— И ты все это разузнал за два дня? — спросил Мортон своего канадского друга, сидя рядом с ним перед стойкой бара.

Куртис только стряхнул пепел с сигареты, словно хотел сказать: подожди, это только начало.

— Но от кого? Кто тебе рассказал?

— Как от кого? Здесь ведь не столько аэродромов, как в Штатах. Пары телефонных разговоров хватило, чтобы выяснить, что "бичкрафт" № 68100 приземлялся в Монте-Кристи.

— В Монте-Кристи? Но ведь это две сотни миль отсюда.

— Именно, Майк. Поэтому мне и понадобилось два дня.

— Ну, хорошо, тогда выкладывай все. Не заставляй меня дергаться еще два дня.

Их разговор прервала стройная шоколадная дама в облегающем кожаном платье. Плавно покачивая бедрами, она пересекла пустой бар и подошла к мужчинам. В ее руке издали был заметен ключ от номера гостиницы. Она непринужденно улыбнулась Мортону и коротко кивнула Куртису, как бы извиняясь за свое появление, а затем с обезоруживающей непосредственностью проговорила:

— Твой ключ. Я не хотела его оставлять у портье. Кровать я застелила. Горничной ни к чему знать, что у тебя так рано уже были посетители.

Мортон выдавил улыбку:

— Ты просто прелесть. И такая заботливая…

Молодая женщина выжидающе взглянула на Куртиса, будто надеялась, что он ей представится. Капитан, казалось, был не против пригласить ее выпить. Правой рукой он уже вытаскивал из-под стойки высокий табурет. Но тут вмешался Мортон:

— Знаешь что, ты лучше иди пока погуляй. Мне еще здесь надо уладить кое-какие дела.

Он демонстративно повернулся к стойке бара, показывая, что больше не собирается злоупотреблять вниманием дамы.

Она послушно ответила:

— Хорошо, после полуночи ты найдешь меня во "Фламинго"…

Куртис открыто разглядывал ее, пока она не покинула бар, и только после этого обратился к Мортону:

— Значит, ты все-таки был в городе. Я же тебе сказал не выходить из отеля!

— Брось! Я ее здесь подцепил, в баре. На это ведь запрета не было.

Канадец воздержался от дальнейших упреков, но по его лицу было видно, что ему не по душе ночное приключение Мортона с гостиничной проституткой. Конечно, меньше всего при этом он думал о моральных принципах.

— Ну, что дальше? Что ты выяснил в Монте-Кристи? — Мортон попытался вернуть беседу в прежнее русло.

— Майк, твое знакомство мне не нравится!

— Выбор был небогат. Одинокие дамы в барах встречаются редко.

— Вот именно! Таких, как эта, разбирают уже у гардероба, — озабоченно сказал Куртис. — Боюсь, тебе ее подставили.

Раздраженный упреками, Мортон пробурчал:

— Скорее всего. Но согласись, гораздо приятнее, когда тебя опекает такая штучка, а не дышит в затылок какой-нибудь бандит с автоматом. Даже если она на самом деле из секретной службы, роль свою она играла здорово.

— Не сходи с ума, Майк! Если тебя уже и в отеле пасут, ты же ничего не сможешь сделать.

— Тогда расскажи, наконец, что было в Монте-Кристи, чтобы нам не терять время на твои проповеди.

Куртису надоела перебранка, и он начал рассказывать:

— "Бичкрафт" еще стоит в Монте-Кристи. Мэрфи доставил туда Галиндеса, и на этом его задание было выполнено. В Монте носилки погрузили в армейский самолет, которым управлял личный пилот Трухильо Октавио де ла Маза.

Мортон недоверчиво покачал коротко остриженной головой:

— Об этом что, говорят на аэродроме или, может, что-нибудь такое есть в газетах? У меня сегодня еще не было времени их почитать.

Куртис не обратил внимания на иронию в словах Мортона:

— Похищенного человека, да еще в бессознательном состоянии, в пакет не завернешь. На таком аэродроме всегда есть десятки людей, которые могли это видеть. Нужно было лишь немного походить вокруг — и все дела.

Мортон, все еще несколько раздраженный, проворчал:

— Ну хорошо, предположим, все действительно так, как ты говоришь. Тогда куда сейчас запрятали Галиндеса? И жив ли он вообще?

