеть ими на дне озера, прямо на его золотом песке. Магические воды озера многократно усиливали наше взаимное влечение и наслаждение наше было столь велико, что над нами возник целый водоворот и оно длилось до самого заката солнца.