Слава моих потенциальных убийц оказалась быстротечной. Они не проехали и двухсот метров, как я услышал ряд взрывов и затем одобрительные крики солдат, когда машина с иранцами взлетела на воздух. "Героическое" трио не успело порадоваться своему успеху.

Как только стоявшие вокруг осознали, что случилось, я был окружен истерическим вниманием. Мухаммед, однако, сохранил ясную голову, и меня осторожно подняли и положили на транспортер для перевозки личного состава. Рана сильно кровоточила, и я просто лежал там, в дремотном состоянии, пока солдаты вокруг меня пронзительно кричали и вопили. Затем я потерял сознание.

Я пришел в себя в отдельной палате госпиталя Ибн Сина в Багдаде, где мне пришлось провести последующие три недели. Амна находилась при мне почти неотрывно, и мне нечего было больше желать. Самой неприятной обузой в процессе моего выздоровления была необходимость выносить частые визиты моей болтливой сестры Вахаб, которая постоянно говорила мне, какой у неё прекрасный храбрый брат, и тут же в моем присутствии начинала обсуждать, какую выгоду они с Акрамом могут извлечь из моей беды.

Однажды вечером Саддам пришел навестить меня в сопровождении обычной команды телохранителей и льстецов. В присутствии Амны, моей матери, Вахаб и Акрама я был награжден медалью Рафидаина за "мужество в поддержании принципов баасизма перед лицом врага". Все, что я сделал, - это дал себя подстрелить, мне полагалась бы награда, более соответствующая моей неосторожности. Церемония вручения была неформальной, но, несмотря на явно приподнятое настроение Саддама, я знал его достаточно хорошо, чтобы понять: у него было что-то на уме. Война шла не так успешно, как хотелось бы.

Моя матушка плакала, а Амна, хотя и чувствовала себя неуютно в присутствии Саддама, улыбалась вежливо и, может быть, с оттенком гордости. Поднявшись, чтобы уйти, Саддам положил мне на плечо руку, как брату.

- Мы никогда не были так похожи, как сейчас, Микаелеф, - серьезно сказал он.

- Из-за медали? - спросил я, зная, что не было ни одной гражданской или военной медали, ни одного ордена, которым Саддам не наградил бы себя.

- Нет, - ответил он и показал на мою рану, - из-за этой стреляной раны в ноге.

Согласно официальной биографии Саддама, в 1959 году, когда ему было двадцать два года, он принял участие в покушении на жизнь президента Кассема. Его задачей было прикрыть отступление группы заговорщиков, но, когда застрочил пулемет, он оказался вовлеченным в вооруженное нападение и, видимо, был ранен в ногу. Не знаю, было ли это так на самом деле, но мы не сравнили шрамы.

Вместо этого мы обнялись.

- Возможно, мы не родные братья, Микаелеф Рамадан, - сказал он, - но теперь мы несомненно братья по крови.

В январе Саддам начал главное наступление в центральной зоне военных действий и захватил иранский город Жилан-э-Гхарб, в сорока километрах от гор Кабир Кух и в двухстах километрах к северо-востоку от Багдада. Этот значительный успех широко освещался по радио и телевидению, и какое-то время была надежда, что иракская армия вновь захватила инициативу. К сожалению, так продолжалось недолго.

В период моего выздоровления я смог больше времени проводить с Амной, и она забеременела. К началу февраля я почти полностью поправился, когда Амна впервые открыто высказала свое отвращение к тому, что я напрямую связан с режимом террора. Она всегда возражала против методов президента и была крайне обеспокоена продолжающимися арестами и ужасными историями, просачивавшимися из тюрем. Ее тревога усилилась, когда в Багдад приехала Асва аль-Рави, старая подруга их семьи, проживающая сейчас в Басре.

К тому времени я вернулся к своим обязанностям и моим доктором было сказано, чтобы я каждый день проходил не меньше трех километров, постепенно увеличивая дистанцию, по мере того как заживала моя нога. В тот день я прошел более пяти километров и, вернувшись домой, увидел Амну, разговаривающую с явно расстроенной женщиной, одетой в традиционное черное платье абайа.

Я раньше не встречал Асву, и Амна коротко представила нас друг другу. Я носил фальшивую бороду и темные очки, и женщина, похоже, не могла проникнуть сквозь эту внешнюю маскировку.

- Старшая сестра Асвы была близкой подругой и соседкой моей матери в Кербеле, - сообщила мне Амна. - Я знала эту семью с тех пор, как помню себя. С ней произошло что-то ужасное, Микаелеф. Ты должен послушать её.

Я сел напротив женщин, и Амна рассказала мне о некоторых деталях.

- Десять лет назад Асва потеряла своего мужа, который погиб в результате несчастного случая на работе. Он был инженером. У неё два сына Ясин и Ахмад. Ясин пошел по стопам отца, Ахмад был студентом-медиком.

- Был? - переспросил я.

- Да, - ответила Амна. - Ахмад мертв. Ясин тоже может умереть. Ахмад был арестован службой безопасности.

Амна повернулась к Асве.

- Я знаю, как тебе тяжело, но, пожалуйста, расскажи Микаелефу, что случилось.

Когда Асва рассказывала свою историю, она ни разу не подняла головы, постоянно глядя в пол.

- Мне сказали, что Ахмада держат в тюрьме Абу Гурайб, здесь, в Багдаде, - начала она, - но несмотря на то, что я три дня подряд обращалась к губернатору хоть за какой-то информацией, я до сих пор не знаю наверняка, действительно ли он здесь или нет. Короче, у меня не было другого выхода, кроме как вернуться в Басру. И я ничего больше не слышала о сыне.

Амна села подле Асвы и обняла её за плечи, успокаивая. Асва бросила короткий взгляд на Амну и попыталась улыбнуться в ответ, но вскоре опять устремила глаза в пол.

- Почему его арестовали? - спросил я.

- Мне этого никто не сказал. Есть студенты, которые увлекаются политикой, но Ахмад никогда не был в их числе. Его интересовала только медицина. Я испробовала все, что могла придумать, чтобы найти его. Я обращалась в каждое правительственное учреждение и в службу безопасности, которые, как мне казалось, могли иметь какое-то отношение к его аресту. Я ходила в тюрьму аль-Хакимия при Мухабарате в районе аль-Карада больше раз, чем я могу сосчитать. Это ужасное место. Если вы стоите снаружи у паспортного стола, вы смотрите вверх и видите три этажа, но ещё два этажа находятся под землей. Оттуда я каждый день ходила в штаб службы безопасности, но никто ничего мне не сказал. И пока я не столкнулась с Амной, я не знала, что вы живете здесь. Как жаль, что я не знала этого несколько месяцев назад.