Песцов понимал, что это был открытый вызов, он ждал бури... Или хотя бы спора. А может быть, поддержат? Но ни поддержки, ни спора не получилось. После его выступления молчали долго, курили, шаркали сапогами...
- У нас еще один вопрос, - сказал наконец Волгин.
- Какой? - спросил Песцов.
- Да хотели же Треухова с Бочаговым вызвать. Побеседовать.
- Ну так зовите, - с досадой произнес Песцов.
Круглое встал и крикнул, высунувшись в окно:
- Митька!
Заскрипела дверь, и на пороге появился рассыльный.
- Сбегай к Бочаровым и Треуховым. Хозяев позови.
- Это к Торбе, что ли?
- Да.
- Сичас!
Митька, шмыгнув носом, вышел на порог: бежать он и не собирался. Так, между прочим, разогнал камешками кур, и они, кудахтая, разлетелись по улице. Потом ожег прутом поросенка, и тот долго визжал как резаный...
- Ну, что там творится? - поморщился Песцов.
- Эй, фараон! - кричал на Митьку Лубников, высунувшись в окно. - Ты пойдешь ай нет? А то я у тебя повыдергаю шагалки-то...
- В районе не разрешат нам продажу коров, - сказал Семаков.
- Это я беру на себя, - Песцов поднял ладонь.
- А вы и нас не сбрасывайте со счета, - возразил Бутусов угрюмо. - Мы тоже знаем, что можно продавать, а что нельзя.
Лубников вдруг привстал и, вытянув шею, смотрел в окно.
- Что там такое еще? - строго спросил Волгин.
- На чьем телке он скачет?.. Вот химик!..
Все потянулись к окнам. Митька, лежа животом на холке телка, скакал по улице; телок, подняв хвост трубой, летел сломя голову прямо к дому Торбы. Она жила наискосок от правления.
- Ей-богу, на Торбиной телушке гарцует, - радостно комментировал Лубников. - Сичас она его встретит... си-час.
В самом деле, из ворот вышла Торба с веревкой в руках.
- Что ты вытворяешь, родимец тебя побери! - крикнула она на всю улицу.
Митька с перепугу свалился с телка и, встав, ошалело смотрел на гневную могучую хозяйку, грозно приближавшуюся к нему.
- Си-и-час екзекуция начнется.
- Хватит тебе балабонить-то, балабон! - нарочито строго сказал Волгин, и все расселись по местам. - Ну, кто будет говорить? - спросил Волгин. Чего же молчите? Вон кукурузу в пойме затапливает.
- Так район планирует... Лучшие земли.
- Когда затопляет, а когда и нет.
- Зачем же рисковать? Лучше овес посеять там или ячмень. До наводнения убрать можно, - сказал Песцов.
- Овес вместо кукурузы? - Семаков с Бутусовым переглянулись.
- А насчет ржи? Вы-то сами что думаете? - горячился Песцов.
- Она же в плане!
- Где вымерзает, а где и нет.
- Рожь - она и есть рожь. У всех она такая...
- Мы ее не по охоте сеем.
- Ясно, ясно! - уже начал раздражаться Песцов. - Не вы виноваты. А что думаете о закреплении земли? Ведь колоссальные возможности!
- Значит, землю разделим по мужикам? Зачем тогда правление? - спросил Бутусов. - Может, распустить его? А заодно и колхоз...
- В правлении будут те, кто на полях работает, а не на своих огородах, - ответил Песцов.
- При чем тут огороды? - сказал Семаков.
- К слову... Если люди хорошо заживут, сами от огородов откажутся. На месте огородов сады рассадим. А картошки в поле хватит. Овощи на бахчах вырастим. А землю закрепить надо!
Семаков и Бутусов опять многозначительно переглянулись.
- Автономия, значит? - заметил Круглое. - Как же руководить такими мужиками?
- Сложно! Тогда не заставишь хорошую кукурузу срезать на подкормку.
- М-да, - сказал Волгин.
- Да, - отозвался Круглов.
И воцарилось тяжелое молчание.
- Ну так что, товарищи? Давайте обсудим, - сказал Песцов.
- Вроде все ясно, - ответил Бутусов, глядя в окно.
Заскрипела дверь, на пороге появился Митька и доложил:
- Привел Треухова с Бочаговым. На завалинке сидят.
- Я сейчас позову их. - Круглов встал со скамьи и вышел.
