- Уважаемый господин, от имени какого народа вы меня приветствуете? Очевидно, от имени подданных нашего искреннего друга русского императора. Правильно ли я вас понял?

В его словах ясно чувствовалось недружелюбие по отношению к России. Гаджи-Мирза-ага смиренно сложил на груди руки и с поклоном сел на место. Воцарилась напряженная тишина. Необходимо было немедленно разрядить обстановку. Я поднялся:

- Если его высочество разрешит мне, я осмелюсь сказать несколько слов.

Наследник, видимо, обратил внимание на то, что я одет не как купец, а в европейский костюм.

- Пожалуйста! Пожалуйста! Я готов выслушать господина.

- Делегация, - начал я, - которая пришла к его высочеству наследнику шахиншаха Ирана, имеет поручение передать искренний привет от всех народностей, проживающих в Азербайджане и любящих мир и порядок. Со дня вашего приезда сюда весь народ считает себя счастливым, почувствовав власть настоящего правителя. Но радость наша омрачена неожиданной вестью о том, что ваше высочество собирается покинуть пределы вверенного вам края. Азербайджанский народ заверяет вас в том, что он окажет вам всемерную помощь во всех ваших делах. Если на вашем пути встретятся какие-нибудь затруднения, народ поможет вам справиться с ними. Тавризцы всегда искренне относились к вашей династии, были неизменно преданы ей, всегда помогали правительству шахиншаха в трудные моменты. Оставаясь верным традициям прошлого, они и сейчас готовы помочь вам. Мы заверяем вас в этом и просим отменить ваше решение.

Наследник выслушал меня внимательно и в ответ сказал:

- Вы совершенно правы. Только надеясь на помощь населения Тавриза, я взял на себя столь трудную обязанность. Об этом я не раз хотел поговорить с представителями народа. Я родился и вырос в Тавризе, глубоко и искренне люблю тавризцев. Бог тому свидетель, ни я, ни мой брат Ахмед-шах ни на минуту не забывали и не забываем вас. Тавриз самый дорогой, самый любимый для нас уголок нашей родины. Счастье нашей отчизны, спокойствие народа мы оба видим в конституционном образе правления, а поэтому мы оба принесли присягу в верности конституции. Мы будем защищать ее, как зеницу ока. Население Тавриза верит нам, а мы обязаны прислушиваться к его голосу. Наши коронованные предки правили страной, всегда чутко прислушивались к голосу народа, к его мудрому совету. И я, и его величество шах будем идти по этому пути. Передайте от нашего имени народу, что мы сделаем все для того, чтобы он был счастлив. Мы постараемся претворить в жизнь его мечты и чаяния.

После наследника слово взял Низамульмульк Он повторил то же самое. Я прекрасно понимал, что ни тому, ни другому верить нельзя.

Основная причина, заставлявшая принца покинуть Тавриз, заключалась в том, что его надежды на определенные выгоды не оправдались, он просчитался. Он думал, что Тавриз такой, каким был при Мохаммед-Али-Мирзе, когда наследник престола, проживая в Тавризе, пользовался всей властью. Он все в городе забрал в свои руки. Его помощники и пикнуть не смели при нем. Они ни во что не вмешивались. Даже споры между купцами Мохаммед-Али-Мирза разрешал сам, что давало ему большую выгодуэ Это было вскоре после заключения Туркманчайского договора, и влияние русского консула не было таким ощутимым. Теперь всего этого не было и в помине.

Если оставалась какая-то возможность брать взятки, ею пользовался шустрый Низамульмульк, а наследнику не давал и ломаного гроша. Из поступающих в казну налогов принц тоже ничего не мог прикарманить, так как все деньги поступали в Русско-Иранский кредитный банк на погашение процентов с долга Ирана России.

Разочарована была и свита принца, все его служащие, надеявшиеся нажиться в Тавризе.

Когда мы собрались уходить, глаза наследника устремились на наши руки. Было ясно, что он ждет подарков.

Выходя из зала, я положил на круглый столик, стоявший около принца, конверт, в котором лежал чек на пять тысяч туманов (в последний момент я заменил часы деньгами, мне рассказали, что принц продает все свои драгоценности). Больше никто подарков не сделал. Конечно, я знал, что деньги эти не брошены на ветер. Я дал их ему потому, что Революционный комитет решил установить связь с ним. Когда мы выходили из зала, я обернулся: принц держал конверт в руках.

