Бывает, и пойдут ему навстречу, и так слишком много неуспевающих. А он, глядишь, в конце августа приходит: "Запишите в десятый! Имею конституционное право."

Попробуй такому откажи, родители до самого высокого начальства дойдут, по судам затаскают, а там разговор короткий: "Он у вас экзамены сдавал? Сдавал! Вы ему свидетельство об окончании девятилетней школы выдавали? Выдавали! Так в чём дело, если бы вы ему двойки поставили, так сейчас бы и разговору не было! Сами теперь свою кашу расхлёбывайте, а ребенок учиться имеет право." Так что и в старших классах не одни хорошие ученики. А лучшие самые, наоборот, уходят. В последние годы много всяких лицеев, гимназий пооткрывалось. Вроде там подготовка лучше, поступить в ВУЗ оттуда легче. Увы, и это так. Там многие вузовские преподаватели работают, они же потом и вступительные экзамены проводят, зачисление студентов производят. Разумеется, своих учеников они в первую очередь возьмут. Многие учителя, зная эту практику, сами советуют лучшим ученикам переходить в лицеи. А Григорий Борисович с этим смириться никак не может. Если по честному посмотреть: среди его учеников за много лет работы в школе многие на математический и физический факультеты университета, пединститута пошли, на инженерные специальности политехнического института, в общем туда, где математика ой как нужна. И нормально окончили, работают хорошо, а кто ещё и учится. Значит и в обычной школе неплохо учиться можно. А попадались и такие ученики, которые уже в старших классах были взрослыми самостоятельными людьми, способными вообще без учительской помощи учиться, знания новые приобретать.

Таким зачем в лицей переходить? Этих правда по пальцам одной руки пересчитать можно, но их всегда очень мало! Вот Иван Дмитриев, ученик десятилетней давности.

Когда Григорий Борисович с ним, учеником девятого класса (это по старой нумерации, по новой - десятого) познакомился, тот математику, физику, химию знал едва не лучше учителей. Григорию Борисовичу сильно его не чему вроде учить было.

Но тот стал членом математического кружка. Иван, впрочем не только математикой, но и химией, и информатикой увлекался. Как-то для сложной компьютерной программы по химии понадобились ему некоторые формулы из проективной геометрии, которую, разумеется, в школе не изучают. Он обратился было к Григорию Борисовичу за помощью. А у того принцип такой: перед тем, как подсказывать или помогать, дать шанс самому дойти, не всем это, конечно, под силу, но шанс каждому надо дать. И вообще, подсказывать, помогать торопиться не нужно, а если и делать это, то не до конца. Если кто-то из учеников его помощи просит, то Григорий Борисович не торопится подходить, время тянет, в половине случаев, пока он подойдёт, помощи уже и не требуется. Так вот, посоветовал он Ивану, вузовский учебник почитать, а тот поленился в библиотеку идти, пару дней посидел, и все формулы нужные сам вывел, своим умом дошёл! Он уже университет окончил, большим специалистом по информатике стал, не иначе, скоро диссертацию защитит кандидатскую. Жаль видеться в последние годы им редко приходится, Григорий Борисович в другую школу перешёл, близко от дома, старая школа далеко была, в другом районе... А сейчас самые яркие ребята в десятый класс в их школу уже не идут. Что делать? Надо вот что, больше работать со средними классами, что он в последнее время и делает.

Многие бывшие ученики его в числе лучших в своих лицеях, в вузы после них поступают... А в отчётах всяких этого ведь не укажешь! Впрочем, отчёты, бумаги всякие разве главное в жизни, конечно нет. Не главное, а силу большую имеют. Вот Григорий Борисович в прошлом году аттестацию проходил, так по бумажкам только на вторую категорию потянул. Где ваши выпускники, избравшие специальностью ваш предмет или близкие к нему? Сколько их за последние пять лет? Сколько победителей олимпиад?.. Три человека? Маловато! Но позвольте,.. Звонок привёл его в чувство. Григорий Борисович посмотрел на часы:

11 часов 50 минут.

