В последующие дни противник значительно активизировал свои действия на этом участке, но все его настойчивые танковые атаки были отбиты. Убедившись в прочности нашего оборонительного рубежа, он перенес усилия на левый фланг, где оборонялась 212-я мотодивизия. Напомню, что она имела лишь четыре орудия. Мы не могли усилить ее артиллерией. Несколько орудий, добытых на сборном пункте, пришлось передать армейскому мотострелковому полку. Тем не менее нам удалось сделать оборону соединения достаточно жесткой за счет минирования предполья. Лишь в конце третьих суток непрерывных атак врагу удалось прорвать первую линию обороны 212-й мотодивизии. Резервный мотострелковый полк контратаковал противника, но восстановить положение не смог - сказалось отсутствие противотанковых средств. В этот же день в полосу обороны армии отошел с севера Днепровский отряд Пинской военной флотилии, который не мог оставаться в полосе обороны 26-й армии в связи с захватом правого берега Днепра противником. В сложившейся у нас нелегкой обстановке отряд кораблей мог оказать нам большую помощь. Не спеша запрашивать разрешения командующего фронтом, я сразу же временно подчинил отряд себе и поставил ему задачу поддержать артиллерийским огнем боевые действия резервного мотострелкового полка и 212-й моторизованной дивизии. Дружными усилиями войска армии во взаимодействии с Днепровским отрядом отбивали танковые атаки противника еще два дня, но ввиду его огромного превосходства в людях и технике были вынуждены оставить и вторую линию обороны.
В нашем распоряжении на этом участке осталась третья линия обороны, в которую входил и противотанковый ров, опоясывавший город. Враг, приблизившись к Черкассам, начал обстреливать артиллерийским огнем городские улицы и переправы на Днепре. Положение становилось критическим. Не оправдались наши надежды и на то, что с приданной 15-й смешанной авиадивизией генерал-майора А. А. Демидова сумеем отразить танковые атаки противника. Эта авиационная дивизия была очень малочисленной, героические действия ее летчиков, вылетавших на бомбежку вражеских танков по шесть-семь раз в сутки, положения не спасали. Отбросить врага от города нам не удалось. Но тюка мы удерживали последнюю линию обороны. В критический момент, когда вражеские танки на левом фланге прорвали оборону, мы перебросили туда всю зенитную артиллерию армии и открыли огонь по фашистским танкам. Огонь зениток произвел на атакующих ошеломляющее действие. В течение 10-15 минут зенитные пушки подожгли более десятка танков, а остальные обратили в бегство. Особенно отличились воины 141-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона ПВО. В дальнейшем на этом участке противник атак не повторял и перешел к обороне.
Через два дня из штаба фронта потребовали дать объяснение: на каком основании командарм использовал зенитную артиллерию не по назначению. Ответил я обстоятельно. Написал о том, что если бы мы не использовали огонь зенитной артиллерии по танкам, то не было бы черкасского плацдарма, не было бы переправ и нашим войскам пришлось бы отойти на левый берег Днепра, при этом зенитная артиллерия вряд ли смогла в создавшейся сутолоке поспешного отступления переправиться без потерь.
Между тем события на фронте стремительно развивались, особенно в полосе Центрального фронта, где враг, с захватом 19 августа Гомеля, нависал не только над правым крылом Юго-Западного фронта, но и над его глубоким тылом. То же самое происходило и в полосе Южного фронта, где танковой группе врага удалось выйти на подступы к Днепропетровску и завязать бои за овладение городом. Израсходовав резервы для отражения атак противника на Днепре и на стыке с Южным фронтом, командование Юго-Западного фронта решило прочно оборонять левый берег Днепра от Лоева до Переволочлой, не имея сил парировать угрозу охвата войск с северо-запада и юга. В связи с этим 22 августа поступил приказ командующего Юго-Западным фронтом оставить черкасский плацдарм и отвести войска 38-й армии на левый берег Днепра, где занять жесткую оборону. Командующий возложил на меня личную ответственность за уничтожение переправ на Днепре после отхода войск.
