- На шестом все разворотило и огнем обожгло. Нужна проверка, экспертиза. Куда ж ты теперь?
- Сам бы кого-нибудь спросил. Мою комнатуху в коммуналке уже заселили.
- Алена где?
- На работе, слава богу. Еще ничего не знает. Позвонил, а сказать не смог.
Андрей поднял чей-то упавший стул, устало сел и попросил закурить.
- Это Буташев, собака.
Гусаров лишился новой квартиры. И ещё несколько семей оказались на улице. Хозяйственники забегали, освободили один этаж ближайшего милицейского общежития. Целые сутки люди разбирали завал, подбирали уцелевшие вещи и отвозили на грузовиках в общежитские комнаты. Андрей сообщил своему начальнику о своих домашних заморочках, и Сергеев распорядился предоставить Гусарову отпуск.
- Можешь оставить неделю другую на потом. Когда сможешь действительно отдыхать.
Андрей согласился. Переезд, как говорят, это хуже пожара вместе с наводнением. Не на один день работы. В общежитии Гусаровым дали две комнаты. Неуютно, уныло, тоскливо. Сердце сжималось. Неужели задержатся здесь надолго? Кухня одна на всех. Горячей воды нет. Два туалета общих по три унитаза. С перегородками картонными. Хуже коммуналки.
Алена с Иринкой отправились к бабушке в Псковскую область. Жена вернется, а дочь останется там на месяц. Андрей в одни сутки расставил мебель, кое-как устроил быт и, проклиная взрывников-террористов, решил потратить свой отпуск на поиск негодяев. Не ликвидируй их - жди нового нападения. Буташев выпутался из истории с переправкой радиоактивных веществ за рубеж и теперь мстит Гусарову. Но он бы обязательно известил о том, что приложил руку к адской машине, не отказал бы себе в удовольствии понаблюдать реакцию Гусарова. Теперь он, конечно, в Чечне... А если не он?
- Ну, что у тебя?
Покончив с переездом, Гусаров зашел в 11 отдел УУРа, подождал, пока Горбуненко не выпроводил из своего кабинета какую-то женщину, с виду перепуганную и вызывающую жалость.
- Бросила гранату в окно квартиры одной коммерсантки. А может и не она. Привезли её из Кронштадта, надеялись, что хоть здесь расколется, вдалеке от дома. Молчит как рыба об лед и на жалость давит. У неё дружок есть, военный...
- Я про взорванный дом спрашиваю, а он про кухонную террористку рассказывает.
- А что дом? Тротил он везде тротил. Хотя, экспертиза, наконец, показала, что взорвать могли и без применения ВВ. Вот так.
- А могли и с применением.
- Могли. Работаем, Андрюха, работаем. Может, история с вояками что покажет. Ну, с теми, которых мы вместе с вашим РУОПом задержали. В Каменке.
- Ты же знаешь, я сейчас в отпуске.
- Командира роты тамошней части ещё до взрыва твоего дома задержали. Боброва, должен был слышать.
- Это который при попытке сбыта...
- Там целая команда работала. Еще один командир роты и начальник КПП. Бобров, как старший группы разминирования, целый год списывал тротил весь без остатка, а уничтожал частично. "Излишки" забирал и хранил на службе в металлическом ящике, и у себя дома немного. Одному человечку продал килограмм взрывчатки, электродетонаторы и подрывную машинку. Получил за все сто пятьдесят рублей. Кому именно продал, вроде и сам не знает. Покупателя описывает подробно, но - имярек. А кому ещё продавал не говорит. Молчит как об стенку горохом.
Горбуненко заглянул в справку, лежавшую на столе.
- В его ящике хранилось десять килограммов тротила, огнепроводный шнур, детонаторы, капсюли-детонаторы (сто пятьдесят штук), сотня электродетонаторов. На продажу готовил, падла. Вот и посуди, скоро ли мы выйдем на тех, кто у Боброва покупал взрывчатку и прочую тряхомудию. Кроме него и другие могли приторговывать. Дошло до того, воры у воров воровали. Один вояка, рядовой, однажды залез в Бобровский кабинет, подобрал ключик к ящику, где взрывчатка лежала, и свистнул три кэгэ тротила, огнепроводный шнур, пару метров детонирующего шнура, патроны, электродетонаторы... Полный бред.
- Беспредел.
- Воин правильно рассчитал, что командир ни за что возбухать не будет. Бобер, конечно же, о краже заявлять не стал. Но вместе с двумя посвященными устроили шмон. Нашли! И не где-то в тайнике, а в личных вещах рядового Печенкина. Морду ему наквасили и... взяли в долю.
- Дела... А что спецаппарат говорит о взрыве дома?
Горбуненко развел руками.
- А у тебя?
Гусаров повторил жест розыскника. В этот момент беседу прервал зуммер "моторолы". Андрей ответил.
- Куда вам можно перезвонить? - спросил кто-то с кавказским акцентом.
Продиктовав номер телефона Горбуненко, сыщики с нетерпением стали ждать звонка. Петр Васильевич без слов включил кнопку записи разговора.
- Сейчас будут издеваться и угрожать.
Позвонили через пол минуты. Тот же голос спросил:
- Андрей Витальевич? Это говорит Руслан Буташев.
- Здороваться не будем, Руслан Буташев.
- Только не утруждайся меня засекать, все равно не найдешь.
- Ты так и раньше думал.
Буташев, сидевший в машине на Пулковском шоссе, в ярости ударил рукой по "торпеде".
- Не говори так, шакал! Что было, то было. Если ещё раз полезешь в мои дела, - милости не жди.
- Куда уж больше.
- Я хочу чтобы ты знал: я не взрывал твой дом. Я здесь ни при чем.
- Он сам взорвался.
- Повторяю, Гусар, я ни при чем. Я чеченец, я так подло не поступил бы, из под тишка. Я бы встретился с тобой открыто. На западе говорят: чеченцы - французы Кавказа...
- Ага, пигмеи - зулусы Африки. Отлично сказано.
- Зачем так говоришь? Ты знаешь, что я политикой не интересуюсь. У меня свой бизнес.
- Криминальный.
- Какой есть. Мне не хотелось бы лишний раз портить отношения с милицией. У нас свои счеты, Гусар. Но, клянусь мамой, я только сегодня узнал, что ты жил в том взорванном подъезде.
- Ты за этим позвонил?
- Не надо меня искать. Я уезжаю на родину.
Буташев швырнул радиотелефон на асфальт шоссе под колеса проезжающего мимо грузовика. Через секунду аппарат был раскатан в тонкий черный пластмассовый блин.
Енгаев сдался. После того, как он позвонил в РУОП и узнал, что оперативник Марченко, занимавшийся его заявлением, убит. Хотя Эльдару Александровичу больше никто не угрожал. Был только один звонок.