Эта первая беседа потрясла великого князя, не вынудив у него решения".

А вот свидетельство немецкого историка Т. Бернгарди: "С ранней своей юности Панин постоянно находился в соприкосновении с государем. По правде сказать, только такой человек, как Панин, с давних пор близко стоявший к императорской фамилии, мог составить подобный план, для проведения которого необходимо было заручиться сочувствием наследника, великого князя Александра; да и мог ли осмелиться кто-нибудь делать наследнику подобные предложения, кроме человека, который давно находился в близких отношениях к семье императора... Панин старался привлечь на свою сторону великого князя, говоря ему следующее: благосостояние государства и народ требуют, чтобы он, Александр, сделался соправителем своего отца, что народ решительно желает видеть великого князя возведенным таким образом на престол и что Сенат, как представитель народа, принудит государя без вмешательства великого князя в это дело признать Александра своим соправителем..."

Племянник Н. И. Панина, разделявший "свободный образ мыслей" своего дяди, надеется с воцарением Александра I ввести в стране "законосвободные постановления, которые бы ограничивали царское самовластие", - писал М. Фонвизин. Известно, что и будущий Александр I "не раз говорил и писал в пользу ограничения безграничной власти".

Ни о каком насильственном действии в отношении Павла не было и речи. Наоборот, он должен был по-прежнему жить в своем Михайловском замке и пользоваться всеми благами своего положения.

"Павел должен был по-прежнему жить в Михайловском дворце и пользоваться загородным царским дворцом... Михайловский дворец был любимым местом пребывания Павла. Там он чувствовал себя хорошо, там находился его зимний сад, там он мог даже ездить верхом. Александр хотел построить для своего отца манеж и театр. Он воображал, что в таком уединении Павел будет иметь все, что только может дать ему удовольствие, и что он будет там доволен и счастлив. Он судил о своем отце по своим собственным отношениям".

* * *

Граф Панин и Пален, инициаторы

заговора, были в то время самыми

сильными головами в стране,

правительстве и при дворе.

А. Чарторыйский

Не добившись согласия Александра, Панин решается привлечь на свою сторону человека, пользовавшегося особым доверием императора и обладавшего огромной властью, - военного губернатора столицы и начальника полиции фон Палена. Они познакомились еще в начале девяностых годов, когда Панин проездом был в Риге и гостил у ее губернатора. В 1798 году Пален был отстранен от должности из-за "чрезмерно горячей встречи" Платона Зубова, но уже с 20 июля того же года началось его возвышение. Этот хладнокровный и вероломный мастер интриг умел найти выход из самого запутанного положения.

"Пален слыл всегда за самого тонкого и хитрого человека, обладавшего удивительной способностью выворачиваться из положений самых затруднительных, - свидетельствует княгиня Д. Х. Ливен. - На родине Палена местное дворянство, хорошо его знавшее, говорило о нем так: "хитрый, ловкий, пронырливый человек, который всегда мистифицирует других, а сам никогда не остается в дураках".

Пален, возведенный в графское достоинство, пользовался особенным доверием Павла. Именно поэтому он считал свое положение непрочным и сразу же согласился на предложение Панина. "Панин не ошибся в Палене, утверждал историк Бернгарди, - последний тотчас же согласился на предложенный план и, так как он превосходил энергией и умом всех и благодаря своему служебному положению мог привести в исполнение план или погубить заговорщиков, то ему удалось захватить все дело в свои руки, так что даже Панин оказался отодвинутым на задний план, а все прочие были лишь орудием в руках Палена. Кроме того, за 3 - 4 месяца до катастрофы Панин был уже выслан из Петербурга и уж по этой причине не мог иметь влияние на дело".

В числе первых заговорщиков был и адмирал О. М. де Рибас, привлеченный к заговору Ольгой Жеребцовой. Выходец из Италии, он отличился во время русско-турецкой войны 1787 - 1791 годов. Герой штурма Измаила был первым строителем Одессы на месте турецкой крепости Хаджибей, взятой штурмом с его участием. Главная улица города в его честь была названа Дерибасовской.

О планах Панина знали его ближайшие сотрудники: А. И. Крюденер, посол в Берлине, а также И. М. Муравьев, отец будущих декабристов Сергея, Матвея и Ипполита Муравьевых-Апостолов. Панину удалось привлечь на свою сторону и генерала Талызина, который по его рекомендации был назначен командиром Преображенского гвардейского полка. По свидетельству графини В. Н. Головиной, Панин "давно высмотрел генерала Талызина и рекомендовал его в командиры главного гвардейского полка".

Петр Талызин, тогда еще капитан гвардии, командуя караулом в Зимнем дворце, первым поздравил Павла Петровича со вступлением на престол и первым из офицеров гвардии был награжден орденом св. Анны. Как видим, он сделал блестящую карьеру, но в мае 1801 года Талызин скончался, "объевшись устриц".

Любопытные подробности сообщает сенатор А. Н. Вельяминов-Зернов: "Однажды поздно вечером Талызин, возвратясь домой, находит в своем кабинете на столе запечатанное письмо. Распечатывает - от графа Панина, который просит его содействовать Палену в заговоре против императора, говоря, что он уже рекомендовал его как надежного и верного человека военному губернатору. Талызин истребил письмо и ждал последствий. Фон Пален, увидя его во дворце, спрашивал при всех, получил ли он письмо от графа Панина, и, получив удовлетворительный ответ, пригласил его к себе в 6 часов на совещание. Тут они познакомились и условились. Вот как делают опытные заговорщики".

К осени 1800 года в столице составился заговор против Павла I.

Граф А. Ф. Ланжерон, сражавшийся за свободу Соединенных Штатов, в 1790 году приехал в Россию. Французская революция сделала его эмигрантом, а здесь он нашел вторую родину. Ланжерон участвует в нескольких кампаниях, отличается в Отечественную войну 1812 года, за что был награжден многими орденами и удостоен чина полного генерала. В 1815 - 1823 годах Ланжерон управлял Новороссийским краем, и А. С. Пушкин, дружески общавшийся с генерал-губернатором, с большим интересом слушал его рассказы о былом, о встречах со многими историческими лицами. В своих мемуарах, составивших несколько томов, Александр Федорович описал свои встречи и беседы с ними, рассказы о многих событиях тех бурных лет.