- И мы в самом деле должны будем расстаться навсегда?

- Должны расстаться навсегда! - повторила решительным тоном Елена.

- Но ведь, Елена, пойми ты: мне жить будет нечем нравственно без тебя... Научи, по крайней мере, меня: что мне делать с собой?

- Самое лучшее, по-моему, для тебя, - отвечала Елена, по-видимому, совершенно искренним тоном, - сойтись опять с женой. Я не хотела тебе тогда говорить, но ей действительно нехорошо живется с Миклаковым, и она очень рада будет возвратиться к тебе.

Князь эти слова Елены принял за самую горькую насмешку.

- О, какой это демон, - воскликнул он, - вразумляет и учит тебя так язвить и оскорблять меня!.. Неужели это все тот же злодей?.. Елена! Пожалей, по крайней мере, ты его, если он становится тебе дорог... Я убью его, Елена, непременно убью, или пусть он меня убьет!

Елена употребила над собой немалое усилие, чтобы не смутиться перед бешеным взрывом князя.

- Ты, конечно, говоришь о Жуквиче, но он тут ни в чем не виноват, и я очень рада, что ты сказал, что убить его хочешь, - я предуведомлю его о том.

- Нет, не успеешь!.. Не успеешь! - вскричал князь, грозя пальцем, и затем, шатаясь, как пьяный, вышел из комнаты, а потом и совсем из квартиры Елены.

Очутившись на дворе, он простоял несколько времени, как бы желая освежиться на холодном воздухе, а потом вдруг повернул к большому подъезду, ведущему в квартиру старика Оглоблина. У швейцара князь спросил:

- Дома ли молодой Оглоблин?

- Дома изволят-с быть, - отвечал тот ему и указал князю, куда ему идти.

* * *

M-r Николя в это время перед тем только что позавтракал и был вследствие этого в весьма хорошем расположении духа. Занят он был довольно странным делом, которым, впрочем, Николя постоянно почти занимался, когда оставался один. Он держал необыкновенно далеко выпяченными свои огромные губы и на них, как на варгане, играл пальцем и издавал при этом какие-то дикие звуки ртом. Когда князь появился в его комнате, Николя мгновенно прекратил это занятие и одновременно испугкся и удивился.

Наружный вид князя еще более усилил страх Николя: он вообразил, что князь пришел спросить у него отчета, как он смел выхлопотать место Елене.

- Очень рад, что я вас застал дома!.. Поедемте со мной сейчас! проговорил князь.

- Куда поехать? - спросил Николя, выпучивая на него свои глаза.

- Я тут одного господина должен вызвать на дуэль, и вы будете моим секундантом... Мне, кроме вас, не к кому обратиться.

- Дуэль?.. Господи!.. - произнес Николя, взглядывая мельком на висевшие на стене ружья свои и пистолеты, из которых он ни из одного не стреливал. Но ведь я, князь, ей-богу, никогда не бывал секундантом, и что тут делать совершенно не знаю!.. - присовокупил он каким-то жалобным голосом.

- Все равно, знать тут нечего, поедемте! - говорил князь.

- Я болен, князь, ей-богу, болен! - продолжал Николя, не двигаясь с своего места. - Мне доктор строго запретил выезжать: "умрете", говорит.

Князь побледнел от гнева.

- Если вы не поедете со мной, - произнес он, стискивая зубы, - так я по всей Москве буду рассказывать, что вы трус и подлец!

- О, какой вы смешной! - зашутил уже Николя. - Ну, поедемте, черт дери, в самом деле, всех и все! - воскликнул он, бог знает что желая сказать последними словами. - Кого это вы вызываете? - присовокупил он как бы и тоном храбреца.

- Жуквича! - отвечал князь.

- А за что это? - любопытствовал Николя: в нехитрой голове его явилось подозрение, что не за Елену ли они поссорились, и что нет ли у ней чего с Жуквичем.

- Это мое дело! - сказал ему мрачно князь. - Да сбирайтесь же! прибавил он.

- Я готов, извольте! - произнес Николя и, как агнец, ведомый на заклание, последовал за князем, который посадил его к себе в карету и повез.

- Я очень рад, конечно, что могу вам услужить этим, очень рад! храбрился Николя; но сквозь все эти восклицания так и слышался худо скрываемый страх.

