Съемка – дело специальное и хоть весь тот день шёл дождь, на происходящее с «кораблем революции» прохожие все же обращали внимание.

Ну посудите сами, вдоль бортов бродили люди, откуда-то валил дым, то вспыхивали, то гасли прожектора…

Привыкшие к спокойному ритму жизни местные жители дивились такой активности на привычно-спокойном историческом объекте.

Уникален и ещё один момент. Часть съёмки, в частности в том месте, где Боря что-то говорит в большую железную трубку, проходила в боевой рубке корабля, известной тем фактом, что в первые минуты, самого первого боя, который в своей короткой боевой истории принял этот корабль, там погиб его первый командир, убитый первым же прямым попаданием снаряда. Все первое – первый командир, первый бой, первый снаряд… А теперь первый корабль флота…

И «Аквариум» – первый, кто снялся на борту этого во всем первого российского корабля …

Съемка эта холодным осенним днем 1990 года положила основу для будущего большого фильма Сергея Дебижева « Два капитана – 2».

Первое название этой полнометражной кинокартины предполагалось как «Аквариум»: миф и реальность». Но по каким-то причинам так не сложилось и все впоследствии узнали этот фильм только как «Два капитана – 2».

Из всех деятелей искусств, что снимались в этой кинокартине досталось больше всего «Африке»88 и мне с Михаилом Файнштейном. Но по-порядку… Первому досталось Африке.

В фильме есть сцена, когда он подплывает на лодке к берегу, или наоборот отплывает от берега, что в конкретном случае не так и важно, а важно, что вокруг, по замыслу режиссёра, «рвутся снаряды, трещат пулеметы…»

Все бы ничего, да только когда вокруг тебя рвутся снаряды, то тебя и землей посыпает. Зрителю в кинозале это только видно, а вот артист это чувствует на себе.

Здесь же снаряды рвались в воде и Африку посыпало уже не землей, а поливало водой, да ещё как! Но это не самое страшное – простуда легко лечится. А вот то, что лодку, на которой отплывали-приплывали, раскачивало как соломинку, и так и норовило перевернуть от каждого взрыва – это осталось за кадром.

Когда Африка садился в неё перед съёмкой, то все было почти как в истории с Ливерпульцем Только со знаком «минус».

Алексей перед началом съёмки, если вы помните, был мрачен, в финале же все ликовали, Африка же наоборот – стену воды он как-то перенес спокойно, но вот перспектива оказаться в быстрой и холодной Неве, подавила в нем киноэнтузиазм и вовсе.

На фоне зловещей Петербургской ночи и черной Невы – это не так бросается в глаза. Но как это было на самом деле…

Это коротко об Африке и его природном героизме, нам с Михаилом досталось ещё крепче…

Меня и Мишку Сережа приберег для самого главного съёмочного дня – и этот день был на заводе «Шампанских вин». На том самом заводе, за продукцией которого в те времена гонялся весь город. Время-то было горбачевской борьбы с алкоголизмом.

Он был сокрыт от всеобщих взглядов стенами и суровой охраной, находясь практически в двух шагах от центра города, через Неву, напротив тех самых Песков, с которых «Аквариум» и начался. На одной набережной с Крестами.

А сами же съёмки происходили в святая святых этого предприятия – в самых закромах шампанского – в подвалах, где его выдерживают. Где бутылки «советского игристого» мирно покоятся, ожидая своей череди выплыть ко сроку на поверхность. Это фантастическое зрелище.

Вот поистине незабываемая иллюстрация величия природы над мелочностью человеческой жизни. Оказавшись там впервые, любой человек, даже самый закаленный в вопросах выпивки, замрет в восхищении. Картина, представившаяся ему, перечеркнет в нем все имевшиеся до этого момента представления о бесконечности вселенной.

Зачем так далеко ходить – вот он, прямо перед нами это пример. Пример бесконечности шампанского. Конца и края ему нет! «Шампанское – бесконечно!» – воскликнет всяк сюда входящий.

И будет до определенного предела прав. Не только осушить, но окинуть одним взглядом это невозможно! И нам предстояло в этой обстановке трудиться.

