— Дело не в машине, Адамс. Вернее — не только в ней. Я же не собираюсь требовать с вас расписку за каждый вздох. Машину я вам обеспечу бесплатно. Помните мою доброту. Но ведь нам придется построить темпо-станцию, чтобы вы могли вернуться домой. Это, сами понимаете, расходы. Чей карман пострадает? Понятно, чей. Сколько стоила ваша темпо-станция?
Настроение Адамса резко ухудшилось. Счетчик перескочил через несколько ступеней и начал отсчитывать миллионы. Долларов.
— Э-э-э, — выдавил из себя Адамс, — ну-у-у. Приблизительно… — взгляд Адамса почти пригвоздил Каплинского к стенке, словно говоря: «не проболтайся!» — приблизительно миллион.
— Не может быть! — я разыграл самое неподдельное изумление. — Какая у вас дешевизна! Моя станция стоила намного дороже, да еще учитывая инфляцию за пятьдесят лет… Мне кажется, вы занизили цифру раз в десять.
— Хорошо, хорошо, — Адамс сделал вид, что идет мне навстречу. — Три миллиона. Меня и за них отдадут под суд.
— Не плачь, Адамс, победителей не судят. Спасение человечества не оценишь даже миллиардами. Ведь каждая жизнь бесценна. А сколько стоит десять миллиардов бесценных жизней? Я проявляю небывалую широту души, я иду вам навстречу, Адамс. Я оцениваю вашу будущую машину в шесть миллионов долларов.
Адамс горестно махнул рукой, признавая свою капитуляцию. Я дождался, пока найдутся бумага и ручка и добил американского командира:
— Кстати, Адамс, мы оценили недостроенную станцию. Но ведь вы ухитрились разрушить уже готовую станцию, мою собственность. И эта уничтоженная станция в Цфате была куда совершеннее вашей. Я сделаю вам огромный подарок, если оценю мою станцию всего лишь в восемь миллионов долларов.
Адамс схватился за голову. Какие монологи о евреях он, наверное, сейчас произносит мысленно! Думаю, не будь рядом с ним такое количество евреев (при том — чрезвычайно опасных) он бы дал волю словам.
— Пиши, Адамс, трое твоих спутников потом подпишутся как свидетели, что как официальный представитель правительства США с самыми широкими полномочиями, данными для проведения…
Я использовал все, чему научился у израильских адвокатов. А где еще я мог научиться? Законы шариата не в счет. У Дэвида Липмана был диплом факультета экономики Лондонского университета, но это тоже не в счет, хоть я и изрядно повозился, его добывая. А так — да здравствует израильская адвокатура! Заминка получилась только с именем. На кого выписывать эту колоссальную сумму? На Элиаса Мукова? На Дэвида Липмана? На Эли Бромберга? Первого не знал никто кроме меня и Стражи, даже Веред после прибора забыла. Был, конечно, паспорт, официальный документ Евразийской Исламской Федерации, но если это государство исчезнет, даже не возникнув (что за чушь?) то… К чертям. Тем более, фамилия Муков явно была взята со стороны каким-то из моих предков, гением в науке выживания. Дэвид Липман сходил со сцены. А Эли Бромберг — в самый раз. Даже имя мое. Вот забавно, если и в самом деле фамилия моих предков окажется Бромберг. Такое ведь вполне могло быть в Беларуси. Хотя, какова вероятность?
Я аккуратно сложил и спрятал листок стоивший целое состояние. Кажется, вся процедура торгов очень приободрила Каплинского. Ведь не зря я так отчаянно сражался за каждый миллион. Значит, есть шанс попасть домой, в родное время, к семье…
Думаю, за возвращенную надежду физик прощал мне эту неприятную процедуру.
Мой оптимизм так далеко не простирался. Шансов восстановить историю с точностью до 100 % у нас не было. Зачем же я тогда мучил Адамса, если не надеялся получить даже десятую часть от этой суммы?
Толком я сам не мог объяснить свое поведение. Что-то, можно назвать это интуицией или шестым чувством, подсказывало, что я должен обзавестись подобной бумагой. И не только в поднятии духа у Каплинского дело. И не в упорядочении отношений с Адамсом, которого такая бескомпромиссная борьба могла убедить в моем честном сотрудничестве. Нет, был здесь еще какой-то тайный смысл, пока недоступный даже мне, инициатору торгов. Поживем — увидим…
Обеспечив себе весьма сомнительное светлое будущее, я энергично занялся настоящим. Из тайника была извлечена ракета типа тех, что я так удачно употребил под Хайфой. Нет, я совсем не собирался немедленно приступать к ведению полномасштабных военных действий. Я, всего-навсего, решил использовать ракетный прицел, реагирующий на излучение темпо-генератора. Предупредив Мориса, чтобы он максимально избавился от одежды, я погнал его на ублюдочный чердак своей недоразвитой виллы (в документах подобное безобразие называлось опцией на достройку второго этажа). Своим сегодняшним трудом американец должен был искупить все грехи своего непутевого командира. Всего-то от него требовалось: с помощью прицела контролировать окрестности и немедленно доложить, если поблизости появится любая, хотя бы самая завалящая, темпо-станция. Увы, израильский климат и коварный замысел архитекторов превращали простенькую работу в некое подобие адских мук.
