Особое значение Военным советом армии придавалось повышению морального и боевого состояния войск. Поскольку на вооружении наших соединений не было танков и противотанковой артиллерии, недостаточно имелось минометно-артиллерийского вооружения, поддержка боевых действий наземных войск нашей авиацией осуществлялась чрезвычайно слабо - все это порождало в войсках танкобоязнь, неуверенность в своем вооружении, вызывало у бойцов ложное представление о боеспособности немецко-фашистских войск. Надо было не только обучить войска умело владеть своим оружием, но и научить борьбе с вражескими танками, предметно показать значение минных полей перед своим передним краем обороны, научить умело ставить мины, пользоваться противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью, а также вести разведку и бдительное наблюдение за действиями противника, маскироваться. Это и стало основным содержанием политической работы в войсках.

Одной из самых убедительных форм повышения боевого мастерства являлась передача опыта бывалых бойцов, сержантов и командиров. Большую пользу в такой работе принесли бывшие воины 8-го мехкорпуса, особенно те, которые вышли из окружения с группой Н. К. Попеля. Их необстрелянные бойцы слушали всегда с большим интересом.

Результаты такой работы сказались в последующих ожесточенных боях с вражескими танками, пытавшимися захватить черкасский плацдарм и переправы на Днепре. После того как войска 26-й армии, оставив Ржищев и Канев, отошли на левый берег Днепра, гитлеровцы начали активизировать свои действия против нашего плацдарма у города Черкассы. Их первые попытки с ходу прорвать оборону войск 38-й армии успеха не имели. После небольшой паузы, подтянув резервы, артиллерию и танки, немецко-фашистские войска снова атаковали правый фланг армии. Противнику удалось прорвать первую линию обороны на участке 116-й стрелковой дивизии, но контратакой сводного мотострелкового армейского резервного полка враг был отброшен в исходное положение.

Рано утром 16 августа в расположении противника в районе, где шоссе Смела - Черкассы пересекает реку Ирдынь, поднялась непонятная орудийная стрельба. Со стороны противника на этом шоссе появился танк, вокруг которого рвались снаряды. Танк на большой скорости двигался в нашу сторону. Эту картину наблюдали командиры и красноармейцы из частей 116-й стрелковой дивизии, которая держала здесь оборону. Нашим командирам стало ясно, что фашисты ведут огонь по уходящему от них танку. Чтобы помочь ему оторваться от гитлеровцев, дивизионная артиллерия открыла огонь по врагу. Тем временем танк приблизился к реке, и экипаж, видя, что мост через нее взорван, остановил танк, поспешно выбрался из него и бросился в воду. Все члены экипажа вплавь благополучно преодолели реку.

Так с группой танкистов на танке Т-34 после тяжелых оборонительных боев юго-восточнее Умани из окружения в районе Подвысокое вырвался начальник штаба 6-й армии комбриг Н. П. Иванов. На командном пункте армии комбриг рассказал нам, что после того как командование 6-й и 12-й армий пришло к выводу, что основной массой окруженных войск из-за недостатка боевой техники, боеприпасов, горючего и - продовольствия организованно пробиться из окружения невозможно, поскольку противник превосходит их в силах, было принято решение рассредоточиться и выходить из окружения небольшими группами.

Вначале Иванов с группой бойцов численностью до роты пытался пробиться на северо-восток, но попытка не увенчалась успехом. Тогда он подобрал несколько танкистов и на танке Т-34 ночью вышел на дорогу, пристроился к вражеской механизированной колонне и двигался с нею к линии фронта. С наступлением рассвета укрылся в каком-то лесу. Так в течение нескольких ночей, двигаясь во вражеских колоннах, приблизился к линии фронта. И когда убедился, что передний край рядом, танк рванулся к нему на большой скорости. Эту картину и наблюдали бойцы 116-й стрелковой дивизии. Я поздравил комбрига Иванова с выходом из окружения и помог добраться до штаба Юго-Западного направления, в Полтаву.