— Галиндес сейчас здесь, в городе. В порту на "Президенте Трухильо" — это личная яхта главы государства.

— Об этом тоже на аэродроме говорили?

— Кончай ты свои подколки! Я ведь тебе не басни рассказываю. Я знаком с Октавио де ла Мазой. Ведь это он мне тогда подсказал, что за нападением на банк стоит брат президента.

Мортон ухмыльнулся:

— Извини, Куртис, я здесь чего-то не понимаю. Неужели ты считаешь, что Трухильо настолько глуп, чтобы взять к себе в пилоты человека, не лояльного к режиму… Знаешь, моей фантазии для этого не хватает…

— А де ла Маза и не является политическим противником Трухильо. Он вообще равнодушен к политике. Тут дело в личных мотивах. Ты знаешь сына президента?

— Красавчика Рафаэля Трухильо? У которого были неприятности с Ким Новак и Жужой Габор? Так его ж вся Америка знает. Редко какой журнал о нем не пишет…

— Так вот этот лихой Рафаэль взял и соблазнил красивую и тогда еще непорочную сестричку летчика, а потом бросил ее с незаконнорожденным ребенком. По старым доминиканским обычаям такой позор можно смыть только кровью обидчика.

Ироничная улыбка исчезла с лица Мортона.

— Значит, ла Маза настроен против семьи Трухильо. Что-то я туго соображаю… Так это же находка для нас — этот капитан-летчик…

— Тут ты совершенно прав, — согласился Куртис.

— Гм, а как мы выйдем на него?

— Я уже делаю это. У тебя же будет другая задача.

— Какая?

— Джерри Мэрфи! Ты должен с ним поговорить. Он ведь американец, как и ты. Убеди его вернуться в Америку и дать показания в качестве свидетеля.

— Он что, хочет здесь остаться?

— Ты его можешь за это упрекнуть? Десять тысяч у него в кармане, к тому же гарантирована работа в личной авиации Трухильо… Он будет вторым пилотом у ла Мазы.

— Как же мне заставить его отказаться от всего этого?

— А ты ему объясни, что долго он здесь не протянет. Его жизнь все время будет висеть на волоске, ведь Трухильо не любит оставлять свидетелей своих преступлений.

— Хорошо, с мистером Мэрфи я поговорю, — проговорил Майк Мортон.

Куртис, взглянув на свои часы, сказал:

— Вот и отлично, через полчаса Мэрфи будет здесь. Я пригласил его в бар.

В мягком разноцветном отблеске неоновых ламп увядшее лицо Мэрфи выглядело не таким серым и изнуренным, как при дневном свете. Одетый с головы до ног во все новое, он, казалось, сошел со страниц какого-нибудь американского иллюстрированного журнала мод. Мэрфи носил очки с толстыми стеклами без оправы и на первый взгляд производил впечатление состоятельного адвоката или сенатора. Его немного пошатывало, так как уже успел выпить. В Сьюдад-Трухильо у него еще не было связей с торговцами наркотиками, поэтому для поддержания жизненного тонуса использовал крепкие спиртные напитки. Однако пьяным на сей раз отнюдь не был. Зайдя в бар, он пожал руку Куртису и сдержанно кивнул Мортону.

— Добрый день, мистер Мэрфи, — приветливо поздоровался Мортон, но в ответ натолкнулся на холодную настороженность. С самого начала оба почувствовали взаимную антипатию.

Мэрфи сразу же повернулся к бармену, который возился с бутылками, готовясь к вечерней работе.

— Эй! — вместо приветствия крикнул ему Мэрфи и заказал большую рюмку кальвадоса, который он оценил, будучи во время войны во Франции, и пить который стало в Америке модным благодаря Ремарку и его роману "Триумфальная арка". Но, как выяснилось, на Доминиканскую Республику мода не распространилась, так как бармен лишь беспомощно пожал плечами. Название "кальвадос" было ему незнакомо, во всяком случае если говорить о названии алкогольного напитка.

Мэрфи вполголоса выругался, схватил, не долго думая, стакан Куртиса и одним торопливым глотком осушил его. Куртис сделал знак бармену и заказал три полных стакана.

— Только, пожалуйста, без содовой, — уточнил Мэрфи, и на его лице впервые появилось какое-то подобие дружелюбной улыбки.

Куртис по-товарищески положил ему правую руку на плечо, а левой указал на Мортона: