— Нет, спасибо.

— Как долго продлится наш разговор? Я весь в делах, — сказал Гамиль. — У меня очень мало времени.

— Может, вы хотите сообщить нам о готовящемся террористическом акте? Чтобы мы могли принять немедленные меры для предотвращения гибели людей… Вы меня понимаете?

— Да, понимаю. Но в немедленных мерах нет никакой необходимости. У меня для вас коечто другое...

— А именно?

Впервые за очень долгое время Гамиль был испуган. Он хорошо чувствовал силу воли, которая исходила от Роли, и так же хорошо понимал, что находится на вражеской территории. Удастся ли ему убраться отсюда по добру-по здорову? Игру надо было вести хладнокровно, а у него потели ладони и все тело пронизывала легкая дрожь, которой он никак не мог побороть.

— Я хочу договориться с вами, — сказал Гамиль Роли, — но сперва я должен знать, могу ли я получить то, что мне надо, от вас?

Чего же вам надо?

— Я хочу получить гражданство какой-нибудь европейской страны. Настоящее гражданство, а не липовые бумаги, которые я могу получить и без вас. И мне, конечно, нужны деньги.

— Видите ли, я полагаю, что ваша просьба вполне выполнима, но это зависит от ценности вашей информации.

Гамиль нагнулся вперед и, понизив голос, сказал:

— Я могу вывести вас на дочь Абу Набиля. А через нее вы можете выйти и на него самого. Все знают, как он любит свою дочь.

Ни одна жилка не дрогнула в лице Роли.

— Где она?

— Поблизости.

— Что она тут делает?

— Она член террористической группы, которая находится здесь, в Париже, и скоро должна приступить к делу.

Роли вскочил так стремительно, что его стул с грохотом опрокинулся на спинку. Гамиль смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Вы только что говорили мне, что нет необходимости в немедленных предупредительных мерах, а оказывается, что дочь Абу Набиля со своей группой собирается совершить террористический акт. Что за странная игра, Гамиль? Не играйте со мной. У меня нет времени на это.

— Но террористы собираются действовать не против ваших людей. Против своих же палестинцев!

— Что за хреновина?

— Послушайте, я работаю с одним парнем, с которым я встретился в Бейруте. Я думаю, что он связной у террористов. Он дает мне кое-какие поручения. Но сам, не знаю почему, к террористам не подходит. Он обещал мне паспорт и гражданство. Глядя, как он работает, я не думаю, чтобы он мог предоставить мне это. Он действует в одиночку. И он поддерживает связь с дочерью Абу Набиля; я не знаю, на кого он работает, поэтому и пришел к вам. Если вы хотите за хватить всю группу, это дело ваше. Цена будет все та же самая. Если хотите, могу выдать и этого парня из Бейрута.

— Ты готов так легко его продать? Ты и нас продашь тоже?

— Надеюсь, вы не думаете, что я пришел к вам, по тому что я убежденный сионист. Я даже не еврей. — Он вынул пачку сигарет из кармана. — Могу я за курить?

— Кури. Каков твой дальнейший план действий?

— Я должен скоро позвонить, а потом поехать в гостиницу и ждать там распоряжений.

Роли встал.

— Подожди здесь. Я сейчас вернусь, и мы посмотрим, что можно будет сделать. Окончательные решения принимает другой человек, я должен с ним поговорить.

— Хорошо. — Гамиль посмотрел на него. — Я хочу двести тысяч долларов.

Мелкими купюрами. Роли улыбнулся ему и пошел к двери.

— Прислать тебе кофе?

— Да, пожалуйста. Если можно, с кардамоном. Буду вам обязан.

— Посмотрим, что я могу сделать, — сказал Роли и вышел из комнаты.

Его ожидал Джилл.

— Я должен вам кое-что сказать, — торопливо сказал он.

— Что именно?

— Мои люди, расставленные по периметру, только что доложили мне, что за Гамилем ведется наблюдение. И очень умелое. Заметив моих людей, те, что за ним следят, сразу слиняли.

— Кто бы они могли быть, потвоему?

— По тому, как они работают, я бы сказал, что они работают на меня.

— Что за чушь! Это осложняет положение. Если за ним следят его люди, его тут же прикончат, как только он выйдет на улицу. Слушай, я тут позову кое-кого. Ты пока присмотри за ним, угости кофе, а я через несколь ко минут вернусь.

Роли вернулся в свой кабинет, позвонил Амосу и кратко рассказал обо всем. Амос сказал, что будет в течение часа, тем временем этого человека никуда не отпускать и ни слова не говорить ему о том, чта за ним следили.

Амос и Роли совещались наедине.

— Вы совершенно уверены, что за ним следили?

— Да, так говорит сотрудник Шабака. Значит, нам надо выжать из него как можно больше. Второй такой возможности не будет. Я уверен, что как только он выйдет, его тут же прикончат. Но, может, все же предупредить его, что за ним следят? Он перепугается и будет более разговорчивым, ибо ему понадобится наша защита.

— Нет. Скорее всего он начнет требовать от нас вся ких гарантий его личной безопасности. И без этих га рантий не даст нам необходимую информацию. Нет. Пусть он чувствует себя пока спокойно и даст информацию в обмен на наши обещания. Конечно, мы с ним, для вида, поторгуемся, но потом обещаем все, чего он просит.

— Но ведь они же его убьют.

— Ну и что? Уж не хотите ли вы взять его к себе домой? Конечно, вы можете его задержать здесь, но ведь в конце концов он всегонавсего вонючий предатель, да еще и араб, туда ему и дорога.

И оба гром ко засмеялись.

Гамиль был очень общителен. Он знал, чего хочет, и готов был продать кого угодно, лишь бы осуществить свои желания. В течение часа с небольшим Гамиль выложил все, что знал, включая свое убеждение, что террористическая группа находится под наблюдением израильской разведки. Поэтому-то он и встречался с девушкой так, чтобы никто их не заметил, к тому же он уверен, что его сообщение заинтересует их больше всего.

Амос попросил Роли выйти из комнаты. Он показал Гамилю фотографию, держа ее так, чтобы она не попала в поле зрения установленных там телевизионных камер.

— Ты знаешь этого человека?

— Да. Это тот самый, с которым я встретился в Бей руте.

— Спасибо, друг, — сказал Амос, довольно улыбаясь. — Ты заработал себе хорошее вознаграждение. Где ты встретишься с ним опять?