Мне снился сон, он был странным, хотя бы потому, что я прекрасно знала, что сплю. Меня окружал мрак, который изредка вспыхивал бриллиантами рассыпанных звезд, они были везде: справа, слева, над и подо мной, но их было мало, слишком мало, чтобы разогнать спокойную тьму. А потом меня кто-то позвал. Я огляделась и увидела зеленую искорку далеко впереди. Я потянулась к ней. И вот я уже лечу вперед, а искорка растет, меняется и превращается в прекрасный дворец, сделанный из светящегося зеленого хрусталя. Зов шел оттуда, и я опустилась на его холодные одинаковые плиты и медленно пошла по поднимающимся вверх ступеням.

Я вошла в огромный зал с зеркальными стенами и высокими колоннами из зеленого хрусталя, каждая из них была в форме какого-нибудь зверя, человека или другого, неизвестного мне существа, пол тоже был усеян рисунками. Он был поделен на равные квадраты, в каждом из которых была изображена какая-нибудь сценка. Вот на одной из них из пенных волн прибоя на берег выходит высокий статный юноша, с очень красивым одухотворенным лицом и змеиным хвостом вместо ног, его встречают люди ближайшей деревни, и впереди всех стоит прекрасная обнаженная девушка с цепями на руках, ногах и явным ужасом в чуть раскосых глазах.

— Ее принесут в жертву. Тритон унесет новую пленницу в свои подводные чертоги и там насладится ею. — Хрустальный голос отразился от хрустальных стен, в которых мое отражение уходило в бесконечность. И у этого отражения были длинные рыжие косы, но меня это почему-то не удивило.

— Кто ты?

Легкий серебристый смех разбился мириадами осколков, отражаясь от стен и пола этого изумрудного замка.

— Кто я? А кто ты сама?

— Я Нейллин.

— И все, — весело поинтересовалась невидимая собеседница.

— Все, — я нахмурилась и огляделась, — Где ты, покажись.

— А то что?

— Ничего, но мне неприятно разговаривать с собеседником, который все время прячется.

— Что ж, если ты настаиваешь…

И она появилась, воздух передо мной заклубился, задрожал, и… принял очертания высокой стройной фигуры в зеленом до пят платье и лицом… лицом, без малейшего намека на присутствие глаза, только ровная поверхность кожи там, где они должны быть. Ощущения жуткие. Я вздрогнула и отошла назад.

Она изогнула в улыбке чувственные полные губы и лежким движением руки убрала длинные зеленые (кто бы сомневался) волосы за спину, открыв небольшие аккуратные, заостренные кверху юшки.

— Ты… Эльфа?! Но почему?

— А почему ты думаешь эльфы так тщательно скрывают дочерей своего рода?

Я поджала губу, не зная что ответить.

— Они прячут нас, страшась открыть миру наши лица и хвастливо врут, будто эльфы самые красивые женщины этого мира, а сами крадут человеческих женщин и ищут в них нас. Да, у них есть глаза, у них есть ресницы и брови, но у них нет нашей красоты, и потому они годны лишь как временные игрушки. А вот нам эльфы поклоняются, стыдливо пряча от всех.

— Но ты и вправду прекрасна, — не выдержала я, эльфы правы, просто ты… не такая, как все. Ну и что, наверняка существует много других существ, которые выглядят не менее экзотично, но от этого они не становятся менее красивыми и интересными. Например гломы, и… цветочные феи, они такие маленькие, но такие красивые.

— Да, — смягчилась эльфа, и чуть улыбнулась, — но у них жуткий характер.

— Еще какой, — кивнула я, — не могут ужиться даже друг с другом, пакостничая всем подряд и воруя на привалах блестящие вещи у путников, которых угораздило остановиться на их лугу.

Она покачала головой и вдруг исчезла.

— Эй, ты где, — удивилась я.

— Извини, — все тот же хрустальный голос заполнил залы и коридоры, — но мне приятнее, когда меня не видно.

Я пожала плечами, ладно, у всех свои причуды, а у этих эльфов похоже мощнейший комплекс на эту тему.

— Но я позвала тебя сюда совсем для другого разговора, нежели пустая болтовня о феях и эльфах. Я хочу рассказать тебе о том, что ты должна знать.

