Вариант второй. Сестра Марии Андреевны, парижская гранд-Б, госпожа Рафалович и её несравненный муж. Она ужасно хотела заполучить реликвии своего дедушки и даже примчалась к нам из самого Парижу! Не скрывая своей неуемной любви к старинному русскому серебру, она своими гнусными планами поделилась со мной и попросила помощи в разрешении столь деликатного вопроса. Мною ей было отказано, но это вовсе не говорит о том, что она послушно взялась за ум и подавила в себе дурные наклонности. Скорее наоборот, не получив м моем лице надежного помощника, она в этот же день находит себе типа вроде меня, только ещё с более заниженным моральным уровнем. Это то что мы знаем и можем предположить наверняка. Дальше хуже, мы даже близко не можем предположить себе, а

нашел ли он искомое серебро. А вы проглот, папаша, имейте совесть! Отбирая остатки коняка возмутился я. - Да, для нас это полная загадка, или черная кошка номер два.

- Вот и считай своих кошек, а мне плесни ещё немного, а то я пойду спать и ты лишишься молчаливого и благодарного слушателя. Тебе пить нельзя, ты думаешь!

- Имейте терпение. Переходим к кошке номер три. Как таковая она просматривается плохо и пока существует чисто теоритически. Мокрых дел мастер, Витек, как - то на досуге, не в меру разболтался и поведал мне и Максу одну замечательно интересную деталь. Оказывается, что молодой Крутько впервые услышал о наличии клада от своего дедули, Александра Трофимовича Крутько. Причем очевидно, что он приподнес эту историю весьма достоверно и с какими - то подробностями известными только ему одному, потому как прагматичная Наталия Федько тут же рьяно взялась за дело. Но разговор сейчас не о ней. Почему мы думаем, что дед Крутько своей бесценной информацией поделился только с ней? Где гарантия, что он её не выболтал кому-нибудь еще? Господин генерал, вы ещё улавливаете мою мысль о третье кошке?

- Улавливаю и что дальше, или на этом наконец твои варианты кончились?

- К сожалению нет. Существует ещё четвертый и пятый вариант, но оба они тупиковые и к разгадке нашей шарады они не нас не приблизят. Сущность четвертой кошки состоит в том, что никакого клада не было вообще, а если и был, то давно разграблен. Пятый же вариант предполагает то, что на подземный ход со стороны утеса наткнулся случайный, любопытствующий спелеолог и не мудрствуя лукаво те реликвии приголубил.

- Дурак ты, Костя, хоть и трезвый! - Довольный своей меткой фразой от брюха заржал Ефимов. - Такие глупости говоришь, что мне за свою дочь обидно.

- Не вижу повода для смеха, а тем более для оскорбления.

- Ну поставь себя на место того спелеолога. Что получается? Ты находишь в земле дыру, лезешь в неё кротом, черт знает сколько ползешь по тому ходу и в конце концов находишь свои цацки. И что ты делаешь дальше? Ты вместо того чтобы знакомой дорогой вернуться назад начинаешь долбить своды церковного подвала, совершенно не представляя куда в итоге попадешь. Так что твоя пятая кошка просто напросто жидко обгадиласть, впрочем как и ты сам! - Торжественно закончил тесть и нагло вылакав остатки добавил. Костя, ты форменный идиот!

- Благодарю вас, мне об этом уже говорили.

- Добрые слова не вредно выслушивать каждый день. Кстати сказать четвертая твоя кошка права на жизнь тоже не имеет.

- Это ещё почему?

- Да потому что ты сам обнаружил замурованный люк и следы того, что на стеллажных полках совсем недавно что - то находилось. Короче говоря с тебя причитается.

- Перебьетесь, дорогой Алексей Николаевич.

- Недобрый ты, Константин, и поэтому я задам тебе каверзный вопрос, который ты пропустил в своих рассуждениях. Скажи ка мне какая из трех оставшихся кошек, дай Бог ей здоровья, могла запереть тебя в церковном подвале?

- Любая. - Не задумываясь ответил я.

- Сомневаюсь. Федьковские головорезы вряд ли стали бы с тобой церемониться. Закопали бы тебя как делать нечего, а с тобой обошлись тихо и лояльно, просто решили законсервировать до лучший времен, до того как ты сдохнешь от голода. И при этом, заметь, они даже не стали с тобой общаться. Почему? О чем это говорит?