Уничтожение мостов неожиданно выросло в проблему, так как в армии не было достаточного количества взрывчатки. Я принял решение взорвать два пролета железнодорожного моста, а третий расстрелять прямой наводкой из орудий. Деревянные мосты сжечь, облив горючей смесью.
С отводом армии за Днепр не торопился, так как находил необходимым лучше подготовить оборонительные позиции на левом берегу. Для этого требовались одни сутки. Нужно было создать благоприятные условия и для того, чтобы без риска оторваться от противника, заминировав все вероятные пути подхода к нашей оборонительной позиции и к городу, оставив узкий проход для своих войск.
Отход назначили на ночь, приказав каждому стрелковому полку оставить на своем участке обороны по одному батальону с задачей ночью атаковать неприятеля. На обводном оборонительном рубеже у города занял заранее подготовленные позиции армейский мотострелковый полк, которому надлежало пропустить на левый берег Днепра все войска, оборонявшие черкасский плацдарм. Отход на левый берег полк должен был начать по моему особому приказу{14}.
После отхода основных сил армии назначенные от каждого полка батальоны в 24 часа атаковали позиции противника. Враг был захвачен врасплох, не оказал значительного сопротивления и понес существенные потери. У нас потерь не было. В этом ночном бою был взят в плен начальник разведки пехотной дивизии, у которого изъяли ценные оперативные документы. Его немедленно отправили в штаб фронта.
Затем начался отход прикрывавших батальонов. К этому времени артиллерийские части, тыловые подразделения, основные силы стрелковых полков уже были на левом берегу. Несмотря на бомбежку переправ, которую вели вражеские самолеты, навешивая осветительные бомбы, отход прошел организованно. Ни заторов, ни пробок, ни перемешивания подразделений каждая часть шла на новый рубеж своим маршрутом, который был разведан накануне, проложен на картах командиров полков и батальонов и заранее изучен. К утру войска заняли отведенные им участки обороны{15}.
Надо сказать, что наши батальоны во время ночной атаки настолько основательно потрепали немцев, что они до полудня приводили себя в порядок и лишь во второй половине суток 22 августа вошли в Черкассы.
Мой наблюдательный пункт был расположен недалеко от железнодорожного моста, с него хорошо просматривался впереди лежащий правый берег Днепра и оставленный город. Не отрывая биноклей от глаз, я в Николай Кириллович Попель горько жалели об оставленном городе, где еще можно было долго удерживать позиции, скупо делились впечатлениями о прошедшей ночи, полной тревог за войска, ведущие бой и под бомбежкой отходящие на левый берег.
Посматривая на часы, я проверял готовность саперов, ждавших сигнала на взрыв моста, еще и еще раз требовал докладов: все ли подразделения отошли на левый берег. И когда командиры соединений доложили, что на правом берегу не осталось ни одного бойца, просигналил о взрыве мостов. В ту же минуту они перестали существовать{16}.
В целом операция по отводу войск с черкасского плацдарма на левый берег Днепра прошла успешно. Нужно отдать должное временно исполняющему должность начальника штаба армии М. И. Потапову и особенно начальнику артиллерии армии Д. С. Глебову, начальнику инженерного отдела армии Е. И. Кулиничу, которые хорошо спланировали и осуществили эту операцию.
На левом берегу Днепра наша армия была усилена еще двумя стрелковыми дивизиями - 199-й и 300-й; из состава 264-й стрелковой дивизии в армию был передан ее артиллерийский полк{17}. Стал поступать автотранспорт, укрепились тыловые армейские учреждения. С передачей в наше подчинение 274-й Кременчугской ополченской дивизии фронт обороны армии увеличился до 200 километров.
Противник после занятия Черкасс особой активности не проявлял, но через пару дней сделал попытку форсировать Днепр южнее города, однако понес большие потери и отказался от своих намерений. Небольшой группе гитлеровцев удалось закрепиться на островке, но вскоре эта группа была уничтожена нашими частями, после чего наступил период относительного затишья{18}.