Приехав в гостиницу, где жил Жуквич, князь прямо прошел к тому в номер, введя с собою и Николя, из опасения, чтобы тот не улизнул. Они застали Жуквича дома. Тот при виде их заметно смутился. Князь подошел к нему и сказал ему не громко и по-английски, чтобы Николя не мог понять, что он говорит:

- Вы поссорили меня прежде с русскими эмигрантами, дружбу которых я высоко ценил!.. Поссорили теперь с женщиною, горячо мною любимой, и я вас вызываю на дуэль и хочу убить вас!

Жуквич при этом заметно побледнел.

- Вы ошибаетесь во всем этом; я не считаю себя нисколько виновным против вас! - проговорил он тоже по-английски.

- Я вас считаю: слышите?.. И если не будете со мной драться, я приду к вам и просто убью вас! - продолжал князь по-прежнему по-английски.

Жуквич понурил на некоторое время голову.

- Но я ж не имею секунданта! - произнес он уже по-русски и как бы размышляя.

- Ищите, это ваше дело, а мой секундант - вот!.. - сказал и князь по-русски, показывая на Николя, все время стоявшего у окна и скрестившего, наподобие Наполеона I, на груди у себя руки.

- Я ж не знаю, найду ли я теперь кого?.. - сказал Жуквич, пожимая плечами, и затем проворною походкой вышел из номера.

Князь мрачно и беспокойно посмотрел ему вслед. Жуквич прошел в один из смежных номеров, в котором на диване, в довольно гордой позе, сидел молодой человек и читал какой-то, должно быть, роман.

Жуквич начал ему говорить что-то по-польски, с несовсем, впрочем, чистым польским акцентом.

Молодой человек выслушал его внимательно; слова Жуквича, видимо, сконфузили его: он возразил ему, с своей стороны, по-польски, но тоже как-то звякая в произношении.

- Да ничего ж не может быть из того, - глупость, вздор - тьфу! восклицал Жуквич по-русски. - Вы ж сумеете своровать пулю, а я ж выстрелю на воздух.

Молодой человек все еще не решался.

- Мы ж, Эмануил, жили все с вами вместе, - надобно ж помогать друг другу! - говорил почти умоляющим голосом Жуквич.

- Но они ж могут заметить то! - проговорил, наконец, молодой человек и тоже, подобно Жуквичу, с сильным прибавлением "ж".

- Где ж заметить-то? Он сумасшедший, как есть, а другой, секундант его - дурак, я ж знаю его!.. - горячился тот. - Я вам, Эмануил, сколько денег давал!.. Надобно ж помнить то!.. Вы были б давно ж без меня в тюрьме!.. прибавил он.

Последнее доказательство, как видно, подействовало отчасти на молодого человека. Он поднялся с своего места.

- Я, право ж, не знаю, как сделать это! - сказал он как бы в раздумьи.

- Да что ж тут сделать?.. Разве трудно ж, чтобы пулю, вместо чтобы так, - вот так ее!.. - воскликнул Жуквич и при этом сначала ткнул пальцем вниз, а потом рукой показал на обшлаг своего рукава.

Во всем этом объяснении его красивая и почти величественная наружность совершенно изменилась: он сделался как-то гадок и подл на вид.

- Да не отговаривайтесь ж, Эмануил, они ж нас ждут! - вопиял Жуквич и потом, взяв почти насильно молодого человека за руку, повел его.

Князь между тем рвался от нетерпения, и ему начинали приходить в голову подозрения, что не удрал ли от него Жуквич; но двери отворились, и тот вошел с своим молодым товарищем. Оба они постарались принять спокойный вид, и молодой человек по-прежнему уже имел свою гордую осанку. Жуквич сначала отрекомендовал его князю, а потом Оглоблину. Молодой человек, кланяясь, сгибал только немного голову на своей длинной шее.

- А на каком оружии будет дуэль? - спросил он Жуквича.

- На пистолетах ж! Я желаю на пистолетах!.. Они ж у меня и есть! отвечал тот и, сходя в свою спальню, вынес оттуда пару отличных пистолетов. - Не угодно ли вам видеть их? - проговорил он, подавая пистолеты Николя, который с видом знатока осмотрел их внимательно.

- Но в каком месте дуэль назначена? - продолжал молодой человек, сохраняя свою гордую осанку.

- В саду у меня, если хотите; он довольно большой и совсем пустой! сказал князь.