- Об их слабоумии.

- Это говорит о твоем слабоумии, идиот! Так сделать они могли по двум причинам. Во - первых они не хотели, чтобы ты слышал их голос, а это позволяет нам предположить, что действовали знакомые тебе людишки. Во вторых так орудовать мог очень робкий человек, который на такое грязное дело шел впервые. Возможно это была женщина. И ещё учти, что дверь не подперли колом, а аккуратно закрыли на ключ. Подумай, у кого он мог быть. Ну а теперь запрягай в эти обстоятельтва любую из двух оставшихся кошек и скачи вперед, а мне принеси коньяк.

Вечером я позвонил Светлане домой и извинившись за непристойное поведение тестя осведомился об обещанном портрете подозрительного субьекта.

- Он уже готов. - Довольно сухо ответила она. - Причем в четырех экземплярах, а на вашего отца я не обижаюсь, можете так ему и передать.

- Благодарю вас, я неприменно так и сделаю. Когда я могу забрать портреты?

- Хоть сейчас.

- Сегодня уже поздно, а вот завтра я бы хотел с вами встретиться у Белой церкви часов в одиннадцать. Вас устраивает такое время и место.

- Время устраивает, но, Константин Иванович, зачем нам тащиться в такую даль?Удивилась она. - Все вопрогы ма можем решить в черте города?

- Мне нужно ещё раз осмотреть церковь.

- Еще раз? А вы что, её уже осматривали?

- Только снаружи. - Проклиная себя за излишнюю болтливость поправился я. - А теперь бы мне хотелось все основательно и не торопясь осмотреть внутри.

- Хорошо, в одиннадцать часов я вас буду ждать. До встречи.

- Погодите, вы что - то говорили насчет спортивной сумки, которую второпях забыл взломщик. Мне хотелось бы её осмотреть. Она ещё при вас?

- Да, она так и осталась в ризнице.

- А вы что же, даже милицию не вызывали?

- Нет, а зачем мне лишние разговоры? Именно поэтому я к вам и обратилась. Мне кажется что я не ошиблась и у вас появились какие - то соображения?

- Я польщен. Есть кое что но пока говорить об этом рано. До завтра.

К церкви, уже ставшей мне родной и близкой, я подъехал без четверти одиннадцать, но там, рядом со стареньким автобусом уже стояла её белоснежная "десятка" с тонированными стеклами и прочими дешевыми выкрутасами.

В отличии от прошлых моих посещений, сегодня работа здесь шла полным ходом. Иноки смиренные трудилась аки мураши. За эти десять дней, что меня не было, двор, куда я загнал машину, преобразился. Кельи-барак стал неузнаваем, заново отштукатуренный битым бутылочным стеклом, он сиял в солнечных лучах пасхальным яичком. А спорткомплекс с классными комнатами для витязей уже находился на последней стадии кладки стен и скоро на нем должна была появиться крыша.

Нет, определенно, этой стервочке не этику преподавать, а на стройке прорабом вкалывать. Несколько минут не выходя из машины я с интересом наблюдал как старательные пацанчики тащат непомерно тяжелые носилки и как боязливо косятся на стоящую в дверях Лютову. На лесах, куда они забрались до половины, жидкие ручки носилок лопнули и красный кирпич детскими кубиками посыпался вниз. Пацаны ошалело смотрели то на дело рук своих, то на неподвижно стоящую, бесстастную Светлану.

- Отец Никодим. - Не громко, через губу подозвала она толстопузого попа или как он там у них называется. - Этих двоих накажи розгами. - А, Константин Иванович, не ждала вас так рано. - Заметив меня поспешила она к машине. - Прошу вас, пройдемте внутрь. Здесь ужасная пыль и дурные запахи. Отец Никодим, я передумала, оставь отроков, скажи, что бог им их прегрешение простил. И вот что, на сегодня я думаю достаточно, езжайте обедать, а остаток дня проведете в мастерских.

- Как вам угодно, матушка. - Послушно ответил поп.

- Добры вы к ним безмерно. - Ехидно заметил я.

- Мне тоже так кажется. - Усмехнувшись ответила она. - Пойдемте.