— Езжай на опушку и оставайся там.

Видя перед собой майората, Стефа наконец опомнилась.

Он крепко пожал ей руку. Какой-то миг стояла тишина. Потом он сказал низким голосом:

— Как хорошо, что я вновь встретил вас именно здесь.

— Это было в мае, но теперь осень!

— Если захотеть, можно и зимой сотворить себе май. Стефа молчала.

— Я приехал, чтобы поздравить вас с праздником. Я не стану говорить вам пышные пожелания, не умею…

Стефа живо прервала его:

— Достаточно и того, что вы приехали… Спасибо! Он поднял к губам ее руку, изящно склонив голову.

Горячее прикосновение его губ током прошло по всему ее телу. Она не вынесла его взгляда и опустила глаза.

Они молча шли бок о бок, наконец майорат заговорил:

— Именины для меня лично — несноснейший день в году. Терпеть не могу получать приглашения на именины, и сам редко их рассылаю. Предпочитаю сам приезжать к людям. Именины словно отпущение грехов: все навещают виновника торжества, словно исповедника.

Стефа улыбнулась:

— Однако и вы приняли участие в столь нелюбимом вами обычае…

Вальдемар нахмурился:

— О нет! Я же сказал: сам этот обычай я терпеть не могу, но к своим добрым знакомым приезжаю охотно.

Стефа смутилась и громко позвала:

— Люция! Люция! Вальдемар удивился:

— Разве вы не одна здесь?

— Я шла с Люцией, но она куда-то подевалась. Тут затрещали ветки, и Люция выбежала из кустов.

Лицо ее разрумянилось, глаза блестели.

— Где ты бегала так долго? — спросила Стефа.

— Собирала орехи. Там их так много!

— Ну, и что же ты их не набрала, если их так много? — пытливо глянул на нее Вальдемар.

Люция потупилась:

— Я их не собирала, я их только ела. Я так далеко в кусты забралась…

— Странно, но по твоему платью этого не видно.

Стефа засмеялась:

— Ты ведь пропала у меня с глаз как раз перед тем, как подъехал пан Вальдемар. Но почему ты с ним не здороваешься?

— Увлечена орехами, — со странной улыбкой бросил Вальдемар.

Покрасневшая Люция поздоровалась с Вальдемаром чуточку робко. Поняла, что он догадался об истинной причине ее отсутствия.

Теперь она не сомневалась, что Вальдемар всецело поглощен Стефой. Из своего укрытия она увидела их, хотя слов почти не расслышала.

— Вальди, ты приехал верхом или в экипаже? — спросила она с деланной наивностью.

— В экипаже. А не пора ли нам возвращаться?

— При Люции разговаривать со Стефой ему не хотелось.

Он взглянул на часы: скоро два.

Они повернули назад. Когда поравнялись с экипажем, Вальдемар пригласил прокатиться. Усадил Стефу и Люцию на переднем сиденье, а кучера пешком отправил в Слодковцы.

— Правьте вы, — сказал он, подавая вожжи Стефе.

Девушка развеселилась, все ее утренние печали улетучились. Смеясь, она встряхнула вожжами, и четверка понеслась размашистой рысью. Вальдемар стоял у нее за спиной и, пощелкивая бичом, подавал советы, радуясь близости с нею. Словно помогая ей поправить вожжи, он направил коней на другую дорогу, мимо Слодковиц. Стефа заметила это:

— Мы не туда едем!

— И прекрасно. Куда нам спешить?

— Но я проголодалась! — жаловалась Люция. — Нас ждут к обеду!

Стефа молча встряхнула вожжи. Лошади резко повернули и, не понимая, куда же теперь бежать, затоптались, сбиваясь с шага.

— Что вы делаете! — крикнул Вальдемар, перехватывая у нее вожжи.

Но в этот миг коренная лошадь рванулась вперед, и четверка понесла.

Вальдемар так сильно натянул вожжи, что кони встали на дыбы, но сдержать их с маху было невозможно. «Американка» кренилась на обе стороны, гравий со свистом летел из-под колес.

Стефа ухватилась за вожжи, натянутые, как струны.

— Отпустите! — крикнул Вальдемар. — Успокойтесь, ничего страшного!