На следующий день, утром 17 августа, противник нанес удар у Русской Поляны на участке обороны 116-й Дивизии. Грохот артиллерийской стрельбы не прекращался до темноты. Из штаба мы несколько раз запрашивали по телефону командный пункт соединения о ходе боя. Начальник штаба полка полковник Николай Иванович Краснобаев, оказавшийся на редкость малоразговорчивым, не оправдывающим своей фамилии человеком, всякий раз докладывал, что полки ведут оборонительный бой. На вопрос, где командир дивизии, всякий раз отвечал: в войсках. В вечернем донесении об изменениях обстановки и потерях не указывалось. Командир дивизии так и не позвонил мне, хотя я этого требовал.

С раннего утра следующего дня на участке дивизии снова загромыхало. Я вновь потребовал к телефону командира полковника Еременко. Но, как и вчера, ответил Краснобаев.

- Полковник, что у вас происходит? - спрашиваю его.

- Противник, пытаясь захватить Русскую Поляну, атакует силой до пехотного полка. Мы отбиваемся.

- Какие потери за прошлый день? Удержали ли части оборонительный рубеж?

- Потери, товарищ генерал, уточняем, они значительны. Немцы кое-где ворвались в нашу первую траншею, захватили Дахновку. Я организовал контратаку с целью восстановления положения.

- Где Еременко и почему он не доложил мне вчера об итогах дня?

- Полковник Еременко в полках.

Заподозрив неладное, я немедленно выехал на командный пункт дивизии. Каково же было мое удивление и возмущение, когда обнаружил ее командира спящим на КП. В тесном помещении блиндажа разило водочным перегаром. Мне было известно, что Еременко боевого опыта не имеет, среди подчиненных ведет себя высокомерно. А теперь сам увидел, что он обладает и таким недостатком, который выключает его из жизни и борьбы на долгое время как личность. Такому человеку доверять нельзя ни дивизию, ни отделение. Я потребовал разбудить его и отстранил от командования. О происшедшем доложил в штаб фронта. В командование дивизией приказал вступить подполковнику Виктору Федоровичу Буянову, до этого занимавшему должность замкомдива по строевой части. Полковнику Краснобаеву объявил выговор за проявленную беспринципность.

Тщательно изучив обстановку вместе с новым комдивом, решили сосредоточить огонь артиллерии и минометов по атакующей пехоте и контратакой отбросить ее на исходный рубеж. Однако восстановить положение в этот день не удалось. Оставленное село Дахновку части 196-й отбить не смогли.

18 августа соединения армии оборонялись на рубеже: 196-я дивизия - от дома лесника северо-восточнее Секирны до Створа; 116-я дивизия - от восточного берега болота Ирдынь до Вергунов; 212-я мотодивизия - от Вергунов (иск.) до Красной Слободы, На левом берегу Днепра: 37-я кавалерийская дивизия, которой командовал полковник Г. М. Ройтенберг, занимала острова Литвин, Сетилянский, Сибирь и береговую полосу до Максимовки; 297-я дивизия полковника Г. А. Афанасьева - от Максимовки до Кременчуга; 300-я дивизия полковника П. И. Кузнецова занимала участок между реками Псел и Ворскла у Переволочной.

В ночь на 20 августа на правый берег Днепра прибыли переданные в состав армии наполовину поредевшая 97-я стрелковая дивизия полковника Ф. В. Мальцева и 4-я воздушно-десантная бригада под командованием майора Ф. Д. Овчинникова, имевшая 2592 воина. Два полка 97-й я поставил в оборону у западной окраины Змагайловки, воздушно-десантную бригаду расположил у Сосновки, уплотнив боевой порядок 116-й и 212-й дивизий. Получив подкрепление, я решил атаковать противника с целью восстановления рубежа обороны, который армия занимала до 16 августа. В штабе подготовили все необходимые документы, направили их в соединения, проконтролировали подготовку войск к действиям. Утром после короткой артподготовки пехота дружно атаковала вражеские позиции, выбила неприятеля из Дахновки и траншей севернее ее, затем продвинулась на четыре километра северо-западнее и закрепилась. Должен сказать, что этого успеха добились мы нелегко. В тяжелых боях части 116-й дивизии и воздушно-десантной бригады понесли большие потери{13}.