- Вы уж давайте сами с ними побеседуйте, - сказал Волгин Песцову. - А то я в этом деле не мастак.
- Тут мастерства никакого не требуется.
- Ну, не скажите!
Вошел Круглов, за ним в дверях, заслоняя собой проем, остановился массивный Треухов.
- Понимаешь, сколько с ними ни говори, все без толку. Натурально, избалованный, никудышный народ, скажу вам. Вот поговорите с ними, поговорите, сами узнаете, что здесь за работа.
- Ну, завел шарманку, - буркнул Волгин.
Круглов говорил быстро, запинаясь, и вся его торопливая речь так не вязалась с выразительным красивым лицом, крупными седеющими кудрями. Наконец он посторонился. Вошли Треухов и Бочагов; первый, муж Торбы, высокий и угрюмый, второй - юркий, маленький, извинительно улыбающийся. Они сели на скамью, не снимая фуражек.
- Как живете, товарищи? - спросил Песцов.
- Живем - хлеб жуем, манны не ждем, - скороговоркой ответил Бочагов.
- Не жалуемся, - солидно пробасил Треухов.
- Вижу, - сказал Песцов, глядя на болотные яловые сапоги Треухова. Вот мы вас и позвали сюда затем, чтобы вы не жаловались потом. В этом сезоне заготовку дров для школы колхоз берет на себя. Как дальше думаете жить?
Бочагов снял фуражку и начал ее рассматривать. Треухов оставался неподвижным.
- Ну?
- Как жили, так и будем жить, - ответил наконец Треухов.
- То есть работы поищем, - сказал Бочагов, теребя фуражку.
- А чего ж ее искать? Она сама вас найдет. Выходите с завтрашнего дня на работу в колхоз.
- Нет, не желаем.
- Почему?
- А ты заплати за работу.
- Будем платить.
- Поживем - увидим.
- Ну, как знаете. Усадьба у вас есть, скота много. Можем и попросить с колхозной земли.
- А ты нас не пугай, - сказал Треухов. - Да кто ты есть, чтоб нам такое задание давать?
- Он будущий председатель, - ответил Волгин.
- Ну, мы его пока еще не выбирали.
- Может быть, вас и на выборы не пригласят, - сказал Песцов, задетый за живое наглым тоном Треухова.
- У нас его никто не знает, может, окромя одной Надьки-агрономши, усмехнулся Треухов.
- Что это значит?
- А тебе лучше знать. Не я же с ней в обнимку по полям хожу.
- Что он говорит? - Песцов вскочил, багровея.
Треухов тоже встал.
- А что народ говорит. Ты думаешь, мы слепые? Нет, мы все видим. Послушай, может, полезно будет.
Он пошел неторопливо, грохая сапогами, за ним бесшумной тенью скользнул Бочагов. А Песцов все стоял неподвижно и вопросительно смотрел на правленцев.
Первым нарушил молчание Волгин. Скромно кашлянув в кулак, он сказал смущенно:
- Может, лампу зажечь? Сумеречно.
- Пожалуй, не надо. Чего делать-то? - отозвался Семаков.
- Да и так уж насиделись.
- По домам пора.
- Тогда пошли домой, - предложил Волгин все еще стоявшему Песцову.
- Нет. Прогуляюсь.
- Ну, как знаешь.
Матвей вышел из правления и побрел за село по тропинке сквозь заросли лещины и жимолости, от которых его обдавало каким-то грустноватым горьким запахом.
Но после ухода Песцова разговор в правлении завязался бурный.
- Ну, слыхали о великих преобразованиях? - спросил саркастически Бутусов. - Х-ха! Земельная реформа...
- А нас готов завтра же выбросить, - сказал Семаков.
- Это что такое? Что такое?! - ходил и всплескивал поминутно руками Круглов. - Разделить землю, закрепить за звеньями! Частный сектор плодить... Натурально.
- Я говорил вам, - осуждающе выкидывал руку Семаков в сторону Волгина, - что с закреплением земли хватим горя. Это все ее выдумки! Ты посади всех этих Еськовых и Никитиных на землю, так они на всех плевать станут. Они и на поле нас не пустят. Видел, как сегодня Никитин тебя отблагодарил.
- Я что ж, ведь я не по своей охоте, - оправдывался Волгин. - Она настояла, и колхозники поддержали ее. Вот и закрепили землю.
- Он ходит, как уполномоченный: то ему подай, другое... Требуют! сказал Бутусов.