По сценарию все было просто – два героя, революционных матроса, разговаривают друг с другом, причем в основном междометиями, о революции. И естественно после каждой фразы – выпивают. На этом слове умышленно делаю акцент. Выпивают не как все. Пьют они как победители.

Настоящее шампанское, которое пенится в огромном многолитровом железном сосуде и куда они (мы) погружают свои большущие литровые черпаки и жадно отпивают из них, – льётся рекой. Для создания «реки» требовались специалисты.

С этой целью к нам приставили двух работников завода, которые должны были обеспечивать постоянную пену в чане. Сделать это можно было только одним способом – выливать шампанское из бутылок, перевернув их вверх дном и лить обязательно с большой высоты, создавая тем самым мощный поток напитка из горлышка. Пена после этого была такая, что ой, ёй, ёй! Текста, казалось, было не много, но съёмки продолжались весь рабочий день.

Дело в том, что кино известно всем своими дублями и бесконечной сменой планов по одной и той же сцене.

Это для зрителя всё одна секунда – взял стакан, налил, выпил, поставил обратно. А с точки зрения актерской работы – этот стакан приходится брать десятки раз и опрокидывать, опрокидывать, опрокидывать… До посинения!

А в нашем случае это было настоящее шампанское, под деревянной пробкой, к тому же. Думаю, Вы знаете, что это такое. Это уже наши заводские ассистенты постарались, самое лучшее подыскали.

До этого дня я никогда не пил «Советское шампанское» с «пробковой» пробкой, в магазинах она всегда пластмассовая, если вы помните. А тут были деревянные, т. е. пробковые.

Надо знать, что хранятся и отстаиваются эти бутылки годами и лежат без этикеток. Только потом, когда их начинают извлекать на поверхность, они получают свои наклейки и серебро в горлышко. А пока они «зреют» – они безлики, как патроны или снаряды на складе. Можно знать только горку, из которой нужно брать.

Вот ставрожилы и принесли откуда-то это уникальное шампанское. На наше удивление в ответ прозвучало: «Пейте сколько надо, мы ещё принесем!» Съемка пошла! Первой режиссёрской командой была:

«Пьют только артисты! До окончания съёмочного дня группа шампанское не трогает!» – Съемка пошла!

Восемь часов без перерыва на обед мы с Михаилом под пристальным взглядом объектива пили коллекционное шампанское. По ходу работы происходили удивительные события.

Во-первых я впервые в жизни был с ног до головы мокрым от шампанского. Я промок шампанским насквозь в буквальном смысле этого слова, и если и существует традиция принимать ванну из шампанского, то я её принял не в переносном, а в буквальном смысле этого слова. Ну, если не ванну, так душ! Я уже не купался в шампанском, я в нем плыл.

Всё – брюки, ботинки, верхняя и нижняя одежда, лицо, волосы, фуражка, короче абсолютно все на мне было пропитано шампанским насквозь. Я сам был – шампанское!

Мишке повезло больше, чем мне. Он был в тот день в кожаных штанах. А они не промокают! Ах, как я ему завидовал.

Изредка съёмка давала то мне, то Мишке передышку. Это случалось тогда, когда переходили на крупные планы то одного, то другого.

Тогда можно было отойти в сторонку и тихонечко посидеть одному, без выпивки, но и тогда все не было так спокойно…

В один такой момент, уже к самому концу съёмок, Мишка вырвавшись от света юпитеров и звона бутылок, попытался уединиться. К нему подсели двое рабочих этого цеха и робко, так, полушепотом, предложили: «А не хотели бы вы выпить с нами бутылочку шампанского? Коллекционного!» Представляю, что в этот миг он почувствовал…

Не дав чувствам волю, он тут же согласился и, немедленно, винтом выпил, влив в себя на глазах изумленных аборигенов добрую половину содержимого бутылки… Конец съёмок я помню очень отчетливо.

Все, получив сигнал к окончанию, бросились это шампанское рассовывать по всяким потайным местам, чтоб утянуть с завода. Не знаю чем все это для них кончилось, да это ли важно?