* * *

У входа в телеграфную контору в городе Занджан Сардар-Рашид был убит Джумшидом. Весть об этом и о том, что убийцу задержать не удалось, с быстротой молнии облетела весь Тавриз. У трупа бывшего губернатора были найдены листовки с одной фразой:

"Такое возмездие постигнет всех царских агентов, продающих свою отчизну!"

Они были доставлены в Тавриз и, конечно, попали к консулу и наследному принцу. Узнали о них и все предатели, доселе кичившиеся покровительством царского правительства и под его защитой беззастенчиво грабившие народ. Они, как черепахи, скрылись в свою скорлупу и не осмеливались высунуть нос на улицу, особенно когда темнело. Русский консул, очень обеспокоенный таким оборотом дела, пригласил к себе Низамульмулька и предложил ему принять серьезные и решительные меры для защиты иранцев, пользующихся покровительством царя.

В эти тревожные дни посыльный принца принес мне письмо. Он приглашал меня к себе. Я полагал, что он хочет поблагодарить меня за пять тысяч туманов, но Мешади-Кязим-ага объяснил это по-другому.

- Я хорошо знаю все их привычки и повадки. Достаточно дать им повод, и они, как попрошайки, будут приставать к тебе каждый час. Нечаянно сунете им в рот палец - не отстанут, пока не откусят всю руку.

Он очень волновался, я решил успокоить беднягу.

- Ничего, не беда! Это своего рода коммерция. Мы с него сторицей возьмем за все, что дадим. Деньги - это еще далеко не самое ценное. Он нам заплатит гораздо дороже.

* * *

Было около девяти часов вечера, когда я вошел в Шамсилимаре. Принц сидел во дворе, разговаривая с садовником, который поливал цветы и рассказывал о своей жизни, проведенной в этом дворце. Мы вместе прошлись по саду, любуясь прекрасными цветами. Признаться, некоторые я видел впервые. Примерно через час мы прошли в кабинет губернатора. На его письменном столе я заметил учебник русского языка. Проследив направление моего взгляда, он сказал:

- Коль скоро мы являемся непосредственными соседями русских и нас с ними соединяют деловые связи, изучение их языка я считаю необходимым. В этом мне помогает господин консул. Уже неделю я занимаюсь с преподавателем, которого он направил ко мне.

- Мысль вашего высочества достойна внимания. Бесспорно, мы должны уметь говорить со своими соседями на их языке.

- Господин учитель (его фамилия Емельянов) человек старательный, добросовестный! Он уделяет мне много времени и подолгу засиживается со мною.

Емельянова я знал давно Он принимал деятельное участие в уничтожении революционных организаций, был учеником знаменитого жандармского сыщика Рунича, командированного в 1904 - 1905 годах в Баку для подавления революционного движения. Не было никакого сомнения, что этот матерый шпион направлен царским консулом к наследному принцу не только как преподаватель. Видимо, основной его задачей было следить за принцем и всеми его посетителями и сообщать их имена консулу. Меня это не удивило, но несколько озадачило. Весьма вероятно, что мне придется столкнуться с этим жандармом в роли учителя. Пока беспокоиться об этом было рано, надо было выяснить, для чего губернатор пригласил меня.

Принесли чай, предложили кальян, но я поблагодарил и отказался, сославшись на то, что не имею привычки курить кальян. Принц любезно предложил мне папиросу, а другую взял сам.

- Я вас пригласил сюда, - сказал он, - чтобы выразить свою глубокую благодарность. Но не думайте, что дело в пяти тысячах туманов. Нет, я хочу поблагодарить вас за чуткость, за оценку, которую вы дали мне и всей нашей династии. Вместе с вами ко мне пришли люди, большинство которых в свое время сидели со мной за одним столом, ели наш хлеб, веселились с моим отцом, впоследствии коронованным. Пользуясь благоволением моих предков, их родители стали богачами. Но теперь они не сочли нужным хотя бы для приличия преподнести мне букет цветов или пару лимонов, они ничем не выказали своего расположения к нашему роду. На фоне этой вопиющей неблагодарности и невежества не оценить вас, не выразить вам лично свою признательность я не мог. Эти люди, прислуживая русскому правительству, боясь лишиться его покровительства, не встречали меня, когда я въезжал в Тавриз. Лишь купцы и нищие приветствовали меня, а старые друзья моей семьи не оказали мне даже такого внимания, как русский консул.