Все остальные (кроме Каплински) были направлены в разные города Израиля с четкими инструкциями по обналичиванию денег, лежащих на счетах Дэвида Липмана и его компании. Проводить подобные операции в банках Афулы я не хотел, чтобы не привлекать внимание Стражи к городу. Физик же немедленно после окончания торга с американским правительством (в лице Кеннета Адамса) был посажен монтировать маломощный темпо-генератор. И дело совсем не в том, что я немедленно пожелал изготовить новую темпо-станцию. Ничего подобного. Просто без всяких консультаций с Адамсом и компанией я разработал против неизвестного противника ответную атакующую операцию. Темпо-генератор должен был играть роль приманки. До сих пор я считал, что Стража не умеет пеленговать темпо-поле. Такой техники не существовало до дня, когда я бежал. Но с тех пор пошло четыре года! Даже исламская наука способна сделать маленький шажок вперед за такое время. Особенно, если они дадут кому-нибудь статус ценного иноверца или «убедят» принять ислам.
До вчерашнего вечера Стража (если это была она) не использовала пеленгаторы. Ну и что? Они не считали меня способным построить темпо-станцию. А вот когда из-за вероятностной волны почувствовали, что я тут, в прошлом, стал не на шутку опасен, — сразу оценили… и запеленговали. Теперь, соорудив темпо-генератор, я смогу вывезти его в какое-нибудь безлюдное место и спрятать, а потом разместить в засаде свою маленькую личную армию (жалко, те двое русских головорезов были бы мне очень кстати), дистанционно включить генератор и ждать гостей. Когда же гости приедут, я смогу: алеф, уничтожить их всех из засады ракетами; бет, взять пленного-двух и выполнить пункт «алеф»; гимел, подслушать какие-нибудь секретные планы врага и действовать с учетом их, либо просто затаившись, либо выполнив предыдущие пункты. И, наконец, далет, я очень надеялся, я просто мечтал выяснить, кто же в конце концов мой враг? Исламская Стража? Имперская служба безопасности непонятно откуда взявшегося Павла III? Или союзные силы венериан и какого-нибудь малайского халифата из пятого тысячелетия? Кстати, последних я бы боялся меньше всего.
Итак, Морис поднялся париться и наблюдать, Каплински ломал голову, как из имеющихся деталей соорудить что-то работоспособное, все остальные разъехались по банкам, а я… Это только кажется, что я остался не у дел. Я делал несколько дел одновременно. Слушал радио, пытаясь узнать официальную версию о ночном взрыве, составлял примерный список недостающего научно-технического оборудования и — главное — думал. Наконец-то, без лжи и недомолвок, с учетом опасной Веред, впечатлительного Каплински и подозрительного Адамса я должен был выстроить наиболее непротиворечивую версию происходящего.
Поначалу все было очень просто. Одно будущее, одно прошлое. Израиль гибнет, и весь мир — вслед за ним. Зеленое знамя ислама — надо всем земным шаром (Китай и его соседи — не в счет). В этой исламской утопии буду жить я, Элиас Муков. Путешествия во времени известны, но используются очень осторожно. Четыре года назад или сто двадцать восемь вперед (интересный подход к летоисчислению?) я убежал в Израиль 1990-го года. Четыре года я трудился не покладая рук, чтобы уничтожить ненавистное будущее. Исламская Стража из моего времени искала меня и нашла несколько дней тому назад. Но до этих смутных нескольких дней все было относительно спокойно: одно прошлое-будущее, один беглец, одна погоня. И тут — прорвало. Раньше всех прорезалось «второе будущее», самое желательное. Израиль там есть, мир, судя по всему, вполне нормален и процветает. Карательно-спасательные экспедиции из двух разных «будущих» даже частично пересеклись во времени, они были тут несколько дней одновременно. Я не спрашиваю, откуда взялось «второе будущее», и так ясно, что никто, кроме меня, не мог его создать. Но почему именно сейчас так явно проявились его посланцы? Только ли в какой-то аномалии, за которой они охотились, дело? По-моему — нет. Кажется мне, что магистральная линия «прошлое — будущее» пролегала через труп неудачливого беглеца Элиаса Мукова. И лишь когда он (в смысле — я) сумел изловчиться, выиграть мгновение там, мгновение сям (борясь с Веред в машине или в доме у «Панасоника»), — эта магистральная линия сломалась, так и не выведя остатки народов мира к окровавленным исламским радостям. Возникло «второе будущее», нормальное, но, увы, очень уязвимое в силу пространственно-временной нестабильности. Что-то случилось у Цомет Голани и — все, появилось «третье будущее» с непонятно как возникшей Российской Империей. Устойчиво оно или нет? Кажется мне, что оно устойчивей мира Адамса, пространственно-временная структура не может колебаться бесконечно, колебания должны затихнуть. С моей точки зрения, это не так уж и плохо. Я ничего не имею против царя Павла III, это внутреннее дело русских, кому вручать бразды правления. Но вот Адамс и компания… Для них это настоящая трагедия — потерять свой мир, свои семьи — все-все. А мне-то что? Я свое уже потерял и благотворительностью не занимаюсь. Израиль спасен, ислам не победил. Все. Моше и Сара будут работать у меня вместе с Веред. Каплински… погрустит и тоже будет работать у меня. Да и Адамс, думаю, смирит гордыню и, если не прыгнет сдуру в новые США «плюс 55» доказывать правительству, что он самый ответственный работник АНБ, станет сотрудничать со мной.