Стопка непроверенных тетрадей закончилась! Он аккуратно сложил все тетради в портфель, ручку - тоже. Перед тем, как уйти из кабинета прошёл, убедился, что всё нормально, столы чистые, на полу мусора нет. Выходя столкнулся с Марией Николаевной. С ней незнакомая женщина средних лет. По виду - проверяющая. За время работы в школе, он по виду, по одежде, по выражению лица, по походке, манере говорить научился всякое начальство, особенно проверяющих, отличать. Они вокруг себя поле такое создают, попав в которое простой человек испытывает потребность поскорее из него выйти, неуютно как-то в нём. Не ко всем это, конечно, относится, но к большинству. Хотел было Григорий Борисович подойти, спросить Марию Николаевну, зачем он ей нужен был, да, кстати, и свой вопрос выяснить, по домашнему обучению, но они уже говорили с Татьяной Ивановной, та показывала им свои планы, и вид у неё был самый жалкий. Неуместно как-то было в этот момент к завучу подходить, и он не стал. Про себя подумал, что хорошо, не на прошлый урок пришли, успел-таки тетради закончить. А то бы пришлось уйти из кабинета, неуместно над тетрадями сидеть, когда коллегу проверяют. Хорошо, что не к нему пришли. Теперь, может, и пронесёт, и ни в чём не виноват, вроде, а не хочется. Впрочем, от мысли этой Григорию Борисовичу совестно стало. Шкурно это очень. Его-то пронесло, а Татьяне Ивановне влетит сейчас по первое число.

Конечно, у неё упущений много, да ведь всему учиться надо, учителями не рождаются, он себя вспомнил пятнадцатилетней давности. После университета в школу попросился, хотя были варианты и гораздо лучше. С огромными планами пришёл, Макаренко, Сухомлинского начитался, университет с красным дипломом окончил. А оказалось, что наполеоновские планы его, его эрудиция огромная любовь к своему предмету, начальство мало волнует. Ты качественный урок выдай, порядок в своем классе обеспечь, бумаги в порядок приведи, программу пройди, процент успеваемости, обученности выдай на уровне школы, а всякие там завиральные идеи, самоуправление, макаренковская постановка воспитания, синтез математики с гуманитарными дисциплинами, отставить. В каких инструкциях это предписано?..

Впрочем, когда года через три он сумел стать крепким учителем, на "завиральные идеи" его стали смотреть сквозь пальцы, да и времена такие наступили, что начальство вдруг стало всякие новшества поддерживать...

А Татьяне Ивановне сейчас крепко достанется. А ко мне бы пришли, пожалуй всё бы нормально сошло. Григорию Борисовичу уже казалось, что потому не его проверяют, а молодую учительницу, что он что-то такое сделал... До чего нас довели, прямо как в ГУЛаге у Солженицына, каждый только за себя. Умри ты сегодня а я завтра!

Он вдруг заметил, что идёт по пустому коридору.

- Мужчина, можно занять немного вашего времени?

Григорий Борисович оглянулся. Перед ним стоял молодой человек с какой-то неестественной, кукольной улыбкой. Он, пожалуй, хотел походить на американца, только улыбка его открывала не белоснежные здоровые зубы, а довольно гнилые и желтые. Да, если присмотреться, то и не хватает некоторых, как, впрочем, и у Григория Борисовича. Впрочем, не такой уж и молодой, скорее молодящийся. Лицо всё в мелких оспинах. Тщательно отглаженный костюм, белоснежная рубашка с галстуком, короткая стрижка, как у новобранца, видно только что из парикмахерской, одеколоном сильно пахнет.

- Позвольте представиться, Андрей, - он протянул руку.

- Григорий Борисович, - назвался учитель пожимая руку, - а как вас по отчеству?

- Просто Андрей, - тоже подражание американцам, - я торговый представитель фирмы Верболайф. Вы знаете такую фирму?

- Что-то слышал, - Григорий Борисович начал понимать в чём дело, - но, извините, я не ваш клиент, ваши препараты от лишнего веса, а у меня его нет.

- Но я ещё не успел рассказать вам о нашей фирме, её продукции. Наши продукты не только от лишнего веса. Я вижу, что у вас проблемы со здоровьем, цвет лица не очень хороший, - и у тебя не лучше, подумал учитель, - вам бы попринимать препарат фейсогуд...