Его уверенность передалась Стефе. Кони и в самом деле умерили бег, хлопья белой пены летели от них во все стороны. Подняв глаза, Стефа удивленно смотрела на мужественную фигуру Вальдемара. Удерживая мчащихся коней, он стоял, выпрямившись, словно ему не приходилось прилагать ни малейшего усилия. Только вожжи так впились ему в ладони, что лопнули лайковые перчатки, да на висках выступило несколько капелек пота.

Внезапно его взгляд упал на Стефу.

Они смотрели друг на друга. Он слегка усмехнулся, внезапно больше глазами, чем губами, и с неподдельной сердечностью шепнул:

— Вам страшно?

Голос его звучал заботливо.

— Ничуть, — ответила она тихо.

Будь она совершенно откровенной, могла бы сказать что ей хорошо, как никогда. Боясь, чтобы он не прочитал этого в ее глазах, она опустила их, разрумянившаяся, счастливая.

Еще немного усилий — и взмыленные кони пошли медленнее. Влажные черные спины казались бархатными. Разгоряченные скачкой, кони фыркали и мотали головами, грызя удила. Достаточно было на миг вернуть им свободу, чтобы они вновь понеслись, рассекая воздух.

Видя это, Вальдемар не ослаблял внимания, крепко сжав вожжи в руках. Когда Стефа попросила их у него, он мотнул головой.

— Вы устали, отдохните, я поеду медленно, — просила она.

— Еще не время, им нужно успокоиться, и тогда они станут, как ягнята. Сейчас не вы им, а они вам будут диктовать условия.

— Я буду держать крепко, вот увидите.

Он с усмешкой склонился над ней:

— Детка, не спорьте!

Стефа онемела.

— Вальди, как ты назвал панну Стефанию?! — поразилась Люция.

— Это такое австрийское слово… или гавайское, — иронически заметила Стефа. — Он ведь столько путешествовал, столько заграничных слов знает…

— Ну, в любом случае это слово — не насмешливое, сказал Вальдемар.

Стефа прикусила губы.

— Послушайте, почему бы вам не поссориться? — сказала Люция. — Я так давно не слышала, как вы ссоритесь!

— А ты, малышка, сиди и помалкивай! И смотри, не выпади, я сейчас подхлестну коней!

Стефа умоляюще шепнула:

— Не нужно, они разгорячились, снова понесут! Вальдемар посмотрел на нее, чуть прищурившись, и протяжно сказал:

— А детка будет себя хорошо вести? Она засмеялась:

— Если отдадите мне вожжи.

Вальдемар передал ей вожжи и стал растирать ладони.

Лошади влетели в ворота, когда пани Идалия и ее отец сидели у распахнутого окна его кабинета. Баронесса была близорукой и сначала не признала упряжку:

— Папа, посмотрите, к нам какие-то гости…

— Это Вальдемар, — удивился пан Мачей.

— Но там еще и дамы!

— Стефа и Люция. Стефа правит… Должно быть, он встретил их по дороге.

Кони остановились. Кучер появился, словно из-под земли. Все трое со смехом спрыгнули наземь. Девушки побежали к себе, Вальдемар вошел в кабинет. После первых приветствий пан Мачей спросил:

— Где вы ухитрились так измотать коней? Они словно из-под воды выскочили!

— «Музы» немного понесли…

— Понесли?! — перепугалась пани Идалия.

— Не пугайтесь, тетя, все обошлось. Наилучшее тому доказательство — мы трое, целые и невредимые.

— Люция, должно быть, страшно перепугалась!

— Ну да, кричала, как нанятая.

— А знаешь ли ты, что среди нас есть именинница? — спросил пан Мачей, созерцая носки своих туфель.

— Потому я и приехал, — чуточку грубовато ответил Вальдемар.

— И в поздравление перепугал ее, — засмеялась баронесса.

Пан Мачей склонил голову. Неожиданный приезд внука и его тон разволновали старика. Пани Идалия продолжала:

— Я хотела бы сегодня сделать Стефе что-нибудь приятное. Что ты так на меня смотришь, Вальди?

Прохаживаясь по комнате, он остановился вдруг и удивленно уставился на тетку.

— Вальди, что тебя так удивило? — повторила она.

— Забота тети о панне Стефании. Это нечто неслыханное!

— Я ее очень люблю, — сказала баронесса. — Сегодня я задумалась, что бы такое ей подарить, ну, и выбрала шесть томов Гейне.

— А там все страницы целы?

— Что ты несешь, Вальди?!

Пан Мачей принялся смеяться, но баронесса обиделась.