Я напряглась, мне не понравилось новое направление беседы, сейчас меня огорошат чем-нибудь, вроде того, что я принцесса заброшенного королевства, а кот, ну… скажем мой заколдованный муж. Хм, надо впредь будет выгонять его из комнаты, когда я моюсь, а то у него при этом как-то подозрительно блестят глазки, и хвост стоит трубой…

— Ты меня слушаешь?

Я очнулась, и поняла, что как всегда все прослушала.

— Ой, извини, задумалась.

— Прекрати, и постарайся сосредоточиться.

Я напряглась и мысли послушно разбежались по углам, не загромождая вечную пустоту моего разума.

— Слушай же, маленькая шейри, нечисть с каждым днем поднимает голову все выше, мертвые встанут из освященных могил, оборотни сходят с ума от жажды крови, а в глубоких подземельях рождаются все новые виды не виданной ранее нежити. Ей плохо, она чувствует жизнь, как старый курильщик дурмана чует дым конопли и идет на ее зов. Пытаясь тщетно вернуть себе ранее утерянное, они выходят на поверхность, крадутся в ночи и ищут, ищут свежую кровь, с каждым глотком становясь все сильнее.

— Да, все это, конечно, очень трагично, — прервала я могильные завывания широким зевком, — но причем здесь я?

— Ты еще не поняла? Ты избранная, в тебе течет кровь последней из древнего рода шийер, воителей, защищавших этот мир от нечисти испокон веков. Ты, маленькая принцесса, и только ты сможешь закрыть проход, через который в наш мир приходит то, что дает силу и разум мертвой плоти. Если ты не поможешь, то мир погибнет, оставив только трупы и кости на пепелищах разрушенных городов…

— А тебе не кажется, что я мелковата, что бы спасать мир? Ты же сама назвала меня всего лишь маленькой ведьмой. Или ты посылаешь по указанному адресу всех подряд, в надежде, авось нежить подавится и сдохнет, наконец?

Тихий смех заполнил зал зеленого хрусталя.

— Найдешь проводника к "Ущелью скал" в доме хромого мага Гара, он отведет тебя до места, и покинет у входа в пещеры гномов. Дальше пойдешь сама, и тебя поведет голос крови. Город называется Tиерг, иди туда.

И все стихло, я постояла еще немного, а потом пожала плечами и потопала к выходу. Вдруг все вокруг расплылось, превратилось в белый туман, и я провалилась в другое сновиденье, услышав на последок, как сквозь толстый слой ваты: "Да, кстати, могу тебя утешить, сегодня родилась первая зрячая эльфийская девочка, когда-нибудь наступят времена, когда чистокровные эльфы смогут безбоязненно выходить из вечного леса и общаться с другими расами".

Растолкал меня кот, вручил в руки котелок и ткнул лапой по направлению к ручью. Я поборола недостойный призыв надеть ему этот котелок на голову и покорно, постоянно потягиваясь и почесываясь, встала и пошла к воде, журчавшей весело неподалеку. Коула нигде не было видно, а контур был дезактивирован. Видимо им же самим, когда он его пересек. Правильно, на него-то магия не действует, а вот мы остались без защиты.

Я умылась ключевою водою и вволю ею напилась, временно перестав чувствовать язык и зубы от сильного холода.

Вернувшись, я подвесила котелок над костром на прутике и принялась кашеварить. Кот где-то бегал, видимо исполнял свой мужской долг: метил территорию. Я представила, как от мощного запаха дохнут вся окрестная нечисть и тихо похихикала, но тут зашуршали кусты. И я на автомате развернулась к ним, держа в руке переливчатый пульсар и радуясь, что благодаря постепенно возвращающимся воспоминаниям я вспомнила: какими заклинаниями гасить боль отката, а какими можно быстро пополнять утекающие запасы магии.

Кусты раздвинулись и из них вышел Коул. Он удивленно взглянул на мою зверскую физиономию, на зажатый в скрюченных пальцах пульсар и… поднял руки вверх, весело ухмыляясь. Я смутилась и спрятала пульсар за спину, приглаживая волосы. Сзади зашипела выкипающая каша.

— Ой.

Я рванулась к будущему завтраку, орудуя ложкой, как пикой. Коул мягко подошел и сел напротив меня на корточки.

— Ты извини, я не знала.

— Ничего, я проверял тебя.