не навек же ты нас покинул!

А если ты мертв, пусть примчится

к нам ветер, безумный, как память,

пусть он нас подхватит, поднимет

и вдаль унесет с облаками:

мы снова увидим заливы,

и умрем мы над островами".

Перевод О.Савича

112. Сухая сейба

Сухая сейба -- как мало

таких гигантов родится.

В ней жизнь давно отпылала,

но сейба еще царица.

Где силы ее источник?

Исчахла, а не согнете!

И прям ее позвоночник,

свободный от бренной плоти.

В вершине гуляет ветер,

молчит песок у подножья,

и нет никого на свете,

кто в землю ее уложит.

Не ест ее червь упорный,

и мимо, робостью движим,

ручей муравьиный черный

течет за таким же -- рыжим.

Не зной, не людская сила,

не злой суховей округи

пустыня ее убила:

вокруг ни одной подруги.

Как быть с ней? Ширь да откосы

никто не подаст мне знака.

В ногах ее стынут росы,

в ветвях -- огни зодиака.

Небесная Матерь Божья,

да станет она свободной!

Огнем обовью подножье,

читая слова отходной.

Дарю ей синее пламя,

багряным жаром объемлю.

И даждь ей, иже над нами,

Вторую, вышнюю, Землю!

Перевод Н.Ванханен

Сонеты садовника

113.

1. Подрезая шиповник

Шиповник мой неистов и космат,

как Олоферн растительного мира,

его кромсает острая секира,

безжалостные лезвия язвят.

К его ногам обрушился каскад

отрубленных ветвей, насмотрят сиро

останки, и отводит взгляд от пира

кровавого налитый светом сад.

Шиповник мой изрублен в жаркой сече,

он, как Роланд, весь в ранах от меча.

Мои же руки -- руки палача -- похоже,

львом истерзаны по плечи.

Они трудились -- как ни назови

сей ратный подвиг, мой покой заслужен.

Но страшно бьются, шлепая по лужам,

две рассеченных ящерки в крови.

Перевод Н.Ванханен

114.

2. Миндальное дерево

Я подстригаю маленький миндаль

рукою чистой и неуязвимой;

вот так касаются щеки любимой,

когда глаза глядят, не видя, вдаль;

вот так рождается мой точный стих,

в котором кровь живую оставляю;

так сердце я раскрыться заставляю,

чтоб билась кровь весны в словах моих.

Биенье веткам грудь передает;

миндаль впервые в жизни узнает

чужое сердце, как резец и лиру.

Вы, полюбив, меня теряли вдруг,

и в дереве живущий сердца стук

единственное, что даю я миру.

Перевод О.Савича

Странное

115.

Отдача

Коль меня к слепорожденной

подведут вплотную, тихо,

тише пыли ей скажу я

робким голосом: сестрица,

у меня возьми глаза.

Да, глаза. К чему глаза мне?

Там, на родине небесной,

свет велик, там, знаю, -- станет

плоть моя зрачком единым,

отражателем вселенной -

зеркалом сплошным без век.

Радостная выйду в поле,

зорко, зрячими руками

мир незримый я увижу,

все наощупь угадаю,

все предметы назову.

Встречу женщину, чьи ноги

отморожены и больше

двигаться они не могут -

ноги ей свои отдам.

Встречу женщину, чьи руки

покалечены, -- отдам ей

руки я свои. Всем встречным,

жаждой, голодом томимым,

пять своих раздам я чувств.

Стану караваем хлеба,

по кусочкам я истрачусь,

и на севере иль юге

цельной перестану быть.

Обрету я облегченье, -

всей листвою рухну с древа

и освобожусь от груза,

то есть, от самой себя.

Ах, какая мне награда! -

Всю себя раздав, наклонно

я сошла с креста.

Перевод И.Лиснянской

Проделки

116.

Госпожа Отрава

Живет госпожа Отрава

в двух шагах от нашего дома,

и дань она собирает

с дорог, садов, водоемов,

и эту дань мы ей платим,

но жадность ее неуемна.

Зачем пришла издалека,

если всем сует свою душу, -

умирающим, новорожденным,

тем, кто в море и кто на суше?

Много дней у нее за спиною, -

не устанет сама себя слушать.

Если всем сует свою душу,

зачем пришла издалека?

Ей бы душу бросить в пустыне

кактусом одиноким

или в море найти другую -

без желчи и злой мороки.

Зачем в страну пальм явилась

все та же, с той же заразой?

О ней говорят мне, приносят

ее каждый день в рассказах,

но я ее не видала,

она кажется мне безглазой.

Каждый день вступаю в знакомство

с новым деревом, с редким зверем

и со всем, что живет и приходит

к моей незапертой двери.

Но как чужестранку выгнать,

если я ее не видала?

А если войти ей позволить,

что тогда бы с покоем стало,

что стало б с моим достояньем -

с моим деревцом одичалым?

Все спрашивают меня,

приходила ли фея злая,

и потом говорят: "Это хуже,

когда свой приход замедляет..."

Перевод О.Савича

Скорбь

117.

Одно слово

Застряло в горле слово, -- на свободу

не выпущу его, себе оставлю,

хотя оно во мне как сгусток крови.

А выпустить -- сожжет живое поле,

убьет ягненка, птицу кинет наземь.

Я выплюнуть его должна и спрятать;

найти дыру, прорытую бобрами;

и белой известью залить его,

чтоб, как душа, оно не полетело.

Я не хочу, чтоб знали, что живу я,

пока оно в крови отравой бродит

то вверх, то вниз -- с моим дыханьем диким.

Хотя его, сказал отец мой Иов,

мой бедный рот сказать его не должен:

оно покатится и у реки

запутается в косах женщин или

согнет и подожжет кустарник бедный.

Я брошу на него такие зерна,

чтоб за ночь выросли и задушили

и не оставили ни букв, ни звуков.

А может быть, прикончу, как гадюку,

когда ей надвое хребет ломают.

Потом вернуться в дом, войти, заснуть

и знать: оно отрезано бесследно.

Проснуться через много сотен дней,

во сне, в забвенье наново родившись.

Не знать, что было на губах моих

из йода и квасцов такое слово,

забыть ту ночь, единственную ночь,

забыть тот дом, тот дом в чужой стране,

забыть, как я ждала луча у двери,

не знать, что без души осталось тело!

Перевод О.Савича

Ноктюрны

118. Песнь, которую ты любил

Пою ту песнь, что ты любил, о жизнь моя,

чтоб ты приблизился и слушал, жизнь моя;

чтоб ты припомнил жизнь, -- она была твоя,

пою я в сумерках, родная тень моя.