Панина вызвали, но он объявил, что письмо не его. Гнев царя, искусно разжигаемый Ростопчиным, разрастается, и 7 февраля в Москву отправляется фельдъегерь с "собственноручным повелением": "В улику того и тому, о чем и с кем дело было, посылаю к вам копию с перлюстрированных Панина писем, которыми извольте его уличить. И как я уже дал вам и без того над ним волю, то и поступите уже по заслугам и так, как со лжецом и обманщиком..."

Оказалось, что письмо, наделавшее столько шума, написано было чиновником министерства иностранных дел П. И. Приклонским к Муравьеву-Апостолу - о посещении им Панина в Петровско-Разумовском (Цинцинатуса). Приклонский был близок к Тутолминым (тетке Панина), Орловым и к Муравьеву. Благодаря последнему и Кутайсову, конечно не без участия Палена, об этом становится известно императору. Он приходит в ярость: "Ростопчин чудовище! Он хочет делать из меня орудие своей личной мести, ну так я же и постараюсь, чтобы она обрушилась на нем самом!"

За клевету следует расплата - Ростопчин был отстранен и выслан в свое подмосковное имение Вороново. В официальном сообщении от 20 февраля было сказано: "Ростопчин по прошению уволен от всех дел, причем кн. Куракину повелено вступить опять в должность по званию вице-канцлера, сверх того генералу от кавалерии фон дер Палену присутствовать в коллегии иностранных дел с сохранением должности санкт-петербургского военного губернатора и начальствовать над почтовой частью". 16 февраля Панину разрешается въезд в обе столицы. Ростопчин проиграл себя и своего императора - последнее серьезное препятствие на пути заговора было разрушено.

"Пален коварно подготовлял гибель императора, - писала осведомленная В. Н. Головина, - надеясь удалить Ростопчина, представлявшего серьезное препятствие для жестокого преступления, задуманного им, он решился сам сделать последнюю попытку, чтобы вооружить императора против Ростопчина".

К руководству заговором приходит всесильный Пален, готовый на все ради достижения поставленных целей. Перед отъездом Ростопчин пытается получить аудиенцию, но раздраженный Павел его не принял. Тогда Ростопчин пишет отчаянное письмо Кочубею в надежде, что оно попадет к Александру: "Составилось общество великих интриганов во главе Палена, которые желают прежде всего разделить мои должности, как ризы Христовы, и имеют в виду остаться в огромных барышах, устроив английские дела. Они видят во мне помеху".

Но Александр не внял предупреждению - несколько дней назад он уже дал согласие на регентство под честное слово Палена, что жизнь его отца будет сохранена.

Глава четырнадцатая

СЫН

Властитель слабый и лукавый.

А. Пушкин

Его рано оторвали от матери - любвеобильная бабка не чаяла в нем души, обнаружив незаурядный педагогический талант и нежное сердце свидетельства поздней материнской любви.

Она отдавала любимцу массу свободного времени и энергии. "С первых же дней жизни Александра мы видим его в обстановке, вполне отвечающей требованиям разумной общей и детской гигиены с замечательно вдумчивым взглядом на задачи физического и нравственного воспитания и с таким твердым, неуклонным и уверенным применением этих взглядов, что можно подумать, будто Екатерина весь свой век занималась воспитанием детей", писал В. Ключевский.

Составленные ею правила регламентировали умственное и нравственное воспитание, одежду и питание внука. "Азбука бабушки", составленная из 211 нравоучительных эпизодов из русской и мировой истории, должна была пробудить в нем высокие устремления и чувства.

Когда внуки подросли (через два года та же участь постигла и Константина), встал вопрос о воспитателях. Первым из них стал швейцарец полковник Лагарп, рекомендованный Екатерине философом Гриммом. Республиканец, поклонник новых идей, он и в жизни был человеком справедливым и неподкупным. Впоследствии Александр неоднократно подчеркивал, что всем, что есть в нем хорошего, он обязан Лагарпу.

"Он начал читать с великими князьями латинских и греческих классиков: Демосфена, Плутарха, Тацита; английских и французских историков, философов и публицистов: Локка, Гиббона, Руссо, Мабли и т. д. Во всем, что он говорил и читал своим питомцам, шла речь о могуществе разума, о человеческом благе, о договорном происхождении государства, о равенстве людей, о справедливости, больше и настойчивее всего о свободе человека, о нелепости и вреде деспотизма... Но главное - высокие нравственные качества самого учителя действовали на Александра не менее сильно, чем те знания, которые передавал он своему воспитаннику в течение одиннадцати лет".

Учителем русского языка, истории и нравственной философии был выбран Михаил Никитич Муравьев, весьма образованный и уважаемый человек, неплохой писатель и член многих академий. Его сыновья Матвей, Сергей и Ипполит станут декабристами, а он - товарищем министра просвещения и попечителем Московского университета. "С характером благородным и возвышенным, он сочетал любовь к изящной словесности" и немало содействовал Карамзину в написании "Истории государства Российского".

Математику преподавал известный математик Массон, а географию знаменитый натуралист и путешественник Лаплас. Общий надзор по воспитанию был поручен Н. И. Салтыкову, одному из вельмож екатерининской школы, который "знал твердо только одно - как жить при дворе, делал, что скажет жена, и подписывал, что подаст секретарь".

"Александра учили, как чувствовать и как держать себя, и не учили, как мыслить и как действовать; ему не задавали ни житейских, ни научных вопросов, которые он разрешил бы сам, ошибаясь и поправляясь; ему на все давали готовые ответы, политические и нравственные догматы..."

Ему не исполнилось и 16 лет, когда Екатерина, твердо решившая отстранить сына от престола, женила Александра на баденской принцессе Елизавете Алексеевне. А женитьба, как повелось, конец учению. "С тех пор всякие систематические занятия прекратились, - пишет А. Чарторыйский, никто даже не советовал ему заняться чем-нибудь. Александр, будучи великим князем, не прочел до конца ни одной серьезной поучительной книги". Теперь его окружают "либо глупцы, либо вертопрахи, либо молодые люди, о которых и сказать нечего".